Начнем с того, что на сегодня ни с точки зрения международного права, ни с точки зрения законодательства ЕС и его государств-членов не существует механизмов, которые позволяли бы безвозмездно экспроприировать российские активы в целях восстановления Украины. Озвученная некоторыми идея заключить новый международный договор, позволяющий это сделать, противоречит закрепленным в Уставе ООН общепризнанным принципам международного права. Такому, например, как принцип суверенного равенства государств, а также принципу невмешательства во внутренние дела.

В принципе сомнительно, есть ли у ЕС компетенция экспроприировать российские активы. В договорах о создании и функционировании ЕС нет четких положений на этот счет. Также экспроприация в контексте проводимых сегодня экономических санкций не совместима с положениями Договора о функционировании Европейского союза. Кроме этого, Хартия основных прав ЕС требует от властей адекватной компенсации за экспроприацию имущества. И это, на мой взгляд, делает нереализуемой глобальную задумку европейских бюрократов.

Есть и еще одно препятствие. При проведении экспроприаций конкретные государства будут обязаны соблюдать положения своих конституций. Как правило, национальное конституционное право не предусматривает защиту собственности иностранных юридических лиц, расположенных за пределами ЕС. Однако в то же самое время большинством государств-членов ЕС заключены с Россией двусторонние договоры, которые прямо предусматривают защиту инвестиций и гарантируют принцип наибольшего благоприятствования для российских граждан и юридических лиц, что также сделает попытку изъятия активов бессмысленными.

С точки зрения национального права экспроприация активов Российской Федерации - тех же активов ЦБ РФ - сильно ограничена и принципом иммунитета собственности государств. Это означает, что активы иностранного государства не могут быть экспроприированы без его согласия. Такой же позиции придерживаются, к примеру, и высшие судебные инстанции ФРГ - Верховный суд ФРГ (Bundesgerichtshof) и Федеральный конституционный суд (Bundesverfassungsgericht).

Нужно также помнить, что во многих государствах-членах ЕС конституции предусматривают соответствие национальных законов общим принципам международного права, и предусматривают его приоритет. В Германии это прописано в конституции.

С другой стороны, международное право позволяет провести экспроприацию в виде репараций. Однако произойти это может только после окончания боевых действий и установления в юридически обязывающем виде виновной стороны. Есть большие сомнения, что это когда-либо случится с Россией.

В международном праве также существует понятие контрмер, под которыми понимаются односторонние действия одного государства в отношении другого, целями которого является побуждение его к исполнению своих международно-правовых обязательств. Контрмеры описаны в проекте статей об ответственности государств за противоправные деяния, разработанном Комиссией международного права ООН.

Разработки комиссии не являются обязательными, но обобщают состояние международного права на сегодняшний день. Согласно им, контрмеры в отношении другого государства допустимы только в том случае, если они являются соразмерными, то есть - побуждающими его к правомерным действиям. Недопустимы ответные или карательные меры. Поэтому после достижения заявленной цели все проведенные контрмеры должны быть сняты и обратимы по принципу реверсивности. Но экспроприация приводит к окончательной утрате активов и таким образом никак не соответствует принципу реверсивности.

Вот только желание обойти международное право очень сильно. Интересна в этом контексте позиция Суда ЕС, отклонившего иск, в котором ПАО "Роснефть" оспаривала введенные в отношении России санкции (C-732/18 P). "Роснефть" утверждала, что санкции против нее были несоразмерными, поскольку не было связи между самой санкцией (контрмерой) и её целью. И суд постановил, что санкции не должны преследовать определённые цели. Если Совет Европы обоснованно рассчитывает, что санкции усиливают давление на российское правительство и государство - этого уже достаточно. Таким образом, суд уклонился от приведения рационального обоснования взаимосвязи между санкцией и ее целью. И это решение суда позволяет принимать ЕС любые меры, наносящие ущерб России, и которые нельзя понимать иначе как карательными.

Также ЕС в целом и отдельные его члены пытаются обойти описанные выше заграждения международного права посредством старого доброго уголовного права. Технически это происходит с помощью нечетких и широких формулировок санкционных запретов, закрепленных в нормативных актах ЕС и, как следствие, в виде прокурорских обвинений в их нарушении или обходе. Для возбуждения уголовного дела достаточно подозрения в нарушении санкций, причем такими нарушениями могут быть как действия, так и бездействие. Например, если об имуществе лиц, находящихся под санкциями лица, не сообщается властям. Может быть использовано и голословное подозрение в отмывании денег. Во всех упомянутых случаях имущество может в конечном итоге быть арестовано и впоследствии конфисковано в пользу государства-члена ЕС.

Как показывает один актуальный случай в Мюнхене, наличие признака состава преступления усматривается даже в факте брака с лицом находящегося под санкциями, если супруги имеют совместную собственность в соответствии с российским законодательством. Не знаю, помнят ли ещё баварские правоохранители, что в нацистской Германии до конца Второй мировой войны также существовала ответственность одного из супругов за действия другого супруга - так называемая "зиппенхафтунг", совместные вина и наказание. Это был метод репрессий, позволявший преследование родственников, как средство давления на провинившегося перед государством супруга. Таким родственникам грозило наказание вплоть до помещения в концентрационный лагерь и смертной казни. Разумеется, сегодня супругам больше не нужно опасаться за свою жизнь. Им грозит лишь тюремное заключение сроком до 5 лет и потеря всего имущества на территории Баварии.

Интересно в этой связи, какими обоснованиями будет оправдан такой подход правоохранителей стран ЕС их собственными конституционными судами?