Право России: Альтернативы и риски в условиях глобального кризиса
Россия и Запад в контексте событий на Украине
Суть отношений России и Запада хорошо высветили события на Украине.
На мой взгляд, Россия, уставшая от "горящих изб и скачущих коней", несколько веков была увлечена и восхищена Западом, который в ее глазах был носителем творческого начала. Это увлечение, начавшееся с эпохи Петра Первого, в разные периоды российской истории то вспыхивало, то затухало. Но особенно сильно подобные настроения чувствовались в 90-е годы прошлого века, когда страна, вырвавшись из-под диктата КПСС, стремилась к праву и демократии, которые для нее олицетворял Запад. Она хотела покоя от бед и войн в едином правовом пространстве "от Лиссабона до Владивостока", она стремилась к достатку, который сулил свободный рынок, она мечтала о свободе, которая, как многие к тому времени уже поняли, может быть только в правовой форме.
И в этом своем безоглядном порыве и безграничной доверчивости ко всему западному, казавшемуся таким заманчивым, и к Западу, казавшемуся таким открытым, таким бескорыстно заинтересованным, Россия допустила целый ряд исторических по своему масштабу ошибок.
В Беловежье при роспуске СССР Борис Ельцин оставил за Украиной и Крым, и легендарный Севастополь ("алмаз русской военной доблести"!), и несколько областей, фактически русских и по населению, и по истории. То есть, до 12 миллионов русских людей остались без каких-либо юридических гарантий их национально-культурной идентичности и, как затем оказалось, были нацистским режимом лишены права на родной язык.
Коллективный Запад во главе с США, тратя миллиарды долларов, усердно взращивал антироссийские настроения правящих кругов и населения Украины. В результате этой политики украинский народ оказался заложником антирусской, нацистско-бандеровской идеологии и практики.
Уже с начала 1990-х годов на Украине резко изменилась политико-пропагандистская повестка. Писались книги "Украина - не Россия", спешно придумывалась и фальсифицировалась "новая украинская история" с "древними украми" и "украинцем Иисусом Христом". После бандеровского мятежа 2014 года эти процессы были поставлены на квалифицированный западный фальсификационно-пропагандистский конвейер - от детских книжек-раскрасок до школьных и вузовских учебных программ.
Делали это и амнистированные после Великой Отечественной войны бандеровцы из Западной Украины, и заполнившие высший властный эшелон эмигранты с Запада, фактически полностью завоевавшие украинское культурно-образовательное пространство. При этом подчеркнем, что иные оценки событий, ситуаций, исторических фактов в СМИ и образовательное пространство Украины попросту не допускались.
Итогом такой морально-пропагандистской обработки массового сознания граждан, и особенно молодежи, вообще не знакомой с другими оценками, стало планомерное превращение огромной части украинских граждан в анти-Россию. Массово убежденную в том, что именно варвары-русские и Россия веками нещадно эксплуатировали и порабощали благородный "арийский" украинский народ, и что "русне" необходимо за это отомстить. Антирусский нацизм стал нормой и главным фокусом украинской внутренней и внешней политики.
По моим ощущениям, Россия и дальше бы терпеливо сносила украинскую неблагодарность, ожидая, что время, как полагали тогда многие, "образумит их". Думаю, Россия продолжала бы терпеть, даже невзирая и на упомянутые попытки заглушить русскую речь, и на то, какими методами это делалось. Если бы украинские националисты не стали орудием во враждебных руках тех, кто подогревал фантазии Украины о вступлении в НАТО и активно помогал ей неуклонно готовиться к реваншу - и политическому, и военному.
США и ведущие европейские страны обучали и вооружали украинские войска именно под флагом НАТО. На подготовку и организацию переворота на Украине, а также на поставки новейших вооружений на Украину за истекшие 8 лет США истратили миллиарды долларов. А обучение в американских и европейских военных лагерях прошли почти 100 тыс. украинских военнослужащих.
В декабре 2021 года Президент России Владимир Путин, хорошо понимая эти тенденции, включая крайнюю опасность критического приближения стратегической инфраструктуры НАТО через Украину к нашим границам, четко сформулировал обязательные условия сохранения мира с Украиной. И прежде всего, нейтральный статус Украины и отодвигание натовских баз на Запад в соответствии с Основополагающим актом Россия - НАТО 1997 года.
Но Россия услышана не была. К началу февраля 2022 года Украина для реванша сосредоточила на границах Луганской и Донецкой республик "ударный кулак" обученных и подготовленных войск численностью около 160 тыс. человек. Причем их наступление, по полученным данным разведки, планировалось на 8-10 марта.
