Правоприменение закона не должно отправить часть истории в спецхран
Рискуют ли попасть под запрет фотодокументы в научной и учебной литературе, исторические выставки, документальные и художественные фильмы, рассказывающие о Второй мировой войне? День Победы теперь нам надо встречать без "Семнадцати мгновений весны"?
Новые поправки в законы "Об увековечении Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов" и "О противодействии экстремистской деятельности" вступают в силу. Вольно трактуя их, мы не лишим далекое от войны поколение возможности знать в лицо ее антигероев?
Алексей Герман, режиссер: Нацизм - это не только чудовищная идеология, это еще и персоны, благодаря которым она пришла в этот мир. Многие из них были осуждены Нюрнбергом, кто-то был повешен, кто-то успел совершить самоубийство.
Запрещая в любом виде публиковать их изображения и цитаты, мы нарушаем внятную логическую цепочку, которая должна быть в голове наших молодых: вот эти люди участвовали в создании нацистского режима и государства, они развязали войну, осуществляли геноцид, уничтожали города и села, жгли в концлагерях военнопленных и мирное население.
И следующее звено этой цепи - вот их ответственность, которая выразилась приговором.
И рассказ об этих антигероях не пропаганда, а четкое понимание явления. Предстоит очень сложная задача отделить первое от второго.
В России никакого оправдания нацизма, никаких разговоров о том, что "может быть, они были правы, может быть, мы не лучше, чем они", - вот этого всего не должно быть, потому что в многонациональном государстве оно может страшно взорваться.
Вопрос новых поправок в правоприменении и в критериях запретов. Насколько я могу судить, и то и другое пока в тумане. А должно быть разумно, прозрачно и адекватно.
Очевидно, что нацистская идеология распространяется, в том числе и в Европе, очень активно.
Для России война, Победа, наши страдания и подвиги являются системообразующим, краеугольным камнем государственности. На этом очень многое строится. Любое решение в этой истории должно быть выверенным.
C другой стороны, есть сфера искусства, науки, образования. И я считаю, что в нашем обществе достаточно здоровья и мозгов, чтобы не пугаться каждого изображения Гитлера…
Михаил Афанасьев, директор Государственной публичной исторической библиотеки России: Меня смущает первобытная вера в онтологическую силу слова и картинки, представление, что изображение врага или злодея может магическим образом влиять на человека до такой степени, что он поменяет свое мировоззрение. Следующий шаг, как в религии вуду, делать фигурки и колоть их в сердце, чтобы все зло ушло из нашей жизни.
Алексей Ильин, основатель и генеральный директор издательской группы "Альпина Паблишер": Насколько мне известно, на российском книжном рынке нет книг, так или иначе оправдывающих фашизм. Можно предположить, что-то такое может существовать в подпольно-маргинальных вариантах, некие брошюры, нелегально изданные кружками сумасшедших поклонников нацизма. Но такие издания точно не продаются в магазинах.
Зато книжный рынок наполнен антифашистскими книгами. Их снимать с полок из-за того, что на их обложках изображена фашистская символика? Но изображена она вовсе не для того, чтобы увлечь ею читателя, а для того, чтобы он ужаснулся той реальности. Без нее не расскажешь о времени. И не придашь разговору нужный градус драматизма при передаче антифашистской информации.
Почему, с вашей точки зрения, трактовка следователем поправок, которые стали законом, может обернуться проблемой?
Михаил Афанасьев: Основная проблема в том, что под новый закон, с точки зрения иного блюстителя порядка, могут подпасть даже карикатуры Кукрыниксов. Неопределенность в нашей ситуации просто катастрофична, потому что совсем свежий пример, когда к суду привлекали девушку за то, что она перепостила фотографию Парада Победы с нацистскими знаменами у Мавзолея. Вся серьезная литература исторического содержания выпускается с визуальным сопровождением. И достоинство выпущенной сегодня книги как раз в том и состоит, что ученые вводят в научный оборот ранее неизвестные фотографии политических деятелей, лидеров рейха или других стран. Это абсолютный плюс издания.
Алексей Ильин: Худший вариант развития событий - люди просто потеряют доступ ко многим хорошим книгам. Не понятно, как это все будет работать... Кто-то будет жаловаться на издательство? И что с этими жалобами делать? Так у нас дойдет до табу. Издатели будут бояться что-то издавать, исходя из логики: не дай бог, кто-то придерется. Что, например, делать с книгами, изданными до того, как появились новые правила? Изымать из продаж? Сдавать в макулатуру? Это будет сопряжено с большими потерями. Кто их покроет?
