- Меня образовывал театр, а самые большие и глубокие уроки в жизни дала война. В школе я учился не просто плохо, а очень плохо. Любил и понимал только литературу. Химия, физика, математика - и сейчас хоть расстреляйте на месте понятия не имею, что это такое. Хотя я учился в очень хорошей школе, параллельно со мной учился мальчик, который потом стал академиком Сахаровым.
- В театре имени Моссовета не было спектакля, который я не смотрел по 4-5 раз. Я запросто приходил в театр, за кулисами полно знакомых, на гастроли ездил с театром. В школе участвовал в самодеятельности, легко поступил учиться в театральную студию, в которой преподавали великие Хмелев и Эфрос. На третьем курсе я сказал ректору: "Зачем мне марксизм-ленинизм? Зачем мне политэкономия? Мне это не поможет в театре". У него изменились глаза, но не отчислили. Почему? Мхатовцы всегда были умными людьми и понимали жизнь.
- Еще не родился Лев Толстой, который смог бы точно и глубоко описать начало войны. Для меня это так и осталось загадкой. Я в плен попал в первые дни войны. В начале войны фрицы были холеные, сытые и самоуверенные, которые пришли к вонючим и грязным дикарям. Начало войны… Знаешь, большего унижения для нашей страны я не видел. Была какая-то идиотская эйфория, что мы победим за несколько недель.
На всю жизнь запомнилась картина: немцы ведут нас пленных, а у березы привязан конь, запряженный в повозку, доверху груженную снарядами. Березка, пальба, перепуганная лошадь хрипит рвется с привязи, снаряды, и ни души. Россия…
- Я четыре раза сбегал из плена, Украину прошел босиком вдоль и поперек. Живым остался только благодаря своей звериной интуиции. Она мне всегда говорила, сюда иди, а туда не смей. Постучаться в эту хату и обойти стороной другую, точно такую на вид, мне это всегда подсказывала интуиция. Я прошел миллион этих хат и тысячи деревень. Моя некая театральность помогала мне просить милостыню, я знал к кому как обратится.
- Повторюсь, я четыре раза сбегал с плена, ловили, убивали до полусмерти. Понимаешь, был внутренний посыл к свободе, он был сильнее страха смерти, сильнее физической боли. Самый страшный плен был - это лагерь в районе города Белая Церковь. Вся территория огорожена колючей проволокой на несколько рядов. Так называемые повара кормили хуже свиней. Свеклу вырывали из земли и варили ее вместе с землей, даже не обмывали. Этим и кормили. За малейшую провинность по 100 палок. Убивали…Били полицаи, особо неиствовал немец с Поволжья, который ходил в форме советского офицера…
Почему постоянно сбегал из плена? Думаю, что виноват театр. Я воспитывался на патриотических спектаклях. "Мятеж", "Город ветров". Герои этих постановок сидели в застенках. Помню, больше месяца сидел в карцере за драку. Драку затеял таковой, как видел ее в спектакле.
- Я был в филиале Освенцима - так назывался лагерь Ламдсдорф, это в Польше. Там человек по сто в день забирали в шахту, вечером в бараки возвращались человек восемь-девять, не больше. Однажды погнали нас делать "прививки", я понимал, что после этих "прививок" в живых никто не оставался. Стоит очередь из обреченных, я тоже в этой очереди. Спокойно выхожу из нее и перехожу туда, где уже стояли те, кому эту "прививку" сделали. Никто не обратил на меня внимания. Чудо. Благодаря которому я остался живым. Главное - быть спокойным, все свои побеги я совершал со спокойным видом. Освенцим освободили советские солдаты, и когда сегодня, через семьдесят лет после освобождения начался вокруг этого политический цирк и российского президента не пригласили на торжественные мероприятия, меня это очень ранило. Ранило как гражданина, никогда не ожидал такого идиотизма.
- Из плена меня освободили советские войска, это было в Австрии. Я понимал, что получу 25 лет лагерей, но бежать даже мысли не было. Внутренне я готов был на эти 25 лет, в душе понимал, что перед Родиной чист, думал, ну посадят, так посадят.