В этих условиях Россия спешно организовала эвакуацию детей и женщин из Донбасса в Россию. А 24 февраля 2022 года начала, после официальной просьбы о помощи со стороны Донецкой и Луганской республик, специальную военную спецоперацию. Целью операции было объявлено освобождение занятых Киевом частей Донецкой и Луганской республик, демилитаризация и денацификация Украины, а также обеспечение для России условий безопасности.
Фактически, Западом против России развязана беспрецедентная гибридная (или, точнее, системная) война: на поле боя, в военно-промышленном комплексе, экономике, политике, культуре, спорте, науке, образовании, СМИ и киберсреде. Причем, эта война для всей Европы явно приобретает все более откровенный нацистский оттенок: воюют не против России как страны, а против русских вообще.
Еще раз подчеркну: сражаемся мы уже вовсе не против Украины. Боремся мы против совокупного Запада, который ради победы в этой войне поспешил оказаться от всех собственных многовековых правовых завоеваний и исповедует, подчеркну особо, все более воинственный и откровенный или даже оголтелый антироссийской нацизм, все более широко захватывающий массы в недавно "толерантных" странах Запада.
Как результат, мы сейчас начинаем жить в совершенно новом мире, в состоянии этой борьбы с Западом, практически полностью лишенном прежних морально-этических и нормативно-правовых фундаментальных оснований. И нам необходимо не только дать этому факту моральную и правовую оценку, но и заново политически и юридически переосмыслить те условия и принципы, на основе которых мы теперь намерены жить и выстаивать.
Для системной войны с Россией США уже создали набор новых геополитических инструментов, которые сейчас "полным ходом" развертывают свои действия. Из этих инструментов, видимо наиболее мощным, "долгоиграющим" и опасным является недавнее создание так называемой "Лиги демократий".
По американскому замыслу, "Лига демократий" - это антироссийский блок государств, всецело подчиняющийся США, невзирая на их (государств) демократический, антидемократический или даже нацистский политический окрас. Главные новые принципы государств этой "Лиги" - готовность отрицать, в соответствии с целями США, а далее и любым образом нарушать международное право.
Эти принципы уже были прямо названы в формуле экс-президента США Барака Обамы, высказанной еще 3 мая 2016 года при обсуждении так называемого "Транстихоокеанского партнерства": "Мир изменился. Правила меняются вместе с ним… Америка должна писать правила. Америка должна принимать решения. Другим странам следует играть по правилам, которые устанавливают Америка и ее партнеры, а не наоборот". С тех пор в политической аналитике США вместо ссылок на международное право прочно утвердилась формула "Мир, построенный на правилах", где по умолчанию "правила" - определяют США, и никто иной.
В стремлении сохранить свой однополярный диктат США "экстерриториально" применяют свое внутреннее законодательство по всему миру. В частности, на том основании, что все долларовые транзакции проходят через американские банки, США считают для себя вправе производить аресты, блокирование или "замораживание" любых зарубежных долларовых средств или активов, находящихся в американских банках или компаниях.
Именно так, в частности, были заморожены (и далее отчасти попросту украдены) финансовые активы Ливии, Ирана, Афганистана, а теперь и средства валютных резервов России объемом более 300 млрд долларов. И, судя по последним данным, сейчас в США уже принимается все больше судебных решений о "замораживании" или откровенной экспроприации частных российских капиталов. То есть, грубейшим образом нарушается тот принцип священности и неприкосновенности частной собственности, который уже много столетий является фундаментом капитализма.
В результате нам необходимо признать следующее. Хотя бы формально единый мир, которым он был ранее, сейчас неуклонно и на наших глазах фактически разделяется и поляризуется. Разделяется на мир, основанный на международном праве институтов ООН и писаных законах - и на мир, основанный на американских "правилах".
С точки зрения системы международных отношений такое разделение означает, что нам (России) предстоит иметь дело одновременно и с группой "дружественных" государств, отстаивающих существующую систему норм международного права и отрицающих американские "правила", и с группой "недружественных" государств, принимающих и поддерживающих американские "правила" вместо единых международных норм.
Очевидно, что внутреннее содержание и смысл перечисленных выше ключевых позиций "Лиги демократий" начисто отрицают какой-либо плюрализм - или хотя бы диалог! - мнений, оценок, аналитики по сущностным вопросам как внутри собственного общества, так и, тем более, в рамках международного сообщества. В связи с этим, я не нашел этому феномену более подходящего определения, чем "эксклюзивная тоталитарная демократия".
