Я не смог прийти на его похороны, и от этого осталось чувство вины. Мы никогда не были друзьями, но немало общались. Похороны, как мне потом рассказывали, прошли спокойно и не пафосно, собрав меньше людей, чем был достоин этот замечательный композитор. Может, чувство вины еще и отсюда.

Все спешим, суетимся, все нам кажется, что к чему-то самому важному не успеем. Может, потому и проскакиваем самое главное.

Евгений Павлович, как мне кажется, не суетился вовсе. Во всем его красивом облике седого большого человека жила какая-то значительность. Он был очень знаменит. Его песни пела вся страна - и это не преувеличение. "Сережка ольховая", "Крылатые качели", песни из фильмов: "Приключение Электроника", "Достояние республики", "Гостья из будущего", "Чародеи", "Ох уж эта Настя!"... Бесконечно перечислять можно, правда. Все-таки более ста шестидесяти фильмов и мультиков. Почти все это стало классикой.

Знаменит был. А звездной болезнью не болел. Красоваться не любил. Красоваться, напомню - "красовать себя" - глагол возвратный. Так вот Евгений Павлович никогда себя не "красовал".

Помню, как переживал из-за того, что его мама, Зоя Николаевна, не застала его славы. Она умерла в год, когда вышел первый знаменитый мультик с его музыкой - "Умка". Он хотел быть знаменитым для мамы, а не для премий и красных дорожек. И переживал, что не успел.

Мама, как и папа Евгения Павловича, работала на заводе в городе Мотовилиха в Пермском крае. Там же юный Женя окончил музыкальную школу. В довольно юном возрасте оказалось, что он не мыслит свою жизнь без музыки. И Женя поддался этому влечению. А родители, слава Богу, не противились.

Он окончил Московскую консерваторию и как композитор, и как пианист. В трудные годы, когда в кино образовался мощный застой, композитор зарабатывал тем, что ездил по стране, играя на рояле свои песни. Зрители всегда были в восторге! Неизвестных песен у Крылатова почти нет, и зал всегда радостно подпевал. Крылатов был не просто известным композитором, а по-настоящему любимым. Не всем такое удается.

Вообще-то слава должна была явиться к нему почти сразу после окончания консерватории. Выпускник написал балет по сказке Валентина Катаева "Цветик-семицветик", и в 1965 году он был поставлен не где-нибудь, а на сцене Большого театра! Шел аж пять лет.

Знатоки оценили. Зрители ходили с удовольствием. Но такой славы, которая потом обрушилась на него в связи с песнями, не случилось.

Что делает композитор в кино? Создает зрителю настрой, а не просто музыкально оформляет фрагменты. Вспоминаю, например, начальные титры замечательной картины "Достояние республики". Впереди ждут знаменитые хиты Андрея Миронова: "Вжик, вжик, вжик" и "Этот город мной любим", а пока - только музыка. Но в ней уже есть все: и какие-то едва заметные, но заметные все же отсылы к двадцатым годам; и романтика революции, которая, как к ней ни относись, в этой картине есть; и дух приключений и авантюризма. Понимаю, почему с Крылатовым хотели работать режиссеры, причем лучшие: он умел настроить зрителя.

Вспомните те же "Чародеи" - эту удивительную атмосферу веселого праздника и таинственной - а она всегда таинственна - любви. Вспомните песню про лесного оленя из картины "Ох, уж эта Настя" про тягу к взрослению и к новой, невиданной жизни.

В общении Евгений Павлович был удивительно спокойный, теплый и оптимистичный человек. Я не слышал, чтобы он жаловался. Однажды он говорил про то, как лечил зубы. Мало оптимистичная история, казалось бы. Но он с таким восторгом рассказывал, как все хорошо получилось и недорого обошлось, что прям хотелось немедленно бежать к зубному.

Мне кажется, главное в его песнях ровно тоже, что в общении: спокойствие, теплота и оптимизм. Если слово "теплый" можно отнести к песням, то, без сомнения, к песням Крылатова.

Сегодня мы воспринимаем стихи, на которые он писал мелодии, единственно в его интерпретации. И это, кстати, признак хорошей песни. Но вот, например, знаменитые "Крылатые качели" на стихи Энтина: "Детство кончится когда-то//Ведь оно не навсегда// Станут взрослыми ребята// Разбегутся кто куда//". Поэзия, казалось бы, дает все основания для грустных нот. Но - нет. "Только небо, только ветер// Только радость впереди!"

Можно было написать песню-размышление о детстве, а можно - о восторге детства. Крылатов выбрал второе и победил.

Он словно понимал: слушателю и зрителю в любые времена не хватает тепла и радости. Нет такого человека, который бы не нуждался в том, чтобы его согрели. А коли так - пусть его согреет песня.

"Сережка ольховая" на поразительные стихи Евгения Евтушенко - вообще одна из самых моих любимых. "А, видимо, жизнь не такая уж вещь пустяковая// Когда в ней ничто не похоже на просто пустяк". Тоже ведь можно затосковать от этого, запечалиться. Кто как прочтет. "Как нанятый жизнь истолковываю// И вновь прихожу к невозможности истолковать".

Печаль? Грусть? Нет! Спокойное понимание многогранности и, если угодно, "многорадостности" жизни. Песня - теплое размышление каждому о каждом. Великая песня.

Такие писал Евгений Крылатов. Низкий вам за них поклон. Простите за все. И - с днем рождения в вашем прекрасном далеке.