Команда: Воздух!
Алексей, в начале работы над "Воздухом" вы говорили, что хотите создать прецедент современного нашего кино про Великую Отечественную войну, которое должно выйти на внешний рынок, чтобы в мире перестали думать, что фашистскую Германию победила Америка. Но за это время все изменилось.
Алексей Герман: Понятно, что на Запад мы уже не попадем. Фильм очень хвалили крупные иностранные компании, но в силу особенностей момента купить не решились. Ничего не вижу в этом страшного. Такая эпоха. Придет время, и картина выйдет и там.
Но мир не ограничивается только Европой и Америкой. Фестиваль в Токио это доказал. Обидно только то, что одни из наших партнеров вложили значительные средства в зарубежные права, а теперь все стало сложнее, но тут ничего не поделаешь. Но важно, что в Токио залы были полны, из них никто не выходил, а иностранный зритель воспринимал картину душой, люди сопереживали, им было интересно.
Когда мы ехали, то понимали, что призов быть не может по определению в контексте мировой ситуации, это подтвердила и первая зарубежная статья, где оценили качество фильма, но была неодобрительная фраза, что авторы придерживаются мнения о моральном превосходстве одной из сторон конфликта СССР и Германии.
Это правда. Мы придерживаемся.
Вместе с вами в Японии "Воздух" представили и две актрисы, сыгравшие юных летчиц - Анастасия Талызина и Аглая Тарасова. Сложный был кастинг?
Алексей Герман: Да, мы отсмотрели огромное количество молодых актрис не только в Москве и Петербурге, но и в Омске, Новосибирске, Нижнем Новгороде, Краснодаре и так далее. В итоге главную роль сыграла Настя Талызина, внучка Валентины Талызиной, ее посоветовал Константин Эрнст. Кроме прекрасной Аглаи Тарасовой, не могу еще не назвать Кристину Лапшину из Омска. Она сыграла свою первую роль в кино и сразу одну из главных.
Наверное, девушкам непросто было погрузиться в военную среду.
Алексей Герман: Очень непросто. Кому-то было и вовсе тяжело отвыкать от сериальности и перестраиваться на другой ритм съемки, другой подход к работе. Я уже не говорю о том дискомфорте на съемочной площадке, когда постоянно дождь, ветер и так далее. Но они справились. Я горжусь каждой ролью в нашем фильме.
Условия вашей работы над "Воздухом" иначе как турбулентностью не назовешь. То пандемия, то санкции. В итоге он стал "долгостроем", хотя вы этим не славитесь.
Алексей Герман: Проект с самого начала был очень сложным. Вначале мы четыре раза переписывали сценарий, потом четырежды меняли натуру. Декорации взлетной полосы, которую выстроили на берегу Финского залива, раз за разом сносило в море. Из-за непогоды не взлетали самолеты, были аварийные посадки самолетов с камерами, из-за нерадивости одного члена съемочной группы развалилась модель "мессершмитта", в которую было вложено немало средств, и пришлось строить новую. Снимались сложнейшие сцены блокады Ленинграда и Сталинградской битвы, приходилось тащить танки на далекие расстояния. Огромное количество проблем было с отсутствием костюмов, военной техники. Многое нам пришлось создавать самим. У нас нет настоящих летающих "яков" и "мессершмиттов", с трудом нашли в Чехии…
Даже наших "яков"?
Алексей Герман: Да, в России ни одного легендарного Яка-1 на крыле не сохранилось - таков парадокс. И вот, только мы в муках согласовали экспедицию в Чехию, где нашли самолеты, то стали закрывать границы из-за эпидемии. Проект был "заморожен" коронавирусом. Потом возникли проблемы с финансированием. Так что все было непросто.
Но, главное, мы изначально закладывали документальную сложносочиненную съемку, чтобы добиться реалистичности полета, создать гравитацию и, более того, передать настоящий рисунок воздушного боя, а у нас их смоделировано шесть, в том числе ночной поединок. Одним словом, наша задача была сделать так, чтобы зритель чувствовал себя в эпицентре реального боя, чтобы не было ощущения компьютерной игры.
Работая над сценарием, ориентировались на истории конкретных фронтовиков?
Алексей Герман: Нет, я не очень верю в совпадение фотографии и человека. И мы вообще не претендуем на документальность конкретной истории. Для нас важна правда чувств, эмоций, быта, слов, подвига.
А вы готовы к тому, что найдутся люди, которые упрекнут вас: мол, есть масса забытых реальных подвигов, а вы снимаете выдуманную историю?
Алексей Герман: Послушайте, у нас очень много фильмов, которые претендуют на то, что они основаны на реальных событиях. Часто смотрятся эти фильмы комично. У нас другая ситуация, нам важно было создать собирательный образ войны, а не реконструировать обстоятельства какого-то конкретного подвига, потому что "Воздух" - это кино про взросление, про то, как новобранец становится воином. И герои наши все очень разные - образованные, необразованные, веселые, не очень, смелые и не всегда смелые. Но все они оказались в условиях войны, и все они защищают родину.