Не менее очевидно, что возникающая "двойная бухгалтерия" международной политики создает новые, причем очень серьезные, затруднения не только для российского МИДа. По сути, нам придется выстраивать и далее проводить в жизнь как минимум две внешнеполитические и внешнеэкономические программы и стратегии действий, очень плохо согласующиеся между собой.
Причем эта проблема осложняется еще и тем, что давно принятая Западом формула внешней агрессии "чужими руками" (или так называемых "прокси-войн") в таком формате уже не вполне действует. В частности, потому что, кроме страны-агрессора (в данном случае - Украины), в войне участвуют не только зарубежные наемники из стран Запада, но еще и наемники-террористы из других стран (Сирия, Ирак и др.). То есть, из стран, которые, по крайней мере сейчас, могут быть отнесены к дружественным или нейтральным.
Хочу добавить один важный с точки зрения права момент. Когда новые западные лидеры, сменившие тех, кто обещали нам не расширять НАТО на Восток "ни на один дюйм" в обмен на воссоединение Германии, теперь не стесняются говорить об отсутствии письменных гарантий, они руководствуются самым примитивным легистским подходом к пониманию права, игнорируя суть права как равенства в свободе. Совершенно очевидно, что одним из ключевых проявлений правового принципа равенства в свободе является принцип равной безопасности. Поэтому, когда мы говорим, что право является важнейшим инструментом обеспечения национальной безопасности, важно понимать, что право может быть таким инструментом только потому, что сама безопасность входит в понятие права как равной меры свободы. Ведь о каком равенстве в свободе может идти речь, если нет равной безопасности? Трудно себе представить, что современные западные лидеры не знакомы с той сложившейся прежде всего на Западе философско-правовой традицией осмысления права, которая основана на различении права и закона, т.е. на различении права подлинного и права позитивного (зафиксированного в законе или договоре). Россия, которая не просто чувствует себя обманутой в этом ключевом для нее вопросе, но и хорошо понимает правовую сторону проблемы, оставляет за собой право на отстаивание своей безопасности всеми доступными средствами.
В теоретико-правовом обосновании правомерности отстаивания Россий равной безопасности мы опираемся в том числе и на идеи целого ряда известных западных интеллектуалов, таких, например, как Юрген Хабермас и Жак Деррида. В публикациях и выступлениях этих авторов после событий 11 сентября 2001 года - символического разрушения цитадели капитализма - башен-близнецов в Манхэттене - ярко выражено их негативное отношение к тому, что Соединенные Штаты все больше утверждают себя в роль "гегемониальной державы". Очень показательно, что эти философы, находящиеся в интеллектуальной, религиозной и нравственной связи с теми принципами западной культуры, которые ведут начало от поздних работ Канта, выступили в качестве жестких критиков эгоцентричной политики США. Показательно и то, что в своих интервью 2002 года оба они предрекали, что Европа окажется бессильна сопротивляться давлению со стороны США, однако такие державы, как Китай и Россия, не станут безоговорочно смиряться с однополярным миром по образцу Pax Аmericana. Жизнь наглядно показала, что Pax Аmericana - это вовсе не мир без войны. Такой "мир" (мир в кавычках) не является ни безопасным, ни устойчивым. Напротив, он ведет к войнам за ресурсы, к использованию экономических санкций не только как орудия в политической борьбе, но и как средства подавления экономических конкурентов. К произвольному расширению оснований для экстерриториальной юрисдикции Соединенных Штатов. К организации "цветных революций", к развязыванию изощренных гибридных войн, к ведению прокси войн и т.д. Поэтому установление многополярности - это важнейшая предпосылка формирования международного правопорядка на современном этапе цивилизационного развития человечества. Однако и в рамках такой многополярности реалии жизни останутся прежними. Или суверенитет - или колония: иного не дано.
Когда я говорю о том, что движет Россией в нынешнем конфликте с Западом (а именно это лежит в подтексте событий на Украине), то я говорю о России, имея в виду большинство россиян. И здесь я опираюсь, в частности, на исследования социологов, которые показывают высокий уровень поддержки нашими гражданами специальной военной операции на Украине. На конец апреля, действия российских вооруженных сил поддерживали 74% респондентов.
