Картина "ненастоящего Рубенса" хуже не стала
Должны ли расстроиться посетители музея? Могут ли машины по-настоящему понимать и оценивать произведения искусства? Историю с "ненастоящим Рубенсом" по просьбе "РГ" прокомментировала искусствовед, директор Музея архитектуры имени А.В. Щусева Елизавета Лихачева:
А вдруг искусственный интеллект все же ошибся?
Елизавета Лихачева: Тот факт, что искусственный интеллект проанализировал имеющиеся работы Рубенса - его манеру класть мазок, еще какие-то отличительные черты - и пришел к выводу, что "Самсон и Далила" с вероятностью примерно 90 процентов не принадлежит кисти мастера, меня нисколько не удивил. Сомнения высказывались задолго до этого исследования, у специалистов было много вопросов к картине. Ее провена́нс (история владения художественным произведением - прим."РГ") не совсем ясен, и манера, в которой она написана, отличается от той, что, как считается, свойственна Рубенсу. Дело в том, что у него была своя мастерская, и эта мастерская красила "под Рубенса". Зачастую даже вещи, которые считаются подлинным Рубенсом, на самом деле написаны его учениками, а он просто подписи ставил. Там было гигантское количество работ - около четырех тысяч, огромные полотна. Поэтому выделить из всего этого великолепия истинного Рубенса достаточно сложно.
Изменилась ли художественная ценность картины после этого открытия?
Елизавета Лихачева: Художественная ценность "Самсона и Далилы" от этого открытия абсолютно не меняется. С точки зрения ее восприятия рядовым зрителем не должно быть никакой разницы. Люди же приходят смотреть картины, а не "ярлыки". Последнее - вообще занятие бесполезное. А если "ярлыки" перепутают и вместо "Рубенс" напишут "Ван Эйк"? Или "Малевич"? Это как с брендом: вы можете купить дорогие ботинки, заплатив за ярлык, а можете купить без ярлыка, а они окажутся даже лучше. Довольно странно, если в глазах зрителя картина вдруг станет "менее ценной", потому что выяснилось, что это не Рубенс.
Получается, искусственный интеллект способен заменить искусствоведа - по крайней мере, в вопросах атрибуции картин?
Елизавета Лихачева: Профессиональный искусствовед - это человек, которому в силу знаний и накопленного опыта порой достаточно просто взглянуть на полотно, чтобы дать ему оценку, возможно, даже без какого-то тщательного исследования. Но ведь мы говорим о формальном анализе произведений искусства. Искусственный интеллект - это просто инструмент искусствоведа. Он может быть более или менее действенным - все зависит от того, какой алгоритм вы загружаете в машину. Но в данном случае это не просто компьютерная программа, но программа самообучающаяся. Так что ее данные могут быть вполне точны.
Почему же современные технологии, например, не могут раскрыть происхождение скульптуры "Лаокоон и сыновья"? Ее датируют I веком до нашей эры, но некоторые считают ее подделкой под эллинизм, которую изваял сам Микеланджело!
Елизавета Лихачева: Потому что современные технологии - не волшебные. Они не могут больше, чем люди, создавшие их. Действительно, есть такая забавная версия происхождения "Лаокоона" из собрания музеев Ватикана. Но все, что вы можете реально определить, - это возраст мрамора. Мрамору лет много, а что дальше? Кстати, эта история про авторство Микеланджело мне лично очень нравится, но, скорее всего, это все же легенда.