Китай в сутки строит жилье для ста тысяч человек. В сутки!
Китай в сутки строит жилье для ста тысяч человек. В сутки!
Поскольку дело происходило в сезон дождей, то граждане обычно шли под покровом разноцветных зонтиков. А шли они бесконечно - утром, днем, вечером и даже ночью. И зрелище это было завораживающим.
Конечно, я не раз пытался стать частью этой толпы, тоже шел вслед за желающими поглазеть на шанхайские чудеса. Но, однако, была существенная разница между мной и этим потоком: я при всем своем старании не мог раствориться в нем, был чужеродной песчинкой, это чувствовалось по обращенным на меня взглядам - в них сквозили удивление, интерес, а дети иногда просили со мной сфотографироваться. Наверное, потом они показывали эти изображения своим друзьям: смотри, какой странный дядя встретился мне на набережной реки Хуанпу.
Когда я вернулся из этой долгой командировки по КНР, то друзья и знакомые часто спрашивали: а что было самым главным впечатлением там, что поразило больше всего? Меня этот вопрос вначале ставил в тупик. Ведь сам Китай - с его экономическим взлетом, его фантастическими успехами в современных технологиях, науке, социальной сфере, его традициями, кухней, языком, менталитетом его жителей, способом его общественного устройства - способен поразить любого человека, если тот еще не утратил способности удивляться. Кратко на такой вопрос не ответишь. И все же, поразмыслив, я пришел к выводу: больше всего меня удивил факт совместного проживания на довольно ограниченной территории полутора миллиарда китайцев. Если быть точным, то сегодня, по официальной статистике, население страны составляет 1 411 750 000 человек.
А почему на "довольно ограниченной"? Дело в том, что далеко не вся китайская земля пригодна для комфортного существования, там горы и пустыни занимают более чем три четверти всей площади, так что люди в основном селятся в восточных провинциях, которые прилегают к тихоокеанскому побережью.
В Китае что ни город, то многомиллионник, что ни уездный центр, то миллионник. Есть и немыслимые гиганты наподобие Чунцина (31,2 млн человек), Шанхая (24,3 млн) или Пекина (21,5 млн).
Кстати, про Шанхай. Я помню, как в моем далеком сибирском детстве мы называли шанхаем убогие сарайчики на окраине нашего городка, где ютились полукриминальные личности, - теперь это вспоминается с улыбкой, ибо реальный Шанхай давно стал символом финансового могущества, ослепительно красивым мегаполисом, там вы при всем своем желании не сможете найти ничего похожего на трущобы.
Та самая толпа, которая день и ночь текла под окнами моего отеля, почти на сто процентов состояла из провинциалов, то есть из китайских туристов, которые специально приехали сюда, чтобы насладиться видами знаменитого города. Набережная Вайтань для них, как Манхэттен для американцев или Красная площадь для россиян. Вот почему сюда круглые сутки и круглый год без всякого перерыва идут местные граждане - молодые и старые, с детьми и внуками. Толпа эта столь густая, что иногда в прошлом случались трагические случаи, а потому сейчас на перекрестках и в местах особого скопления постоянно дежурят усиленные наряды полицейских, регулирующие поток.
В последующих пунктах моего долгого путешествия по КНР еще не раз будут встречаться разные массовые аттракционы, специально придуманные для туристов, китайцы большие мастера на такие штуки, но здесь случай особый, потому что шанхайскую набережную никто специально не придумывал, она возникла сама по себе, естественным образом, как логичная часть тех великих достижений, которых добилась страна за последние сорок лет. Вот почему китайцы идут сюда с детьми: смотрите, запоминайте, гордитесь.
Но вернемся к этой интригующей цифре в полтора миллиарда. Как все эти люди уживаются вместе? Не тесно ли им? Как они в условиях такого "человейника" решают свои квартирные вопросы, проблемы, связанные с продовольствием, транспортом, медициной и прочие?
Удивительное дело, но в ходе своих бесед с разными людьми - в офисах, ресторанах, на улицах, в отелях, на официальных встречах и за дружеским столом - я ни от кого и ни разу не слышал о трудностях, связанных с жильем. Похоже, этот вопрос в Китае решен раз и навсегда. Нет, здесь, хотя и социализм, но бесплатные квадратные метры достаются далеко не всякому, зато существуют выгодные ставки по ипотеке. И достаточно предложений от застройщиков. Жилья построено так много, что есть целые кварталы и даже города, возведенные как бы впрок, на будущее: стоят красавцы-дома в тридцать-сорок этажей, с отделкой, вокруг разбиты скверы и бульвары, а жителей нет.
В сутки Китай строит жилье для ста тысяч человек, то есть для населения приличного города. В сутки!