В этой сухой цифре очень хорошо ощущается та боль и та энергия возмущения, без осознания которых невозможно понять, что движет сейчас обманутой Западом и разочарованной в Западе Россией, когда она, по сути дела, бросила вызов всему тому западному, что так влекло ее. Но что во многом (конечно, не во всем! - и к этому я еще вернусь) оказалось пустой и опасной иллюзией. Хорошо понимая движущий импульс этого вызова, хочу тем не менее сказать, что очень важно сейчас "не выплеснуть с водой ребенка", т.е. не отбросить то подлинное правовое начало, которое является главным достижением западной культуры и ее особым вкладом в общецивилизационное развитие человечества. Именно этот тезис является лейтмотивом моего выступления, поэтому все, что я скажу далее, следует рассматривать под таким углом зрения.
Упрочить правовой вектор развития страны
В условиях развязанной Западом против России системной войны мы вступаем в качественно новую экономическую реальность. России придется жить в условиях жесточайших экономических санкций и международной изоляции со стороны Запада. Жить и развиваться (подчеркну - именно развиваться, не впадая крайне опасный сейчас застой) нам придется в условиях, которые потребуют мобилизации не только экономических ресурсов страны, но и духовного потенциала нации.
В последнее время в медийном пространстве встречается немало утверждений о том, что в новых условиях и под растущим внешним давлением неизбежный сценарий для России - стать страной-крепостью, "ощетинившейся" ядерным оружием и полностью автономной от внешнего мира.
Однако нужно хорошо понимать, что у нас есть не только много серьезных врагов, но и немало друзей или союзников, остро заинтересованных в нашей поддержке. Это и страны ЕврАзЭС, и страны БРИКС, и страны ШОС, и многие другие страны, в том числе страны Латинской Америки и Африки, понимающие, что без сотрудничества с Россией им выстоять в новом мире будет почти невозможно. Однако и нам - это нужно понимать не менее хорошо - жизненно необходима поддержка этих стран. Без которой мы, наверное, сможем победить в войне, но при этом проиграть мир - проиграть технологически, экономически, политически, идеологически.
Нужно также понимать, что державный изоляционизм в автономной "стране-крепости" в современном мире просто невозможен. Отгораживание от внешнего мира новым, причем добровольно выстроенным "железным занавесом", - прямой путь к стагнации, путь на периферию и задворки мирового развития.
Потому нам жизненно необходимо обосабливаться (но не тотально изолироваться!) от "недружественных" стран. Причем обосабливаться прежде всего в сфере информационно-идеологической, в которой враждебное влияние на российское молодое поколение наиболее ярко выражено и опасно. И сохранять торговые отношения, пока и поскольку это выгодно для России. То есть, искать, контролировать и поддерживать разумный баланс обособленности и открытости. В буквальном смысле известного выражения "Ничего личного. Только бизнес".
Далее, нам необходимо коренным образом реформировать российскую систему массового среднего, высшего и специального образования и воспитания. Без чего, во-первых, нам просто не удастся решить поставленные задачи форсированного и опережающего технологического развития страны. И без чего просто невозможно обеспечить глубокую и широкую мобилизацию граждан на предстоящую, признаем честно, большую борьбу с обезумевшим Западом. Мобилизация нам понадобится всесторонняя - экономическая, политическая, духовная и, наконец, правовая.
Само слово "мобилизация", все чаще звучащее с разных трибун, не может не настораживать юристов, опасающихся, что с этим неизбежно связано свертывание права. Ведь знакомая нам по опыту социализма мобилизационная социальная практика шла вразрез с правовым подходом. Но я уверен, что мы вовсе не обречены на скатывание к такому пути в новых, сложных реалиях российской жизни. Более того, мы можем не только сохранить, но и укрепить правовой вектор развития страны. Нам нужна сейчас, прежде всего, правовая мобилизация - не в смысле ужесточения законодательных мер, а в смысле более полного воплощения в законодательстве сути права, как равной меры свободы. И даже если страна на данном этапе своей истории вынуждена обосабливаться (но не тотально изолироваться!) от "недружественных" стран, можно и нужно (я бы сказал - жизненно необходимо) создать условия для раскрепощения свободной, творческой, созидательной активности людей.
Россия может эффективно ответить на вызовы времени, только расширяя пространство правовой свободы для граждан, в том числе в сфере бизнеса. Из этого должна сейчас исходить работа по правовому обеспечению новой стратегии развития России на ближайшее историческое будущее.
Самое время понять, какое будущее для России открывается в ситуации нынешнего кризиса, который, как и любой кризис, несет в себе разные возможности. Напомню, что слово кризис означает опасное состояние, знаменующее поворотный пункт, перелом, чреватый новыми, непредсказуемыми последствиями. И нам надо успеть предотвратить опасные последствия и суметь использовать те возможности, которые несут в себе позитивный потенциал обновления. То есть надо суметь превратить кризис, чреватый обрушением права, в благотворный для правового развития катарсис, т.е. очищение, обновление.
