Максим Михайлович, одно из важных крайних космических событий: впервые на МКС слетала первая женщина-космонавт из Беларуси Марина Василевская. Вы провожали на Байконуре?
Максим Харламов: Как всегда. И провожаем экипажи, и встречаем.
За двадцать секунд до старта "Союза МС-25" автоматика выдала отбой. Такого в России при запуске пилотируемых кораблей ни разу не было. Что испытали?
Максим Харламов: Знаете, всегда особое волнение, когда видишь, как ракета стоит, готовая к пуску, как она заправляется. Мы были уверены в подготовленности, выдержке экипажа. При старте медики по секундам фиксируют состояние космонавтов. Так вот у Марины пульс оставался 70! Давление подскочило у нас, провожающих.
На самом деле переносы пуска, когда экипажи сидели уже в кораблях, случались и раньше: в 1969 и 1971 годах. Космонавты тогда стартовали на следующий день. Я бы даже не называл такие ситуации нештатными - мы сохранили технику и людей, перенос пуска на резервную дату - это нормально. У американских коллег в современной действительности такое тоже случается.
Запуск тяжелой "Ангары А-5" с Восточного - знаковое событие?
Максим Харламов: Безусловно. С ней связано будущее российской пилотируемой программы. Испытательные полеты всегда психологически более напряженные, поскольку связаны с повышенными рисками.
У знаменитой фразы Юрия Гагарина: "Поехали!" - есть своя история. Такую команду на тренировках первых космонавтов по управлению "Востоком" каждый раз давал инструктор - летчик-испытатель Марк Галай. А кто сегодня готовит космонавтов?
Максим Харламов: Действительно, это факт. Кстати, Марк Галай не был сотрудником ЦПК: он работал в Летно-испытательном институте и был прикомандирован. А сейчас с космонавтами прежде всего работают сотрудники Центра. Инструкторы комплексной подготовки по транспортному пилотируемому кораблю "Союз", преподаватели по системам. Как правило, это в прошлом выпускники военных училищ, вузов космической направленности, которые несколько лет проходили у нас дополнительное обучение.
Кто такой инструктор? Он сопровождает космонавта, начиная от зачисления в отряд, а потом и после назначения в состав экипажа. Действия на старте, в полете, при подготовке к спуску и на самом спуске отрабатываются здесь, на Земле. И от его знаний, умения, я бы сказал, таланта донести сложнейшую информацию многое зависит. Поэтому, с одной стороны, он должен иметь технические компетенции, быть грамотным инженером. С другой - быть очень хорошим преподавателем. А еще хорошим оператором, который в критических ситуациях быстро соображает, как действовать, как помочь.
Алексей Леонов рассказывал, что на тренировках они отрабатывали действия в трех тысячах аварийных ситуаций. А сейчас?
Максим Харламов: Я приведу пример по кораблю "Союз". По нему описано больше 700 отказов. И все они входят в состав так называемых расчетных нештатных ситуаций, по которым мы готовим.
Порядок действий экипажа может быть типовым при отказах разных систем. Поэтому отрабатываются действия по группам нештатных ситуаций - их примерно 70-80. Но такие, которые прививают навыки в куда более широком диапазоне.
Штучная профессия
Космонавт остается штучной профессией. Сколько человек в отряде? Кто самый опытный?
Максим Харламов: В отряде "Роскосмоса" двадцать шесть человек. Самый опытный - Олег Кононенко, командир отряда, который сейчас находится на борту МКС. В июне будем праздновать его 60-летие.
Как вы знаете, он уже стал абсолютным рекордсменом по суммарному пребыванию человека на орбите. И теперь только увеличивает отрыв. В сентябре прошлого года отправился в свой пятый полет, имея за плечами 736 суток. На орбите проведет целый год, спуск запланирован на сентябрь. И к этому времени его налет составит 1110 суток!
К слову, у нас 60-летние летали и раньше - Павел Виноградов, Геннадий Стрекалов.
А кто самый молодой?
Максим Харламов: Арутюн Кивирян. Ему 31 год. Пока не летал. Как и еще семь человек, проходит подготовку.