К слову сказать, так здесь и с дорогами, я сам однажды ехал по прекрасному автобану на юго-западе и за час увидел с десяток, не больше машин, двигавшихся в попутном и встречном направлениях. Есть магистраль, значит, будет и все остальное: производство, торговля, развитие. Дорога, она в государственном организме, как кровеносный сосуд.
Цены на покупку и аренду жилья везде разные. К примеру, в том же Шанхае - а он считается самым дорогим для жизни мегаполисом - двухкомнатную квартиру в хорошем районе дешевле чем за 200 тысяч рублей (в пересчете на наши деньги) не снимешь. Но там и зарплаты высокие. Еще неоперившиеся одинокие граждане типа молодых специалистов обычно снимают квартиру в складчину.
Я был в гостях у одного нового знакомого, который арендует таунхаус (три этажа плюс крохотная лужайка и место для парковки) на приличном расстоянии от центра за 400 тысяч рублей в месяц, и это считается большим везением.
Что же касается бесплатных квадратных метров, то они чаще всего достаются людям, включенным в специальные социальные программы. Как, например, программа борьбы с бедностью. Мы познакомились с тем, как она реально претворяется в жизнь на опыте города Чжаотун, расположенного в дальней тропической провинции Юньнань.
Часть этого "медвежьего угла", хотя правильнее его назвать "слоновьим", занимают горы, где невозможно выращивать сельхозпродукцию и нет иных источников заработка. Горцам предлагают переехать в Чжаотун, дают им благоустроенные квартиры, обеспечивают (по желанию) работой, гарантируют меры социальной адаптации. На окраине города вырос целый район из шестидесяти шести многоэтажных жилых домов, рядом две школы, пять детских садов, больница и пять поликлиник. Новоселами стали тридцать девять тысяч переселенцев.
Важно отметить вот что. Квартиры даются в полную собственность, их можно продать, сдать в аренду, передать по наследству. Для людей с гор, которые всю жизнь провели в лачугах, многие даже без электричества, такой подарок от государства представляется неслыханным богатством.
Пожилым горцам, привыкшим работать на земле, предлагают теперь трудиться на специально созданных для них фермах по выращиванию грибов, овощей и фруктов. В среднем эти пенсионеры за свою работу на поле получают по 150 юаней в день, на наши деньги это примерно 2000 рублей.
Самым сложным оказалось приучить переселенцев пользоваться благами цивилизации: лифтом, унитазом, мобильным телефоном, банковскими услугами. Так, в лифтах тех самых домов Чжаотуна целый год ездили социальные работники, они просто нажимали кнопки, пока этим навыком не овладели новоселы.
Всего таких районов, где реализуется программа по борьбе с бедностью, в Китае больше тысячи. В них обрели новую жизнь свыше миллиона человек.
Можно верить заверениям китайских руководителей в том, что в принципе бедных и бездомных теперь в КНР нет. Да и собственным глазам отчего бы не доверять: путешествуя из конца в конец по Поднебесной, ни трущоб, ни бомжей я не видел нигде.
При этом страна значительно опережает США по числу долларовых миллиардеров, их там больше тысячи. И четыре самых крупных в мире по активам банка тоже находятся в КНР. Здесь говорят так: "Чем больше у нас будет очень богатых, тем меньше станет очень бедных". Это и есть одна из примет социализма с китайской спецификой. Хотя надо признать и другое: разрыв между самыми неимущими и самыми состоятельными гражданами здесь выше, чем в большинстве развитых стран.
Самое время сослаться на мою продолжительную беседу с председателем Русского клуба "Шанхай" Михаилом Дроздовым, который более четверти века живет и работает в Китае. Так вот, говоря об отношении местных граждан к роскоши, он заметил: если в "нулевые" годы здесь было принято гордиться дорогими покупками - люксовой машиной, большой квартирой, нарядами, часами, украшениями, - а в ресторанах считалось шиком оставить нетронутой половину заказанной еды, то теперь ситуация изменилась. Партия рекомендует разбогатевшим гражданам сидеть скромненько, не выпячивать свои миллионы. И остатки несъеденного ныне забирают из ресторанов домой.
Михаил вспомнил, как в 1991 году его знакомая, которая преподавала в Даляне китайцам русский язык, предложила им сочинение на тему: "Что дают реформы народу". Одна ученица написала так: "Раньше, когда девушка выходила замуж, то родители жениха в качестве приданного покупали ей швейную машинку или велосипед, теперь покупают холодильник или мопед, а завтра, наверное, это будет легковой автомобиль".
- Так и вышло, - подытожил он свой рассказ. - Уже третье поколение выросло при реформах, в достатке, в окружении небоскребов. Большинство уверено в том, что обратной дороги нет, что этот курс навсегда. А тех, кто помнит перегибы "культурной революции", осталось совсем мало.
