Пусть говорят

Молодой режиссёр Малкольм заходит домой в приподнятом настроении: премьера его дебютного фильма прошла с оглушительным успехом - время праздновать, пить виски и танцевать под Джеймса Брауна. Правда, девушка триумфатора - Мари - настроена на принципиально иной лад: любимый мужчина забыл поблагодарить её со сцены. А это, сами понимаете, чревато.

Дальнейшее - американская драматургия известного образца, которую многие по понятным причинам очень ценят, а многие по аналогичным причинам терпеть не могут. Стартовая экспозиция - дежурное "давай поговорим", но скоро всё, разумеется, забурлит, закипит, выльется за пределы конкретного повода, чтобы размыть могилы старых обид. И в конце концов спровоцирует дискуссию о всяких важных вещах - будь то абьюз, раса, амбиции, политика, кинематограф или искусство в более широком смысле.

В общем, с одной стороны, ничего нового. С другой - ничего такого, о чём не понаслышке знали бы зумеры: есть ощущение, что Netflix переизобретает формат камерного разговорного кино специально для них - поколения, у которого нет ни своих "Сцен супружеской жизни", ни даже своего "Экспресса Сансет Лимитед" с "Резнёй". Плюс роскошные интерьеры в многозначительном хипстерском ч/б, операторские изыски и вполне выдающийся джазовый саундтрек. Плюс модный молодёжный постановщик Сэм Левинсон - лишь во вторую очередь сын Барри Левинсона, а в первую - автор системообразующего подросткового сериала "Эйфория", откуда в "Малкольма и Мари" перекочевала хорошая актриса Зендая.

Пару ей составляет ещё один видный голливудский наследник, Джон Дэвид Вашингтон, и где-то до середины, покуда двое сильных артистов просто выясняют отношения, фильм выглядит, по меньшей мере, достойно (иногда отлично). Но тем нагляднее его неловкость, когда наступает пора двинуться от частного к глобальному, а Левинсон-младший, хотя в сценарном деле далеко не новичок, вдруг поддаётся извечному зуду плейрайта: за один полуторачасовой сеанс хочет высказаться примерно обо всём на свете, неизбежно ударяясь в беседу с самим собой.

Что, опять же, многим может понравиться, но вообще-то почти напрочь убивает нерв вербальной войны, а вместе с ним - пускай театрализованную, но всё-таки естественность ссоры. И вот уже какие-никакие психологические намётки уступают место "актуальной" эссеистике. И вот уже диалог постепенно разваливается на череду программных монологов о страданиях "человека творческого" (до того многословных, что даже лучшие из них стоило бы сократить раза в два). И вот уже люди - строго по Жижеку - мутируют в функции, утилиты, симулякры, переходя от биохимии к холодной математике.

Зрелище, откровенно говоря, странноватое - тем паче что герои по кругу возвращаются к одним и тем же тезисам, репликам и позам, будто у них вдруг заглючили алгоритмы. Причём как ни старайся разглядеть здесь не баг, но фичу - дескать, Левинсон намеренно конструирует из бытовой разборки изнурительный монотонный монохром - легко понять, почему даже сверхлояльные к подобным темам и формам западные критики оценили новинку довольно сдержанно. И сравнивают-то её не столько с Бергманом, сколько с пандемийно-изоляционными безделушками. Которые, конечно, смотрятся не так шикарно, однако и на "Оскары" в отличие от M&M не претендуют.

3.5