У вас получается записывать историю русской музыки в обратной перспективе. Сначала был Шостакович, потом Рахманинов, сейчас Стравинский. Правда, вряд ли скажешь, что идете от сложного к простому - все они сложны и потому бесконечно прекрасны.
Александр Сладковский: Даты диктуют выбор. К 110-летию мы выпустили симфоническое собрание Шостаковича, чуть запоздали со 180-летием Чайковского, а Рахманинова записали чуть раньше юбилея, который будет широко отмечаться лишь в 2023 году. Бетховена мы записываем тоже с опозданием, выход всех его симфоний планируется на осень 2022-го. Записать музыку Стравинского к его 140-летию нам предложила SonyClassical, и мы с радостью согласились. Над балетами Стравинского, которые выйдут весной 2022-го, мы работаем параллельно с Бетховеном. К 2025-му будем готовиться к Малеру, за три года я думаю записать все его симфонии, по три-четыре симфонии в сезон.
Иметь такие звукозаписывающие проекты в наше время - это огромное счастье и для дирижера и для оркестра?
Александр Сладковский: Я уже одиннадцать лет работаю с этим оркестром. В свое время моей первой заветной мечтой было создать оркестр, которому будет подвластно все. Мы двигались и продолжаем двигаться к этой цели. И мне очень приятно, что музыканты оркестра находятся сегодня в блистательной форме и в состоянии осваивать такие объемы. Музыка, которую мы записываем, пишется не с чистого листа, эти произведения не раз исполнялись нами на протяжении разных сезонов. Пока музыканты в такой прекрасной форме, высоко мотивированы, пока у них глаза горят, надо успеть сделать. Мы уже привыкли каждое лето готовиться к чему-то новому.
Каков алгоритм записей?
Александр Сладковский: После Девятой Бетховена записали сюиту из "Жар-птицы", затем "Весну" и завершили "Петрушкой". И до 8 июля нужно будет записать все симфонии Бетховена за десять смен. Жесткий алгоритм. Но опыт есть, потому что всего Шостаковича мы подготовили за 30 календарных дней и тоже, кстати, в страшную жару, а кондиционеры в зале выключают. Но в этой жаре есть свой кайф.
"Весна священная" способна как рентгеновским лучом проверить любой оркестр на многое: чувство ритма, стиля, интеллект.
Александр Сладковский: На заре своей карьеры в этом коллективе я мечтал исполнить "Весну священную", и мы сыграли ее в конце первого сезона в 2011 году на фестивале Рахманинова. И это было колоссальное продвижение и откровение. До этого здесь "Весну" никогда не играли. Но тогда это был совсем другой оркестр. За десять лет произошло столько всего. После того как мы переиграли Бетховена, Чайковского, много Малера и Брукнера, Рихарда Штрауса и Рахманинова, это уже совсем другой оркестр. Я им горжусь.
В мире существует много очень интересных исполнительских версий "Весны священной". У вас были ориентиры?
Александр Сладковский: Когда я учился в 1990-х в Петербурге, у меня были встречи с концертмейстерами Берлинской филармонии. И в "рукопожатии через одну руку" они мне рассказывали как Герберт фон Караян репетировал финал "Весны священной", давая ауфтакт, а дальше оркестр играл сам, такого единства он добивался в оркестре. Я это взял на вооружение. И многие произведения, не только Стравинского, я делаю со своим оркестром так, чтобы они умели слушать друг друга, культивируя чувство ансамбля. Это дает колоссальный результат. Я слушал "Весну" Караяна много раз в записи, как слушал и других дирижеров, а в исполнении Юрия Темирканова и Валерия Гергиева слушал живьем еще в Ленинграде во время учебы, всякий раз испытывая большое потрясение. "Весна священная" - высокий показатель дирижерского мастерства, без нее не может быть развития дальше. Каждый раз, открывая партитуру этого сочинения Стравинского, убеждаешься в миллиарде деталей, обнаруживая все новые и новые краски, подголоски, тембры, новую фактуру. Абсолютный космос, который можно открывать бесконечно.
Что хотел сказать Стравинский миру своей "Весной священной"?
Александр Сладковский: "Картины языческой Руси" - вот она Русь в чистом виде! Я ее именно так и воспринимаю. Мы записали эту музыку с учетом сегодняшнего слышания мира, в котором все очень тревожно и неспокойно. Мы стремились передать тот пульс, который повышенно ощущаем в контексте сегодняшних глобальных потрясений. На мой взгляд, получилось очень актуально.