О Королеве написано много. Сняты фильмы. Известно, что Нобелевскую премию он мог получить дважды: за запуск первого искусственного спутника Земли и за полет первого космонавта. Но когда Нобелевский комитет предложил назвать фамилию главного конструктора, Никита Хрущев обрубил: "Одного человека назвать нельзя, творцом новой техники у нас является весь народ".
Известно, что выдающийся авиаконструктор Андрей Туполев, который был руководителем диплома у Королева в МВТУ имени Баумана, прочил ему большое будущее как авиаконструктора. Но весной 1929 года Сергей Королев прочел книгу Циолковского "Исследование мировых пространств реактивными приборами". И это решило все.
Известно, что Сергей Королев не любил космические пуски по понедельникам. Но иногда они случались, и в такие дни он "бомбил" всех попадавшихся под горячую руку. Еще ненавидел, когда натыкался на старте на женщин. А еще Сергей Павлович всегда носил в правом кармане пиджака две монетки - на счастье.
Известно, что перед полетом Юрий Гагарин крепко спал. А вот Королев провел бессонную ночь. "Вернувшись в Москву, отец сказал: "Это я должен был лететь. Но годы уже не те, да и не пустили бы меня", - делилась с "РГ" его дочь Наталия Сергеевна. - Это сожаление не покидало его и в дальнейшем".
Известно о жестком характере Королева. Известны знаменитые разносы "Главного". "В Москву, по шпалам!" - так это звучало на космодроме. Один из сотрудников опытного завода ОКБ-1 рассказал эпизод. Когда в цехе собирали первый "Восток", ему нужно было закрепить один из приборов в кабине корабля. Он поднялся к люку по стремянке и обнаружил Королева сидящим в кресле пилота с полузакрытыми глазами. "И сколько вы уже тут сидите?" - вырвалось у рабочего. "Полчаса, - говорит главный. - А вы лично сколько времени сидели в корабле?" - "Ни разу". И тут Королев взорвался: "А вы посидите! И поймете тогда, что при такой компоновке кресла, как у вас, космонавт больше суток в корабле не протянет! Околеет без всяких там нештатных и аварийных ситуаций! Это надо же, слепить такую каракатицу: похлеще, чем для коровы седло!"...
Но по четвергам, когда Королев принимал по личным вопросам, его кабинет ломился от посетителей. Главный помогал доставать лекарства, устраивал в больницы, выбивал жилье...
Да, он был не только потрясающим инженером, конструктором, организатором. Он был человеком с большим добрым сердцем и теплой душой. Несколько лет назад в издательстве "Бослен" вышла удивительная книга: "Королев. Горизонт событий. Нежные письма сурового человека. 1947-1965". Такого Сергея Павловича Королева знали не все. Но зато знали самые близкие. В книге опубликована переписка Королева со своей женой - Ниной Ивановной. "Читая письма, понимаешь, как Сергей Павлович был привязан к своему дому, как тосковал по домашнему укладу и уюту... Для музея космонавтики издание этих писем - значимый и ответственный этап, позволяющий показать жизнь Главного конструктора с очень личной стороны", - написала в обращении к читателям директор Музея космонавтики Наталья Артюхина.
Почитайте эти письма и выдержки из них. "РГ" приводит сегодня лишь три из опубликованных в книге. Без комментариев. Комментарии здесь просто не нужны.
"12.10.47 г.
Сергей Павлович - Нине Ивановне из Капустина Яра в Калининград
Милый друг, пользуюсь этой оказией, чтобы переслать письмо и немного денег. У меня все благополучно пока, здоров, много занят. Мой день складывается примерно так: встаю в 5.30 по местному времени (это 4.30 по московскому), накоротке завтракаю и выезжаю в поле. Возвращаемся иногда днем, а иногда вечером, но затем, как правило, идет бесконечная вереница всевозможных вопросов до 1-2 часов ночи, раньше редко приходится ложиться. Однако я использую каждую возможность, чтобы отоспаться. Так третьего дня я задремал и проснулся одетый у себя на диване в 6 утра. Мои товарищи решили на сей раз меня не будить.
Если погода хорошая, то в поле очень жарко, днем сильный ветер, несущий столбы пыли, иногда целые пылевые смерчи из песка и туманных мохнатых облаков.
Если дождь - то совсем уныло, а главное - безумно грязно вокруг и пусто. Наша работа изобилует трудностями, с которыми мы пока что справляемся. Отрадно то, что наш молодой коллектив оказался на редкость дружным и сплоченным. Да здесь в этих условиях, пожалуй, и нельзя было бы иначе работать.
Настроение у народа бодрое, близятся решающие денечки. Мне зачастую трудно, о многом думаю и раздумываю, спросить не у кого.
Но настроение тоже неплохое, верю в наш труд, знания и нашу счастливую звезду.
Плохо то, что здесь на месте многое оказалось неготовым, как всегда строители держат.
Сегодня видел ужасный случай - сорвалась балка, и в нескольких шагах погиб человек. Так устроена жизнь человеческая, как свеча, - дунул - и нету.
Сегодня утром, еще до выезда, не утерпел и послал тебе телеграмму. Ведь сегодня же воскресенье, ты свободна и не раз мы неплохо проводили этот день вместе. Помнишь, как мы ездили купаться? Я и этот день сегодня вспомнил, и мне так захотелось тебя увидеть, хоть на одну минуточку, и крепко, крепко обнять.
Не знаю, стоит ли еще и еще раз повторять о том, как я скучаю по тебе, моя родная и любимая девочка.