Чтобы выработать такую стратегию в части правового развития, необходимо для начала определиться с экономической стратегией и, прежде всего, в той ее части, которая касается легитимации крупной собственности. Мы не можем больше замалчивать эту проблему, надеясь, что она как-то разрешится со временем. Такого времени в запасе у нас уже нет. У общества за тридцать лет реформ накопился колоссальный запрос на социальную справедливость, подогреваемый информацией о коррупции чиновников и о вызывающе демонстративном потреблении представителей крупного российского бизнеса, сделавших свои состояния на приватизации общенародной собственности. Даже видавший виды Запад шокирован количеством их дворцов и размерами их яхт. А на фоне специальной военной операции особенно впечатляет тот факт, что эти многочисленные яхты, как пишут журналисты, по водоизмещению превосходят ракетные крейсеры!
Сейчас, когда все мы оказались в одной лодке, а точнее - на одном крейсере, надо понять и принять тот факт, что для того, чтобы в этой сложной ситуации уверенно идти вперед, а не плыть по воле бурных волн, необходима высокая степень единения нации. Такое единение может быть основано только на взаимном доверии между народом, национальным бизнесом и властью. А доверие может быть достигнуто только на основе права. Поэтому в наступающей новой реальности исключительно важно сохранить и развить те правовые начала государственной и общественной жизни, которые за тридцать лет постсоциалистического развития удалось сформировать.
Поскольку право - это всегда в той или иной форме договор, то проблему легитимации собственности надо решать на основе договора, который, как и всякий договор, требует взаимных уступок. Со стороны общества и власти, остро нуждающейся сейчас в общественной поддержке, такой уступкой стал бы отказ Федерации независимых профсоюзов от идеи массовой "национализации предприятий, важных для экономики России" (это прямая цитата из обращения к главе Правительства). А со стороны крупных собственников нужны серьезные шаги в сторону социальных ожиданий. Пришло время, когда российский крупный бизнес должен доказать обществу свой национальный характер.
Другой важнейший вопрос, который встанет и на который надо дать ответ, - это вопрос о сохранении рыночного характера экономики. Существует довольно распространенное мнение, что в условиях экономической изоляции мы должны будем вернуться к жесткому планированию социалистического образца. Я не буду, конечно, включаться в дискуссии экономистов на этот счет, но напомню лишь, что в свое время Новая экономическая политика (НЭП) советской власти в условиях еще более жесткой изоляции позволила за счет введения рыночных отношений очень быстро восстановить экономику, буквально разгромленную Первой мировой и Гражданской войнами. Большевики отказались от НЭПа только потому, что дальнейшее развитие по этому пути подрывало монополию коммунистической партии, шло вразрез с марксистской идеологией и возвращало страну на капиталистические рельсы. Ни одна из этих причин сегодня "не работает", поэтому свободный рынок и частная инициатива, дополненные некоторыми элементами социалистического опыта страны, - это вполне реальная модель правовой экономики в новых реалиях, которая успешно прошла в свое время историческую апробацию.
Очевидно, что не будет возвращения к советской экономической модели, которая была чрезмерно централизованной и неконкурентоспособной. Однако теоретическая конструкция новой модели пока остается неясной. На практике сейчас идет активный поиск, и хотелось бы, чтобы этот поиск не осуществлялся методом проб и ошибок, а опирался бы на продуманную теорию, обоснованную с экономической и правовой точек зрения. Я бы даже сказал, что мировоззренческое обоснование является здесь не менее важным. Надеюсь, что проблема формирования образа правового будущего для нашей страны займет сейчас свое надлежащее место в отечественном юридическом дискурсе.
Напомню, что именно стремление граждан СССР скинуть гнет социалистической административно-командной системы и монополию КПСС было главным движущим фактором перестройки и последующих преобразований. Результаты социологических опросов того времени ярко свидетельствовали о выстраданном стремлении людей к правовой свободе и демократии, т.е. к либеральной демократии в подлинном смысле этого понятия, не дискредитированном порочной практикой его применения. Уверен, что этот социальный запрос остается в силе. И в новых реалиях его необходимо учитывать и на него нужно дать адекватный ответ.