При издании же иностранных книг, я думаю, процентов 60 авторов скажут, что они против всяких правок. А без согласования с ними издатели, по большому счету, не имеют права их вносить. В этой очень непростой ситуации можно надеяться только на диалог с издательским сообществом и на поиск какого-то компромиссного варианта применения новых правил, который бы позволил нам реально работать.
Кстати, фамилию Гитлер можно будет упоминать? Или в исторических текстах для злодея придется придумывать эвфемизм, например, Дракон, как у Шварца?
Алексей Герман: Да, но дело-то не в изображении или упоминании Гитлера, а в его оправдании. Вот это зло должно быть наказуемо. Иначе у нас возникнет "черный рынок" торговли нацистской идеологией. И его никто не остановит. А историческая книжка, которая рассказывает о пути фюрера, еще не является его пропагандой. Это исследование преступника и злодея.
Если честно, я не встречал в своей жизни ни одного поклонника Гитлера. Так мне повезло. Но в любом виде пропаганды нацизма и превосходства одной расы над другой в России быть не должно. Но доступ к актуальному изучению таких явлений, как нацизм, обязателен.
Насколько важно для художника, снимающего кино о войне, иметь возможность показать фотодокументы и хронику военного времени?
Алексей Герман: Это очень существенно. Как мы можем, к примеру, рассказывать о Германе Геринге, не показав этого человека, это лицо? Кадры скажут гораздо больше, чем слова. Как можно без хроники? Я не очень понимаю, фильм "Обыкновенный фашизм" попал бы под трактовку следователем обновленного закона? Здесь необходимы точные разъяснения, ведь есть огромное количество советских фильмов, где изображен Гитлер, его соратники, есть их цитаты. И вот вопрос: мы их запретим? Но история Советского Союза уже нам показала, что бездумные запреты, в частности в кино, ни к чему продуктивному не приводили.
Константин Могилевский, председатель правления Российского исторического общества (РИО): Мне вспоминаются слова народного артиста СССР Олега Табакова, гениально исполнившего роль главы внешней разведки нацистов Шелленберга в картине "Семнадцать мгновений весны". "Дьявол ведь тоже создание довольно талантливое и изобретательное. И подвиг советского народа от этого не только не умалился, а возрос", - говорил он о своем герое. Вот такой объемный подход, без упрощения и идеализации врага, снимает все вопросы. На этих принципах РИО вошло в число соорганизаторов проекта "Без срока давности". Он тоже направлен на то, чтобы показать связь идеологии нацизма с преступлениями против мирных граждан на оккупированных территориях СССР. Эти же цели преследует и подготовленная архивами историко-документальная выставка, рассказывающая о зверствах нацистов. Она будет экспонироваться как в России, так и за рубежом. Кроме того, создаются документальные и художественные фильмы. Например, фильм с рабочим названием "Нюрнберг". Его создатели в одном из павильонов "Мосфильма" реконструировали "Зал 600" Нюрнбергского трибунала. В нем на скамье подсудимых сидят идеолог нацизма Геринг, генерал вермахта Йодль, генерал-фельдмаршал Кейтель. Уверен, что эти образы совершенно необходимы, а сам фильм покажет позорный и закономерный конец нацистской идеологии. Хотелось бы, чтобы "Нюрнберг" стал такой же вехой в понимании природы нацизма, как лучшие фильмы о Второй мировой войне, среди которых - "Семнадцать мгновений весны", "Иди и смотри", "Они сражались за Родину".
Не кажется ли вам, что возможный запрет какого-то чиновника на фото и цитаты вождей рейха тоже может быть формой цензуры?
Михаил Афанасьев: Мне непонятно, почему правоприменители должны брать на себя функции цензоров. Совершается подмена понятий: вроде бы у нас нет цензуры. И тут встает проблема не только мировоззренческого плана, но и вольного обращения с Конституцией!
Что можно сегодня предложить толкователям закона от вас, реалистов?
Михаил Афанасьев: Первый шаг - вывести из-под контроля всю литературу советского периода. Вряд ли цензор Главлита, который сам был участником войны или принадлежал близкому к фронтовому поколению, пропустил бы что-то оскорбляющее народ-победитель или вредящее нашему патриотическому сознанию.