И, наконец, это история обыденности подвига, когда из череды, казалось бы, ежедневных на фронте поступков и сложилась наша победа. Затасканный штамп, но ведь и в самом деле победа - это личный подвиг каждого.
Есть точная фраза: "Что такое народ? Это общая судьба". Об этом я и хотел снять фильм.
Опять же, когда вы начинали съемки, разговоры о войне были или чем-то из области истории, или абстракцией. Теперь все иначе. Как вы думаете, эта сверхактуальность "Воздуха" привлечет или отпугнет нашего зрителя?
Алексей Герман: Увидим, когда выйдет в прокат. Но в любом случае "Воздух" - самое сложное с точки зрения технологии российское авиационное кино за десятки лет. На мой взгляд, самое правдоподобное.
Это был вызов самому себе?
Алексей Герман: Да, сделать технологически не хуже, чем "у них", но, к счастью, все получилось. Мы разрабатывали новые технологии специально под фильм, придумывали свой способ воздушных съемок, короче, клали жизнь на этом фильме. Мы хотели создать фотореалистичные воздушные бои, гравитацию в кабине, живые глаза девушек, которые сражаются.
Сборы российского кино в 2023 году превысили годовые показатели последних восьми лет, можно радоваться: с "импортозамещением" в киноиндустрии все отлично. Но все ли так хорошо? Каким вам видится отечественное кино?
Алексей Герман: Есть несколько тенденций в нашем кинематографе, которые мне не по душе. Во-первых, это некое чванливое презрение к русскому человеку, которое часто возникает в нашем умозрительном кино, которое почему-то нравится части критиков.
Да, я понимаю, в нашей стране и нашем народе много чего намешано - и удаль, и жестокость, чего скрывать, в том числе. Но не надо наивно думать, что условный европеец умнее, чище и лучше нас. Везде есть подлецы и есть порядочные люди, есть дураки и есть умницы. Нет никаких прекрасных европейцев и нет никаких ужасных русских - это же очевидно.
Но есть и другая грань, когда наши фильмы делаются для галочки или без души, со штампованным героями, эмоциями, видимостью правды, но все прикрывается показным патриотизмом. А это неверно. Это путь в никуда.
Вообще, современный ключевой русский вопрос в этом и заключается - в принятии своей страны со всеми ее сложностями и заслугами, но искренне, сопереживая, стараясь сделать ее лучше.
Некоторые считают: почему бы и в самом деле не разделиться на множество "Бельгий"…
Алексей Герман: Но я даже не знаю, как сегодня говорить на эту тему, потому что сразу попадаешь в какую-то конъюнктуру. Коммуникация сейчас невозможна, она умерла. Если пытаешься отстаивать какую-то свою точку зрения, тут же получаешь: "Все понятно, тебя купили". И уже неважно, кто купил. А если нет диалога, то зачем тогда разговаривать, что-то доказывать?
Поэтому я почти не появляюсь соцсетях - уже невозможно терпеть все эти подозрения, ссоры, споры, истерические выкрики. Лучше всего просто делать свое дело. Ключевой вопрос один: ты уехал или остался? Я не уехал. Здесь мои истоки, мои воспоминания, мой язык. Здесь все - мое. Уезжая куда-то, я распадаюсь, как личность, становлюсь непонятно кем.
…А что касается людей, которые желают стране распасться на части, я их не понимаю. Не надо быть политологом, чтобы не осознавать, к чему это приведет - к хаосу, к десятилетиям страшных гражданских войн с миллионами жертв. И вообще, желать болезни, распада и гибели своей стране - это вне пределов моего сознания. Как и презрение к своему народу.
Все настоящее русское искусство размышляло о России, соощущало себя с Россией. Страдало за Россию, переживало за Россию. Это и есть содержание русского искусства - мучительно желать, чтобы в стране все было хорошо, и в то же время обращать внимание на очень важные проблемы, бороться с несправедливостью. Кто мы, зачем, почему - вот эти вопросы волновали русских классиков. Но никто из них не желал ее распада и гибели…
Если все же говорить о кино, то мне, например, не хватает шукшинских "чудиков". Или таких, как шукшинский же Пашка Колокольников в фильме "Живет такой парень", которого сыграл Куравлев.
Алексей Герман: Так и нового Куравлева нет. Это еще одна тенденция в нашем кино, которая мне не нравится - некая абстрактность. Снимают абстрактные фильмы про войну, абстрактные фильмы про молодых людей. Мне говорят: "Появилось столько хороших наших сериалов". Появилось. Не буду спорить. Но вопрос, насколько они соответствуют энергии момента, а еще вопрос, а могут ли они выйти за пределы наших границ.
Мы должны говорить с миром. В наше время мы должны понимать, что российское кино по многим причинам перестало быть катализатором диалога. Но кино осталось инструментом узнавания друг друга. И через кино придется снова изучать алфавит отношений между цивилизациями.
