"Иоланту" и "Карлика" соединили в одном спектакле "Новой Оперы"

Один спектакль на две оперы, которые разделяет антракт. Представить в один вечер хорошо знакомую "Иоланту" и практически неизвестного в России "Карлика" - истории, где буквальное и метафорическое прозрение в одном случае приносит призрак счастья, а в другом заканчивается гибелью, - идея дирижера Валентина Урюпина, возглавлявшего "Новую Оперу", по сути, менее сезона, но успевшего многое изменить в репертуарном облике театра. Премьеру его дерзкого замысла осуществила приглашенная команда постановщиков: режиссер Денис Азаров, художник Алексей Трегубов и дирижер Карен Дургарян, возглавляющий Армянскую национальную оперу.

Ничего более непохожего друг на друга, чем музыка Чайковского и Цемлинского для исполнения дуэтом, кажется, найти трудно. Но искусство - оно не про логику, а про мотивацию. Поэтому последнюю оперу Петра Ильича Чайковского, переживавшего в момент создания этой партитуры тяжелейшую депрессию, что слышно в его музыке, полной трагичной философии, и просто сотканную из фатума оперу Цемлинского, которой композитор "объяснил" свое расставание с возлюбленной Альмой Шиндлер (женой Густава Малера), на самом деле очень интересно услышать и увидеть рядом.

Либретто "Иоланты" написано Модестом Чайковским по избыточно романтической драме Генрика Герца "Дочь короля Рене". Литературная основа "Карлика" - это либретто Георга Кларена по мотивам сказки Оскара Уайльда "День рождения инфанты". В одной опере с просьбы подарить розу все только начинается, в другой - заканчивается. Но всюду роза - не символ красоты, а источник шипов, что сильно ранят не только пальцы, но и душу. Ведь незрячая Иоланта до ключевого момента своей жизни (первого чувства, вспыхнувшего к графу Водемону) не знает, что мир наполнен светом и красками (в прямом и переносном смыслах), а Карлик не подозревает о том, как он выглядит в реальности до тех пор, пока не окажется подарком принцессе в день рождения и не влюбится в нее.

Режиссерское решение "Иоланты" - это квинтэссенция штампов современного оперного театра: медицинское учреждение закрытого типа, кино, вино и домино. При этом все по авторскому тексту. Водемон восклицает: "Какой волшебник живет в таком раю?" И на фразе: "...следы прелестной ножки..." поднимает с пола рваную полиэтиленовую бахилу. И зал гомерически хохочет. Когда же Роберт поет свою знаменитую любовную арию, группа невесть откуда взявшихся туристов "рубится" во что-то азартное или пытается уснуть, прежде долго раскладывая спальные мешки. А казалось бы, сакральное прозрение и вовсе оборачивается демонстрацией абсолютно натуралистической операции из области офтальмологии.

Складывается впечатление, что режиссер тут намеренно "троллит" оперный жанр и не хочет (боится) говорить о каких-то серьезных чувственных переживаниях. Но смотреть на все эти давно испробованные режиссерские ходы откровенно скучно. Да и слушать, честно сказать, грустно. Великолепное пение демонстрирует лишь баритон Василий Ладюк (Роберт) и срывает настоящую овацию. Водемон (тенор Хачатур Бадалян) и король Рене (бас Алексей Антонов), как говорится, были совсем не в голосе в день премьеры. Высококлассная сопрано Марина Нерабеева (только что заслуженно удостоенная премии "Золотая маска"), очевидно, уже переросла и вокально, и ментально образ юной дочери короля Рене. Так что романа с "Иолантой" не получилось ни у постановщиков, ни у публики.

Но те зрители, что покинули театр в антракте, сделали большую ошибку. Неожиданно "Карлик" Цемлинского оказывается настоящим шедевром, пробирающим до мурашек. Притом что, конечно же, прием ожившей картины тоже не новый, но здесь он работает очень точно и тонко. Мизансцена спектакля полностью воспроизводит сюжет знаменитейшего полотна Диего Веласкеса Las Meninas ("Фрейлины", или "Семья Филиппа IV"). Все персонажи картины - это очень эффектные ростовые куклы (работы мастера Артема Четверикова), а зеркало, в котором у художника отражаются король с королевой, становится роковым разоблачителем для Карлика.

Коварная, жестокая инфанта донна Клара с внешностью белокурого ангела (сопрано Анастасия Белукова) и добрая Гита (любимая горничная принцессы) с обликом рыжеволосой бестии (меццо-сопрано Анна Синицына) работают "на контрасте", поют элегантно и стилистически верно, хотя баланса с оркестром им все-таки не хватает. Надо заметить, что и в "Иоланте", и в "Карлике" оркестр под дирижерской палочкой Карена Дургаряна художественных высот не достигает.

Всюду роза - не символ красоты, а источник шипов, что сильно ранят не только пальцы, но и душу

Событие же этой премьеры - тенор Михаил Губский в роли Карлика. Эту партию певец уже исполнял, то было в 1996 году на сцене Самарского театра, тогда опера была впервые поставлена в России. Но теперь его Карлик перестал быть ряженым шутом, а превратился в человека с огромным сердцем, чей невероятно трогательный образ и практически безупречное вокальное звучание оставляют ощущение чего-то грандиозного и незабываемого, того мощного художественного впечатления, что остается с тобой на всю жизнь.

Как и главный вопрос этой постановки: как жить после прозрения, когда приходит понимание, что вокруг много обмана и реальный мир не так уж прекрасен, как нам того хочется в наших надеждах и мечтах?