В русле решения задач, связанных с дальнейшей гуманизацией нашей жизни, сейчас особенно важно остановить и повернуть вспять процессы чрезмерной бюрократизации сферы государственного управления и существенно ослабить тот бюрократический прессинг, который давит сейчас на все важнейшие сферы общественной жизни - на экономику, науку, культуру, образование, даже медицину. Удушающее бюрократическое давление на науку и образование далеко превысило масштабы партийно-государственного прессинга советского периода. Положение, кстати, еще и усугублялось (до недавнего времени) требованиями проведения аттестации специалистов в области гуманитарных и социальных наук на основе "индексов цитирования" публикаций в западных журналах. При этом желательность или нежелательность публикации определяли вовсе не научные авторитеты и не ученые, а оценочные суждения неких никем не избранных и совершенно очевидно политически ангажированных британских агентств. То есть любые научные публикации российских ученых и педагогов обязательно проходят предварительную ненаучную цензуру "публикационной этики" каких-то иностранных кураторов, выдающих оценки и составляющих рейтинги цитирования. А ведь именно от науки мы прежде всего ждем теоретического прорыва к созданию нового образа будущего страны и действенной помощи в воплощении этого образа в реальность, а от образования ждем нового, творческого подхода к обучению и воспитанию граждан, способных занять достойное место в той череде поколений, которые, как сказано в Преамбуле нашей Конституции, соединены общей судьбой на своей земле.
Несмотря на нынешнюю экстраординарную ситуацию, думаю, было бы большой ошибкой свернуть с того пути гуманизации законодательной политики, по которому мы в целом шли последние десятилетия. И, в частности, очень плохим сигналом обществу стал бы сейчас отказ от моратория на смертную казнь в России (к чему уже призывают некоторые политики). Напомню, что присоединившись к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, Россия взяла на себя обязательство ввести мораторий на смертную казнь, а в течение трех лет после подписания Конвенции - запретить смертную казнь, ратифицировав Протокол № 6. Проект закона о ратификации был внесен Президентом РФ в Государственную Думу в 1999 г. одновременно с проектом закона об упразднении смертной казни. Однако Дума приняла обращение к Президенту РФ о преждевременности ратификации этого законопроекта. Вместе с тем сам законопроект не был отклонен Думой и, следовательно, с юридической точки зрения до сих пор считается находящимся на рассмотрении. В этой ситуации именно Конституционный Суд взял на себя решение проблемы: в 1999 г. он признал неконституционным вынесения смертных приговоров в отсутствие судов присяжных во всех регионах страны. А в 2009 г. Конституционный Суд указал на невозможность назначения смертной казни даже после введения суда во всех регионах, обосновав это тем, что "в результате длительного моратория на применение смертной казни сформировались устойчивые гарантии права человека не быть подвергнутым смертной казни и сложился конституционно-правовой режим, в рамках которого … происходит необратимый процесс, направленный на отмену смертной казни". В итоге, на основании этих двух решений Конституционного Суда на часах Истории России исчисляется время моратория на применение смертной казни. И я уверен, что нам не надо переводить эти стрелки в обратном направлении.
Тем не менее, поскольку дискуссия о смертной казни оживилась в связи с ситуацией о возможности применения этой меры наказания в Донецкой и Луганской республиках, я хотел бы вот что напомнить сторонникам отмены моратория на смертную казнь в нашей стране. В силу требований ныне действующей Конституции единственно приемлемый для этого способ - это принятие новой Конституции. Иным путем - ни парламентским законом, ни референдумом, ни даже поправкой к Конституции - это сделать невозможно.
В нынешней сложной ситуации, когда так необходима высокая степень единения нации, поднимается еще один вопрос, который имеет важное значение в контексте конституционных гарантий прав и свобод граждан, - это вопрос о закреплении в Конституции страны государственной идеологии. Данная проблема активно обсуждалась в период работы по внесению поправок в Конституции в 2020 г., а сейчас она вновь актуализировалась в связи с началом специальной военной операции. Речь идет о статье 13 Конституции, согласно которой в Российской Федерации признается идеологическое многообразие, и никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. В связи с этим я хотел бы отметить два момента.
Во-первых, нынешний всплеск активности по поводу выработки и конституционного признания государственной идеологии представляется, как минимум, несвоевременным, а как максимум - опасным, поскольку он чреват очередным расколом на "белых" и "красных". А между тем сейчас как никогда нужна устойчивая внутриполитическая ситуация, что требует консолидации всех конструктивных сил общества.