После войны я немного окрепнув, полный молодости и нерастраченной мужской силы, кинулся с головой в жизнь. Романы, бабы нескончаемые. Может, это и помешало моей театральной жизни. Меня не брали ни в один театр, где была правительственная ложа. Плен в биографии…
Мои оценки людей? Хорошо, давай по пятибальной системе. Вера Марецкая? Я ей ставлю тройку.
- Фаина Раневская? Я ей поставлю двойку. Она была очень неприятным человеком. Как-то заболел актер, который был занят в спектакле "Миссис Сэвидж", меня без репетиции срочно вводят в этот спектакль. Естественно я сыграл не очень хорошо, потом Раневская говорила в театре, что сына Сэвидж я играл, как чекиста.
Раневская терпеть не могла главрежа Юрия Завадского, она называла его "выросший лилипут", он ей отвечал тем же. Легендарный спектакль "Шторм", где Раневская блистательно играла Маньку-спекулянтку, после возобновления этого спектакля эпизода с Манькой в нем уже не оказалось…
- Любовь Петровна Орлова? Хороший человек, я всегда подспудно чувствовал, что ее муж Григорий Александров искусственно делал ей биографию. Это надо сказать, а это не надо сказать. Знаменитая реприза, дескать, когда Сталин подавал пальто Орловой, он спросил Александрова. "Как вы к ней относитесь? Если будете плохо относится, мы вас повесим". Это все было режиссерской придумкой. Сам Сталин подавал пальто. Нужно было произвести впечатление…
Как-то иду по театру, вижу Любовь Петровна плачет. Спрашиваю: "Что случилось?". Орлова с Марецкой играла в очередь спектакль "Миссис Сэвидж", очередь Любови Петровне играть, она заходит в театральную кассу, попросить билеты для знакомого врача, а ей говорят, что сегодня играет Марецкая. Так захотела "хозяйка". Орловой об этом никто даже не сказал…
- Валентина Серова? Мы с ней были просто друзьями были, я бы сказал одной группы крови. У Валентины была бесконечно трагическая судьба. Она мне рассказывала, что купалась в ванне с шампанским, когда была женой Константина Симонова. Они ездили с ним по фронтам, ее популярность тогда была оглушительная, и их принимали с бесконечным радушием, для них на фронте находили невозможное.
После войны в Киеве мы были на гастролях, Валентина выпила, подперла щеку рукой и а капелла спела "Враги сожгли родную хату". Меня как током пронзило, никакой Марк Бернес, никакой ансамбль имени Александрова и рядом не стояли рядом с этой русской бабой. Она душу всем вывернула, мужики рыдали…
- Секрет моей физической формы? Во-первых, я все время спортом занимался. На лошадях ездил, футбол, теннис постоянно.
Я много видел, как люди разваливаются. В театре, какой бы ты ни был гениальный артист, ты должен быть внутренне молодым. Потому что никому не интересен старик, будь ты трижды народный и четырежды заслуженный. Артист должен понимать, что морда у него должна быть всегда хорошая, люди деньги платят, чтобы на нашу морду смотреть. Я никогда не курил. Водку пил, сейчас уже не могу, только красное вино.
- Я очень люблю наблюдать за людьми, сейчас очень странные и очень сложные люди. Я вот люблю ездить в метро, практически не вижу улыбающихся лиц, все какие-то сосредоточенные, в себе.
- Смерть? Я ее сейчас уже не боюсь, года два назад боялся страшно. Бойся, не бойся - не убежишь. Боюсь другого - немощи и беспомощности.
- Бог? Есть! Он меня спасал тысячу раз, в плену видел лицо, до сих пор не пойму, то ли это было лицо матери моей, то ли Богородицы. Очнулся, в жутком бараке на полу валяюсь. Решил, что сегодня нужно бежать. Убежал и живым остался. Таких случаев было много.
Досье
Николай Лебедев родился в Москве в 1921 году. С 1950 года актер театра имени Моссовета. Снимался в фильмах "Нормандия-Неман", "Ровесник века", "Евдокия", "Будни уголовного розыска". Народный артист России.
Полностью интервью с Николаем Лебедевым читайте здесь.