В свое время в библиотеках были так называемые спецхраны, где хранились и материалы о фашистских лидерах. Критерий, который можно использовать для определения списка книг для условного "спецхрана", это цель, с которой этот текст публикуется. Но надо признать, что это довольно неопределенная вещь, потому что только в рамках суда можно понять, какова была задача у издания: борьба с нацизмом и просвещение или, наоборот, его пропаганда.
Алексей Герман: Пока разберутся, я бы предложил продавать книги с Гитлером на обложке в упаковке. Можно ставить возрастной ценз 18 или 16 плюс. И попытайтесь убрать из интернета все восхваляющие нацистов фильмы. На "Ютубе" такого полно. Например, есть немецкое кино, снятое в период войны. Вы знали об этом? Его легко найти в переводе на русский. Про люфтваффе или другие рода войск. И это никого не смущает. Займитесь этим!
Но "Ютуб" - не наша платформа… Там не реагируют на наши запреты. Здесь нужно налаживать контакты с законодательными органами других стран.
Алексей Герман: Вряд ли получится, во всяком случае сейчас, если разговаривать в стиле "запретить все книги с изображением Гитлера". Здесь нужно еще хорошенько подумать.
Ученый, который пишет о Второй мировой войне, может взять книгу Гитлера "Майн кампф" в библиотеке?
Михаил Афанасьев: Конечно. Мы совещались с прокуратурой и минюстом по поводу того, как может быть использована экстремистская литература в научных целях и должна ли она быть уничтожена. Нашли компромиссное решение. Ученый-историк может написать заявление с просьбой разрешить ему доступ к этой литературе и указать, что он в курсе, что массовое ее распространение и копирование запрещено по закону.
Российский книжный союз, РИО, Гильдия продюсеров России и Российская библиотечная ассоциация обратились в минюст с просьбой разъяснить практику правоприменения новых поправок. Одна из причин - началась кампания по изъятию книг с изображениями нацистских преступников из магазинов страны. Чего так испугались книжные магазины и издатели?
Борис Куприянов, совладелец книжного магазина "Фаланстер", руководитель "Альянса независимых издателей": У нас правит самоцензура. Вековая российская традиция строится по принципу "кабы чего не вышло". При этом все понимают, что изъятие книги способствует возникновению нездорового интереса к ней, даже если она очень плохая. Мы делаем подарок неофашистам - подпольное распространение этой книги. То есть пока все происходит так, как завещал нам Герострат. Тот самый, что сжег храм Артемиды в своем родном городе Эфес, просто чтобы его помнили потомки. И ведь как его имя в истории только не запрещали? Но тех, кто пытался его "забыть", не помнят, а Герострата знают. Знают потому, что законами хотели запретить любое упоминание о нем. Не надо провоцировать беспамятство. Ведь как понять и не допустить повторения явления Гитлера и фашизма без их изучения, в том числе и через иллюстрации, например, той же свастики?
Константин Могилевский: Книжные магазины и издательства, которые выпускают историческую литературу, в том числе члены РИО, проявляют естественную обеспокоенность возможными перегибами. Хотя мне лично не известно ни одного случая, чтобы правоохранительные органы, опираясь на вступивший в силу закон, изымали из продаж книги, снимали с проката фильмы или закрывали выставки. Причиной сложившейся ситуации вижу избыточно сложные формулировки вступившего в силу закона. Полагаю, что разъяснения минюста устранят этот, без преувеличения, переполох. Ведь закон, если его читать разумно, запрещает распространение либо публичную демонстрацию изображений и выступлений нацистов в определенном контексте. Но книгоиздатели и книжные магазины, хотя действия их понятны и продиктованы богатым жизненным опытом, все же, на мой взгляд, "дуют на воду". Для РИО абсолютно очевидно, что закон направлен на воспрепятствование ситуаций, имевших место, например, при подготовке последних шествий "Бессмертного полка". Напомню, тогда отдельные граждане пытались заменить фотографии героев-красноармейцев портретами верхушки гитлеровской Германии. Это как раз создает контекст, в котором публичная демонстрация изображений нацистских преступников имеет целью оправдание их деяний.
Борис Куприянов: А я бы не спешил с утверждением, что нам не грозит опасность наступить на "грабли Герострата". Такая опасность прорисовывается и без хромающих законов: падает интерес к книге. Пандемия показала, что люди на самоизоляции читают мало. Интернет-продажи электронных книг выросли всего в два раза - с 7 до 14 процентов. Интернет-продажи физических книг выросли, но несущественно. Миф о том, что люди на самоизоляции будут больше читать, не подтвердился. Мы же вместо того, чтобы помогать крепнуть интересу к книге, законами помогаем ей уходить. При этом за последние два года мы видим четкую тенденцию, что "хитами" становится не художественная литература, а литература нон-фикшн, - литература, основанная не на вымысле, а на фактах. Появился новый, вдумчивый читатель. Книжная торговля, издатели, критики, как выясняется, оказались не готовы к его приходу. Новые законы не должны провоцировать рост самоцензуры, иначе мы потеряем думающего читателя и гражданина.