А, во-вторых, поскольку наиболее активными сторонниками государственной идеологии являются представители левого фланга политических сил, которые ставят в центр такой идеологии идею социальной справедливости, то я хочу подчеркнуть следующее. Конституция Российской Федерации позволяет воплотить в жизнь все основные социальные ожидания, связанные с идеей социальной справедливости. Включая: преодоление чрезмерного социального расслоения; борьбу с бедностью и безработицей; поддержку материнства, отцовства и детства; помощь людям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, достойное пенсионное обеспечение, развитие общественного здравоохранения, культуры, науки и образования и т.д. Все эти направления социальной политики государства соответствуют положениям нашей Конституции. И я могу с ответственностью сказать, что Конституционный Суд делал, делает и будет делать все возможное для более полной реализации соответствующих конституционных норм.
При этом Конституция в определенном смысле представляет собой систему ценностей-идеалов, выраженных в правовой форме, то есть посредством принципов и норм, которые регламентируют реальную повседневную жизнь людей и в то же время резюмируют в себе характеристики человека, его прав и свобод как высшей ценности. Такими ценностями являются также: равенство всех перед законом и судом, равноправие; система личных, политических и социальных прав; неприкосновенность собственности, свобода экономической деятельности; народовластие; правовой, демократический, федеративный и социальный характер государства; государственный суверенитет и разделение властей; осуществление правосудия только судом и независимость судебной власти и др. Поскольку Конституция обладает высшей юридической силой и общеобязательным характером (для всего населения и на всей территории страны), закрепленная ею система ценностей имеет общенациональное идеологическое значение, то есть выступает в роли идеологии конституционализма.
С учетом всего сказанного, надо ответить на очень важный вопрос: что именно из западного опыта в области политико-правового развития Россия может воспринять, а что необходимо отбросить как ненужное или опасное. Это сложнейший вопрос, ответ на который требует глубокого аксиологического анализа, потому что он тесно связан с вопросом о западных ценностях и о возможности их трактовки в качестве универсальных, т.е. общечеловеческих. В последнее время в наших политических и научных кругах часто и во многом справедливо говорится о том, что для России (как и для целого ряда других стран и регионов мира) глобализация, которая до недавнего времени составляла главный тренд общецивилизационного развития, в значительной мере имела характер вестернизации. Наметившийся сейчас перелом в этом тренде влечет за собой пересмотр отношения к западным ценностям. Тем более что сам Запад в последние годы активно разрушает создававшийся веками морально-этический и нормативно-правовой фундамент своей жизни, основанный на христианских ценностях. А сейчас мы и вовсе видим, что ради победы над Россией Запад готов оказаться даже от своих важнейших правовых завоеваний, таких, например, как принцип "Pacta sunt servanda" ("договоры должны соблюдаться") и неприкосновенность частной собственности. И нам необходимо не только дать этому факту моральную и правовую оценку, но и заново политически и юридически переосмыслить те условия и принципы, на основе которых мы намерены жить и выстаивать в противостоянии с коллективным Западом.
Однако с нашей стороны было бы большой ошибкой отбрасывать право, которое до сих пор являлось важнейшей составляющей системы западных ценностей, и ставить под сомнение его универсальное, общечеловеческое значение. На мой взгляд, речь, напротив, должна идти о формировании такого универсального понятия права, которое диалектически соединяло бы в себе западный индивидуализм с восточным солидаризмом. Это сейчас одна из важнейших задач отечественной философии и теории права, потому что никто за нас этого не сделает.
При разработке такого понятия права важно отграничить право как общезначимое, универсальное по своему смыслу, социальное явление от того феномена, который Юргена Хабермас определил как "ложный универсализм империй прошлого", когда в вопросах международной справедливости позитивное право заменяется моралью и этикой одной нации, и ценности этой нации объявляются универсальными. Подобный ложный универсализм - это, по сути дела, претендующий на всеобщность этноцентризм.
Кроме того, следует, конечно, учитывать и предостережение другого выдающегося немецкого философа и юриста Карла Шмитта (идеи которого, кстати, сейчас становятся все более актуальными) о том, что "универсалистские, охватывающие весь мир общие понятия являются в международном праве типичными орудиями интервенционизма. И поэтому надо постоянно принимать во внимание их связь и тесное соединение с конкретными, историческими и политическими ситуациями и интересами". При всей значимости данного тезиса, из него вовсе не следует, что не нужно общее, универсальное понятие права, по поводу которого Запад и Восток могли бы при определенных условиях найти взаимопонимание.