Боюсь, ты можешь загордиться совсем, но вот теперь я так ясно понял и почувствовал, как ты мне дорога и близка. Не скрою - очень часто о тебе раздумываю, и знаешь, последние дни я как-то неспокоен, сам не пойму почему. Очень жду твоих писем, пиши подробно, что ты поделываешь, как живешь.
О твоем приезде сюда хлопотать не стоит.
Во-первых, потому, что здесь уж очень тяжелые условия, и, во-вторых, я надеюсь, что мы здесь не задержимся.
За меня будь спокойна. Крепко тебя целую, моя бродяжка. Или ты не бродяжка? Очень жду твоих писем. Твой Сергей.
P.S. Только что принесли сегодняшние фото - не пугайся моего вида.
О делах: Посылаю тебе 1000 р. из местной получки. Получила ли ты лимит и дрова. Может быть, что-либо нужно еще сделать - напиши, я могу позвонить. С. П.".
"01.10.59 г.
Сергей Павлович - Нине Ивановне, Тюратам - Москва
Родная моя милая Нинусенька!
Большое тебе спасибо за твое ласковое письмо. Я его несколько раз перечитывал в свободную минутку. Дело наши идет с необычным (даже для нас!) напряжением и обилием всяких трудностей. Это все, в общем, закономерно., т.к. наша ближайшая задача весьма трудна и сложна, даже просто по своему замыслу. Очень отрадно видеть, что такой большой коллектив самоотверженно трудится, буквально без отдыха, все забыв, и думая только о том, чтобы выполнить задание. Я очень, очень рад, что вокруг выросли эти люди, ведущие наше дело вперед.
Все эти дни я как-то по-новому, с особенным вниманием присматривался и к своей лично работе здесь.
Конечно, я не работаю с гаечным ключом или электрическим пробником, но мне кажется, что глубоко участвую во всех процессах и работах, здесь идущих. Все же опыт есть и глаз наметан, а голова неутомимо подсказывает новые мысли. За эти 10-12 лет "такой работы" крепко связалась теория с практикой, расчет с конструкцией, замысел с исполнением. И, наверное, мне выпало великое человеческое счастье трудиться в этом большом увлекательном деле - редкое для человека счастье!...
…Как все же мало времени отведено человеку на его творческую сознательную жизнь - и для труда, и для благ жизни! Это так!
Я тоже часто и много о тебе думаю, мой родной и нежный друг, и самый мой любимый человек на всем белом свете!...
Я знаю, что ты меня понимаешь, и твое чувство ко мне, вера в меня и сдержанное, скромное твое участие во мне - согревают мне сердце и дают силы для жизни… Я крепко, крепок тебя обнимаю, горячо целую, до скорой встречи, моя родная, всегда твой Сергей."
"11.10.60 г.
Сергей Павлович - Нине Ивановне, Тюратам-Москва
Котя, мой родной маленький! Пользуюсь случаем и посылаю тебе это послание…
… Старик Марс ревниво хранит свои тайны, да и наша не всегда хорошая работа и организация немало способствует еще этому.
Вчера все шло в общем хорошо, и очень многие и необычайно трудные ступеньки, в частности, в именно нашей работе., были успешно пройдены, но дальше что-то случилось… и… дальше Сибири мы не угодили.
Безумно жаль того совершенно титанического труда, который затрачен был на нашу машину, и бесконечно жаль, что это могучее и в то же время легкое и почти наделенное живыми качествами творение гордого человеческого разума - сейчас в виде тысяч разлетевшихся обломков усыпало, по счастью, пустынные сибирские земли.
Итог: мы разбираемся во всем произошедшем, думаем и бешеными темпами начинаем повторять все сначала.
Ты, мой дорогой друг, вчера мне сказала, чтобы я не волновался и не переживал так сильно.
Но, наверное, это невозможно ни для меня, ни для кого-либо другого…
Моя родная, нежная девочка, уже давно так надолго я не уезжал и сейчас особенно часто и тепло тебя вспоминаю, и ты все время со мной в моем сердце….
Мне так хотелось бы уже, будучи дома, чтобы мы хоть изредка были вдвоем и просто вдвоем и куда-то ходили. Ох, боюсь только, что это все останется лишь в мечтах!
Ведь этой осенью мы должны послать туда человека и вернуть его нам. Сколько это сулит волнений и сколько для этого нужно сил, и, в частности, нужно лично мне. Надо, чтобы все поверили, что все будет хорошо, и сам должен в это верить.
Я с ужасом думаю, что у меня может и не хватить этих сил, и не знаю, что делать, чтобы этого не случилось.
Моя родная ласточка, очень много думаю и тревожусь о твоем состоянии и здоровье. Я знаю, что ты работаешь тоже до полной усталости, и очень за тебя беспокоюсь.
В конце концов ведь не обнимешь необъятное, и пусть не все сразу будет сделано. Очень тебя прошу, береги себя, моя родная. Я же обещаю тебе всячески беречь силы и не поддаваться печальным размышлениям и сомнениям…
Ты не беспокойся, мне ничего не надо. Все хорошо в этом смысле.
Я, конечно, хожу по 10 дней в одном и том же, пока уже самому неприятно, но как-то не замечаешь, и холодно к тому же здесь.
Я тут чуть-чуть простудился. Но устроил так, что прогрелся лампой, принял много всяких порошков, посидел полдня дома, отоспался, и на утро все почти прошло, а после и совсем прошло…
Ну, мой родной котеночек маленький, я тебя несчетное раз крепко-крепко обнимаю и целую… Твой Сергей."