Владимир Груздев, председатель правления Ассоциации юристов России:
- Проблема в том, что правоприменители пока не выработали методики.
Необходимы методики, по которым можно отличить пропагандистский материал от информационного или просветительского. Разрабатывать их необходимо в кооперации с представителями разных профессий. Потому что для этого требуются комплексные знания: и в области права, и в сфере медиа, и культурологические компетенции, и многое другое. Например, в данных делах необходимо проводить не просто лингвистическую экспертизу, оценивающую содержание текста, или искусствоведческую, если речь о картинках. Нужна комплексная медиаэкспертиза. Правда, на сегодняшний день такого понятия не существует, нам предстоит создать институт профессиональных медиаэкспертов. Они должны оценивать не содержание материалов, а действия, которые совершает человек в информационном пространстве.
2200 человек уже привлечены по статье
По данным Судебного департамента при Верховном суде России, в 2020 году по статье КоАП 20.3 "Пропаганда либо публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики" были наказаны более 2,2 тысячи человек. Сейчас же можно спрогнозировать, что по итогам этого года количество наказанных вырастет.
Далеко не все из них наказаны именно за использование нацистской символики. Под эту же статью подпадает и демонстрация экстремистской символики. На практике штраф можно получить даже за татуировку со свастикой. Такие дела есть. Ведь человек ходит в баню, раздевается на пляже, так что нанести фашистские кресты на свою кожу - правонарушение. После принятия закона штрафовать будут также за татуировки с портретами нацистских преступников, если найдутся (или уже нашлись) желающие нанести их на свое тело.
Не так давно Первый кассационный суд общей юрисдикции сделал специальный обзор судебной практики по статье 20.3 с разъяснениями. "При решении вопроса о наличии или отсутствии оснований для прекращения производства по делу указанной категории в соответствии с примечанием к статье 20.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях следует исходить из совокупности всех обстоятельств и учитывать, в частности, форму и содержание размещенной информации, ее контекст, наличие и содержание комментариев данного лица или иного выражения отношения к ней, содержание всей страницы данного лица, сведения о деятельности такого лица до и после размещения информации, данные о его личности и др., - пояснил кассационный суд. - Следует отметить, что показ документальных (в том числе военной кинохроники) и художественных фильмов, иллюстрации книг, картины, учебные и научные пособия, фотографии из музеев и т.п., допускающие изображения нацистской атрибутики или символики в общем контексте произведений о Великой Отечественной войне, не образуют состав административного правонарушения, предусмотренного статьей 20.3 КоАП".
Поэтому теоретически за фото, скажем, из сериала "Диверсант" ничего не грозит. На практике СМИ, публикуя фото актеров, играющих немецких солдат, нередко замазывают нацистскую символику. Понять коллег можно: а что, если кому-то из правоохранителей захочется улучшить отчетность на ниве борьбы с "нацизмом"? Между тем изначально у законодателей были благие намерения. Никто не хотел доводить ситуацию до абсурда, чтобы даже Штирлицу пришлось появляться на экране исключительно в штатском. Иначе - замажут.
Сам факт, что где-то промелькнула свастика, не говорит о том, что человека надо наказывать. Прежде стоит разобраться, что он хотел этим выразить. Например, как рассказал кассационный суд в своем обзоре, один из жителей Саратова на своей странице в "ВКонтакте" разместил изображение, на котором слева расположена карта Европы в период нацистской Германии, содержащая изображение свастики, а справа - карта современной Европы, содержащая атрибутику Евросоюза. На обеих картах отдельным цветом выделена Швейцария.
Мужчина пояснил, что не имел цели пропаганды либо публичной демонстрации нацистской символики. А картинку разместил в своем фотоальбоме потому, что посчитал интересным позицию Швейцарии, которая, как следовало из изображения, занимала нейтралитет как в период нацистской Германии, так и в период Евросоюза.
Судебный эксперт также согласился с тем, что картинка несет скорее ознакомительное, чем пропагандистское содержание. В итоге суд дело прекратил.
Подготовил Владислав Куликов