А такие условия уже формируются. Ведь суть отличий в западном и восточном правопонимании заключается в том, что Запад трактует общество, скорее, как совокупность индивидов. Напомню в данной связи известное высказывание Маргарет Тэтчер о том, что "общества нет, а есть только отдельные мужчины, женщины и семьи". В отличие от такого подхода, в котором выражена квинтэссенция западного индивидуализма, солидаризм восточного мироощущения заключается в осмыслении общества как единого социального организма. А в организме все взаимосвязано и нельзя удалить и даже поранить какой-то элемент без ущерба целому. Из такого понимания общества как единого организма следует два ключевых момента.
Во-первых, - необходимость социальной поддержки тех, кто волею судьбы оказался в критической жизненной ситуации. Например, выдающийся российский правовед Иосиф Алексеевич Покровский еще в начале прошлого века, возражая против тезиса римских юристов о том, что сфере экономики "каждый сам себе господин", а потому за несчастья, постигшие этого свободного господина, никто не ответственен, писал так: "В обществе, … где жизнь одного возможна только вследствие беспрерывного функционирования духовной и хозяйственной жизни других, и где эта связь продолжалась, переплеталась и накоплялась исторически из поколения в поколение в течение многих веков", существует "незримая услуга, которая оказывалась каждым для поддержания "целого" общественной жизни, для ее развития. Эта услуга должна быть оплачена всем обществом, а потому каждый имеет право требовать от последнего поддержки в критическую минуту. Это не апелляция к милости и благости общества, а подлинное право каждого …".
Другая сторона солидаристского мировоззрения, которая подвержена наиболее серьезной критике со стороны приверженцев сугубо индивидуалистической трактовки права, заключается в признании необходимости сдерживать индивидуальный эгоизм для защиты социального целого. На одном из наших предыдущих форумов я уже поднимал эту тему и останавливался на ней подробно. К сказанному ранее добавлю, что эпоха COVID-19 очень наглядно показала опасность сугубо индивидуалистического подхода к пониманию права. И, кстати, решение Конституционного Суда РФ о конституционности законодательных ограничений на передвижение в период распространения коронавирусной инфекции COVID-19, признавшее необходимость поиска конституционно приемлемого баланса между защитой жизни и здоровья граждан и правами и свободами отдельного человека, соответствовало законодательной политике, проводимой в этот период в большинстве стран мира.
Но еще более остро проблема соотношения личного интереса и общего блага встает в связи с развитием новейших высоких технологий, вторгающихся в природу человека и создающих реальные угрозы не только сохранению биосоциального единства человечества, но и выживанию человека как биологического вида. Я не буду вдаваться в существо этой сложнейшей и актуальнейшей проблемы, суть которой заключается в том, что в будущее могут взять не всех, да и само это будущее может оказаться под вопросом. Отмечу лишь, что само наличие такой проблемы ставит перед философией права новые задачи, связанные с необходимостью определения тех границ реализации прав человека, за пределами которых эти права несут в себе неприемлемые риски для человечества в целом. В этой связи считаю необходимым в очередной раз напомнить, что кантовское определение свободы как первоначального права, присущего каждому человеку в силу его принадлежности к человеческому роду, вовсе не так абстрактно и безгранично, как может показаться на первый взгляд. Ведь оно включает в себя такие ограничения права человека, которые обусловлены его принадлежностью к человеческому роду и связаны с необходимостью сохранения человечества. А это значит, что кантовский категорический императив включает в себя императив сохранения человечества как социальной целостности и человека как биологического вида.
Такая постановка данной проблематики актуализирует идеи русской философии конца ХIХ - начала ХХ вв., которые приобретают поистине провидческий характер, особенно в свете все более реальной перспективы социального раскола человечества в результате грядущего технологического прорыва на базе конвергентного развития так называемых НБИК-технологий (т.е. нано- , био- , инфо- и когно- технологий). Ведь русские мыслители стремились соединить правовой принцип формального равенства людей с раннехристианской идеей об "ответственности каждого не только за себя, но и за других". Думаю, что эти идеи могут помочь нам найти новые подходы к пониманию такого сложнейшего феномена, как право, которые будут адекватны колоссальным по своей сложности вызовам современности. Таким образом, известное высказывание Канта о том, что юристы все еще ищут определение права, актуально и в наши дни, потому что право - это не просто один из аспектов человеческой жизни, а квинтэссенция ее разумных начал. И потому человеческую цивилизацию я называю цивилизацией права.
Завершая, хочу сказать, что по очень многим признакам (а я перечислил лишь часть из них) очевидно: мир права уже не будет прежним. Каким он будет - зависит, в том числе, и от наших с вами усилий.