Знаю, что раньше космонавту нередко приходилось годами ждать первого полета. И кто-то покидал отряд, так и не дойдя до старта?
Максим Харламов: Работа длительная и напряженная, требования высокие, и по здоровью уходят. Но в последние несколько лет все-таки удалось сократить этот интервал. Вот недавно вернулся с МКС Константин Борисов, который летал на американском корабле Crew Dragon. Он свой первый полет выполнил через пять с небольшим лет после зачисления в отряд. Такие случаи были и раньше.
На смену Борисову на станцию также в экипаже Crew Dragon прилетел Александр Гребенкин. И по соглашению о перекрестных полетах, подписанному между "Роскосмосом" и НАСА, готовится Александр Горбунов?
Максим Харламов: Да. Ориентировочно срок старта следующего американского корабля с российским космонавтом не раньше августа.
Дальнейшее продление соглашения о перекрестных полетах обсуждается?
Максим Харламов: Существующие договоренности действуют до середины 2025 года. И несмотря ни на какие санкции, продление обсуждается. Перекрестные полеты - серьезная страховка безопасности космической станции и всех, кто находится на борту. Космонавтов и астронавтов. Это повышение надежности системы.
Американские астронавты в настоящее время готовятся в Звездном?
Максим Харламов: И не только американские. В части подготовки по Международной космической станции ничего не изменилось. У нас согласованы программы. Точно так российские космонавты летают на тренировочные сессии в США.
Скажите, а чем сейчас занимается Анна Кикина, единственная пока женщина в российском отряде космонавтов? Недавно ей присвоено звание Героя России.
Максим Харламов: Анна Кикина готовится в составе группы. Когда космонавт после возращения с орбиты еще не назначен в свой следующий полет, то находится на этапе поддержания профессиональных навыков. Аня - девушка боевая. Помимо тренировок активно занимается популяризацией космоса. Очень востребована в общественном плане. И очень настроена еще раз полететь.
Может и на Российскую орбитальную станцию?
Максим Харламов: Почему нет? Конечно, может.
Недавно закончился очередной открытый отбор в отряд космонавтов. Пополнение ждете?
Максим Харламов: Давайте уточним: мы прекратили прием документов. А сам отбор продолжается, теперь уже очный. По нашим расчетам, где-то в 20-х числах апреля закончим. На текущий момент все этапы отбора, включая медицинский, прошли пять человек.
Девушки есть?
Максим Харламов: Пока одна. У нее инженерное образование, работает в космической отрасли.
Сколько нужно иллюминаторов
В ЦПК разрабатывается тренажер корабля "Орел". Он уже есть "в железе"?
Максим Харламов: Идет разработка документации. Но в ближайшее время приступим уже к изготовлению конкретных элементов. Разработчиком тренажера по пилотируемому транспортному кораблю (ПТК) в целом является Центр подготовки. Но у нас есть опытные соисполнители, которые помогали нам создавать тренажеры, например, корабля "Союз", Международной космической станции.
Тренажер будет в том же масштабе, что и корабль?
Максим Харламов: Один к одному. С абсолютно идентичными органами управления, чтобы сохранить взаимодействие "человек - космический аппарат". Это безусловный принцип.
А вообще космонавты высказывают свои пожелания, каким должен быть новый корабль, на котором они полетят? Скажем, по эргономике?
Максим Харламов: Разумеется. Космонавты участвовали в разработке эскизного проекта, в отработке некоторых систем. Давали свои рекомендации, когда формировалась концепция органов управления кораблем. В том числе, скажем, какие будут ручки управления: джойстик или как на "Союзе", как они будут располагаться… Так что в новом корабле есть часть труда действующих космонавтов.
Пожелания не только по кораблю, но и по новой Российской орбитальной станции, которая придет на смену МКС. Конструкторы РКК "Энергия" получили и реализуют такие предложения отряда космонавтов, как зонирование: отдельно рабочие места, места отдыха и тренировок. Так, поступила рекомендация оптимизировать размещение шумящего оборудования.