Зашла у нас с ним речь о том, как менялись жители Поднебесной за эти годы. Тут шанхайский старожил сразу без раздумий сказал, что, на его взгляд, самые важные изменения, случившиеся в стране, - это как раз то, что произошло на его глазах с людьми.
- Они всегда осознавали себя великой нацией, народом с пятитысячелетней историей. Но им долго не везло. А тут, с началом реформ, все бурно пошло вверх, и это, конечно, наложило отпечаток на менталитет, на поведение, на самоощущение. Китайцы даже внешне стали другими - выше ростом, ухоженнее, с хорошей кожей, белозубые, стильно одетые. И привычки уже не те.
Под привычками мой собеседник имел в виду так раздражавшее иностранцев обыкновение местных жителей часто плеваться, отхаркиваться, сморкаться и громко разговаривать. Еще два десятилетия назад к борьбе с этим атавизмом приступило государство: на улицах появились плакаты, разъясняющие вред публичных плевков, дескать, они разносят инфекцию. Более того, за отступлениями от приличий стали следить специальные наблюдатели с повязками наподобие наших дружинников, которые имели право штрафовать нарушителей на приличную сумму.
Правда, привычка громко общаться осталась, поэтому любое общественное место, где вдруг скапливается энное число граждан, особенно если они с детьми, немедля оглашается такими децибелами, что человеку приезжему впору затыкать уши.
Если ты долго пожил в Европе и привык к тому, что там местные жители здороваются со всеми подряд и с незнакомцами тоже, то в Китае с удивлением обнаружишь абсолютно обратную тенденцию: тут тебе даже не кивнут. Ни в лифте, ни в отеле, ни в ресторане. Я, садясь в такси, всегда ставил эксперимент, произнося "нихао", то есть "здравствуйте" - увы, почти единственное слово, которое выучил. Водители вначале сильно изумлялись, а уже потом отвечали на приветствие.
Если ты чуть замешкался при выходе из лифта, то берегись - сомнут входящие, которым и в голову не придет посторониться. Примерно такая же ситуация бывает в метро.
В общественном транспорте пассажиры, даже самые юные, не уступят место пожилому человеку, это скорее сделают, увидев малыша - вот ему, пожалуйста, приоритет.
Наконец, еще одна особенность, присущая этим людям, заключается в их неистребимой тяге к курению. По числу курящих КНР с большим отрывом занимает первое место в мире, их там 303,5 млн человек.
Удивительно, но они, похоже, не испытывают никакой тяги к уединению. Напротив, жителям Поднебесной, кажется, становится лучше, если рядом много соотечественников, все галдят, все куда-то сообща идут или сообща едят. Понятие "прайвеси" здесь отсутствует начисто.
Мой знакомый китаец поведал такую историю. Он вместе со своей дочерью подросткового возраста приехал в Москву. Девочка на пути из Шереметьево в отель с интересом глазела по сторонам: вот Ленинградский проспект, вот Тверская улица, вот Новый Арбат… Интересно! Потом с изумлением повернулась к отцу: "А где же люди"?
То есть Москва, от "движухи" которой все мы так устаем, после Пекина показалась ей абсолютно пустой.
В последнее время Китай по численности своего населения уступил пальму первенства Индии. Сказываются те ограничения рождаемости, которые были введены более сорока лет назад, еще при Дэн Сяопине. Жизнь под лозунгом "Одна семья - один ребенок" продолжалась вплоть до 2016 года, причем нарушителей подвергали приличным штрафам, в некоторых провинциях он достигал нескольких среднегодовых зарплат.
Семь лет назад разрешили иметь двух детей, а с 2021 года - трех. Но молодые семьи не спешат воспользоваться этим благом. Во-первых, в условиях рынка - даже с социалистической спецификой - не так просто прокормить и вырастить трех детей. Во-вторых, уже выросли поколения граждан с закрепленной привычкой иметь одного-двух чад. И это не может не тревожить китайских руководителей. Население явно стареет, по прогнозам, в 2030 году нетрудоспособными будут 350 миллионов человек. Уже сегодня на содержание пенсионеров государство тратит почти триллион долларов ежегодно.
Завершая эту часть своих путевых заметок, отвечу на вопрос, который буквально висит в воздухе: а не захотят ли наши живущие в тесноте соседи расширить свои владения за счет территорий других стран? Нет, этого желания, во всяком случае сейчас, китайцы не проявляют. От слова "совсем". Да, они активно осваивают рынки Юго-Восточной и Центральной Азии, скупают выгодные активы в Европе и Америке, их экономическое присутствие становится все заметнее в Африке, но это не имеет ничего общего с силовыми решениями. "Мягкая сила" - вот чем руководствуется КНР в своей внешней политике, и, надо признать, такой подход пока оборачивался для государства большой выгодой.
Другие материалы из цикла публикаций Владимира Снегирева о Китае читайте здесь.