В мире, где снова популярно расчеловечение, именно искусство должно с этим бороться самим своим существованием.
А что у вас принято за систему координат в кино? Какой кинематограф - "эталонный"?
Алексей Герман: Советское кино не обсуждаем, было много великолепных картин. Для меня великое кино и американское 70-х годов, когда начинали Спилберг, Лукас, Коппола, Скорсезе, Боб Фосс…
Но Спилберг однажды признался, что "похоронил" кино своими "Челюстями", после этого искусство в кинематографе уступило аттракциону.
Алексей Герман: Возможно, так и есть. Но все, кого я назвал, были тем не менее визионерами, которые мечтали создать новый киноязык и создавали его. На пределе здоровья, безумия, таланта. Все, что они делали, было на крайних значениях интенсивности и на невероятной вере в свое дело. У нас, кстати, было то же самое. Сейчас очень много снимается, а увлеченности такой нет. Потому что, если бы была, мы бы уже смотрели новые "Челюсти", условно говоря…
Режиссеры во многом превратились в "журналистов", которым важно не художественное удивление, а социальное. Снято огромное количество хороших фильмов про беженцев, детей, живущих на Ближнем Востоке. И это правильно. Но эти фильмы далеко не всегда становятся актом искусства. Они не развивают киноязык, не вызывают восхищения тем, как это сделано. И это не может не огорчать.
Все-таки кино - это не газеты, не журналы, не копирование жизни, а художественное ее преломление. "Ночи Кабирии" Феллини с точки зрения правды - фильм сомнительный. Наверное, жизнь проститутки можно было бы показать в разных проявлениях, присущих ее работе. Но Феллини творил искусство. Поэтому то, что мы видим в этой картине, стало большей правдой, чем сама правда.
И вот это бесконечное обсуждение - во сколько обошелся тот фильм, во сколько этот, дорого или дешево. Конечно, деньги важны в кинопроизводстве, но не они первичны, когда мы говорим о том или ином фильме. Какое имеет значение, сколько стоили, условно, "Последний киносеанс" Питера Богдановича или "Звездные войны" Лукаса? Фильм может стоить и недорого, и дорого - не это имеет значение, важен результат.
Так в чем наша проблема?
Алексей Герман: Да все то же самое - кризис идей, кризис желания, кризис энтузиазма, плюс наш кризис коммуникации. У нас пока не хватает смелости. Мы стали "аккуратистами". У нас нет соревнований новых смыслов, инноваций как результат того, что мало поощряется выход из зоны комфорта. Главное - "несильно ошибиться". А кинематографист должен иметь право на ошибку. Только так можно прийти к чему-то новому. А в итоге кино превратилось в огромную "копировальную" фабрику референсов.
Наша проблема и в том, что мы с 90-х годов стали делать кино по учебнику, который написан не у нас. А нам надо снова научиться снимать кино "неправильно". Почему якутские фильмы без конца получают премии? Потому что якутские кинематографисты не рабы форматов, а снимают кино по своим законам. И всем нам нужен свободный, незацикленный мозг. Быть смелыми в выборе средств. Быть смелыми в эмоциях, в технологиях, в сюжетах. Иного не дано.
Когда-то все это было в нашем кино, но почему-то исчезло. И чтобы это вернулось, надо много чего менять в самом подходе к кинематографу. Например, должна быть программа поддержки фантастических фильмов молодых отечественных режиссеров, условно говоря, некая "лаборатория". У нас есть фантастические фильмы, но нет прорыва.
Интересно, что литература у нас есть. Она лучше нашего кино.
Хочется надеяться, что мы все же придем к этому…
Алексей Герман: Неизбежно должны прийти. Как ни странно, я довольно оптимистично настроен и уверен, что хорошее кино будет появляться. Со сложными характерами, глубокими ситуациями. Растет новое поколение, которое, как мне кажется, более осознанное, более глубокое, нежели предыдущее. Пытающееся понять себя, страну, новую реальность во всем мире. Мне иногда даже кажется, что мы на грани пассионарного взрыва.
Неожиданный вывод. Почему же вы так думаете?
Алексей Герман: Потому что никогда еще в России не было такого сочетания более-менее образованного населения, и где-то побогаче, где-то победнее, но в целом достаточно комфортной городской среды, желания делать что-то новое, принимать вызовы времени через раннее осмысление действительности. Я уверен, что кумулятивно все это даст поколение высокого нравственного и интеллектуального напряжения. И в этом смысле абсолютно органично должен вновь возникнуть интерес к художественному, к новому искусству.
Во всяком случае, мне хочется на это надеяться… Главное, этот порыв не проспать, не забюрократизировать, дать ему дорогу. Дать возможность новому поколению идти в неведомое наперекор форматам. Русское искусство всегда было сильно именно новаторами. Пусть так будет.