Замечания касались и эргономики органов управления, внутреннего пространства (в частности, побольше иллюминаторов), совершенствования бортовых систем и конструкций орбитального комплекса, обеспечения безопасности экипажей. Все это прямо указано в документации. В ходе дальнейших работ по созданию РОС планируется привлечение отряда космонавтов для подтверждения правильности выбора конструктивно-компоновочных решений, а также для эргономической экспертизы проекта.
То есть космонавты выступают как эксперты?
Максим Харламов: Так и должно быть. Новые модули для станции, новый космический корабль и даже тренажер должны разрабатываться с учетом мнения тех, кто с этой техникой будет работать. Поэтому наши опытные космонавты с инженерным образованием - такие, как Олег Кононенко, Олег Артемьев, Андрей Борисенко, Олег Скрипочка и другие стали представителями Центра подготовки космонавтов на предприятиях отрасли.
К разработке интерьеров станции: цвет, свет, свободное пространство - впервые привлекли студентов-дизайнеров Строгановки...
Максим Харламов: Они работают под надзором опытных конструкторов-разработчиков. Ребята, конечно, с фантазией, это здорово, но полет фантазии ограничен требованиями безопасности и функциональностью техники.
А тренажер РОС в Центре подготовки космонавтов появится?
Максим Харламов: Обязательно. Есть несколько вариантов его размещения. Выбираем. Мы активно участвовали в разработке эскизного проекта РОС. В том числе занимались и проработками тренажеров: какие должны быть, под какие задачи.
И в гидролаборатории центра макеты тоже будут?
Максим Харламов: Так же, как и станции "Мир", и МКС. Все макеты будут в гидролаборатории, где отрабатываются элементы действий в открытом космосе.
Вернется ли космический пистолет
На Байконуре есть филиал центра. А на космодроме Восточный комплекс космонавтов будет чем-то отличаться?
Максим Харламов: Де-юре на Восточном филиал уже есть: офис, определена территория для застройки. Вместе с госкорпорацией "Роскосмос" работаем над заданием на строительство. Думаю, в 2025 году проектирование закончится и в 2026-2027 годах комплекс космонавтов будет построен.
Никаких кардинальных отличий не будет. Все отшлифовано десятилетиями на Байконуре. Мы сохраняем концептуальный подход к количеству объектов, их размещению, а также требованиям, которые предъявляются к деятельности экипажа в предстартовый период. Так, космонавты должны комфортно заниматься спортом. Должна быть зона медицинской предстартовой подготовки - это очень важный аспект. Должна быть необходимая тренажерная база.
Космонавты так же, как и сейчас, будут прилетать на космодром за две недели до старта?
Максим Харламов: Этот срок определяется не периодом подготовки экипажа, а датами, которые выделены для "примерок" корабля "Союз". Первая - приблизительно за 11-12 дней до старта. Вторая - за 5-6 дней, в зависимости от ситуации. Обе "примерки" проходят в скафандрах, которые уже допущены к полету. Пока для формирования своей позиции используем прежний срок. Но многое зависит от того, каким будет план работ на новом корабле.
Насколько мне известно, трасса выведения с Восточного пройдет над Северным Ледовитым океаном. Если это так, то как будет защищен экипаж в случае нештатной ситуации?
Максим Харламов: Безопасность космонавтов - главный приоритет и на орбите, и на Земле. Как вы знаете, готовится запуск спутника "Бион": капсула с животными будет летать по той же новой полярной орбите, что и РОС. Ученым важно оценить риски - повышенную радиацию, галактические излучения и т.д. И найти способы парирования.
Мы же изучаем все вопросы, связанные с выживанием космонавтов, например, при досрочном приземлении. Как их эвакуировать. Какая часть выведения проходит над сушей, над водой, надо льдами. Какую технику там можно применять. Это все анализируется. Тренировки на выживание, скорее всего, будут именно на Дальнем Востоке. В тундре, лесах, горах. И зимой в том числе, при самых низких температурах.
Что включают сегодня в носимый аварийный запас космонавта - так называемый НАЗ?
Максим Харламов: Функционал неизменный: помощь при выживании. Кроме еды и воды там спички, аптечка, рыболовные снасти, рация, солнцезащитные очки, ракетница. Есть мачете, которым можно рубить деревья, копать землю. Ну и в случае чего защититься от дикого зверя. Новый НАЗ, с более современными средствами, тоже разрабатывается.
Когда-то в НАЗ входил специально разработанный для космонавтов пистолет. Будет ли он возвращен?
Максим Харламов: В том виде, как он был, нет. Но работу, знаю, РКК "Энергия" ведет. Когда-то пистолет-трансформер ТП-82 убрали, потому что он перестал соответствовать законодательству. Его заменили на ПМ, который был у наших офицеров. Потом, когда Центр подготовки космонавтов стал гражданским, пистолет исключили совсем.
Главный конструктор Российской орбитальной станции Владимир Кожевников не исключает, что в какой-то период экипажи будут одновременно работать и на МКС, и на РОС. На подготовке это никак не скажется?
Максим Харламов: Никак. Потенциала нам хватит, основы подготовки одни и те же.
1,5 литра пота в день. Зачем?
Искусственная гравитация в длительных полетах давно уже не научная фантастика, а практическая задача ученых. В ИМБП РАН рассказывают, что космонавты принимают участие в создании центрифуги короткого радиуса действия? Это так?
Максим Харламов: Так. Центрифуга очень важна. Она сыграет свою ключевую роль для поддержания работоспособности космонавта на орбите. "Головник" здесь ИМБП РАН. Но и космонавты, и наши медики, и наши ученые тоже активно участвуют. Мы очень плотно сотрудничаем.
Максим Михайлович, вот сейчас Олег Кононенко и Николай Чуб совершают годовой полет. Когда-то космонавт-врач Валерий Поляков после 437 суток в космосе сумел сам дойти до палатки спасателей. Он рассказывал мне: есть четкий показатель: выдал за день 1,5 литра пота - значит работал, как надо. Кроме того, Поляков носил специальные костюмы, соблюдал специальный рацион питания. Отличается ли режим Кононенко и Чуба от других членов экипажа?
Максим Харламов: В целом не отличается. Физкультура обязательно ежедневная. Немножко, конечно, программу каждый космонавт адаптирует под себя, под свои физиологические ощущения. Она также адаптируется по рекомендациям медиков, которые отслеживают состояние здоровья космонавтов.
Кононенко станет первым космонавтом, который преодолеет планку в 1100 суток, проведенных в невесомости. Зачем нужны такие рекорды?
Максим Харламов: Это не рекорд ради рекорда. Мы четко понимаем, что за длительными полетами будущее. Поэтому важно накопление статистики. И по тому, как организм воспринимает такой полет, и как меры профилактики компенсируют негативное воздействие. Тут симбиоз задач.
Годовые полеты еще планируются?
Максим Харламов: Пока больше нет. Но вариант увеличения длительности полета свыше шести месяцев рассматривается. Восемь месяцев обсуждается, например.
С прицелом на дальние полеты вы предложили проводить эксперимент "Созвездие"? Сразу после возвращения на Землю сажаете космонавта чуть ли не управлять марсианским ровером…
Максим Харламов: Да, мы давно этим занимаемся. Это уже как часть нашей деятельности, которая показывает хороший научный результат. Начали с малого: решили проанализировать, как длительный полет влияет на способность космонавта эффективно выполнять динамические ручные режимы. Стыковку, спуск. Потом добавили управление роботом, луноходом или марсоходом. Создали имитатор. Потом добавили возможность оценки внекорабельной деятельности…
Сейчас проводится самый широкий спектр исследований, покрывающий почти всю профессиональную деятельность космонавта. Мы уже можем говорить о том, как должны выглядеть органы управления напланетных средств передвижения, что нужно, чтобы космонавт мог эффективнее управлять ими в скафандре. Такие знания будут необходимы, когда приступим к разработке техники для работы на поверхности Луны, Марса. А это уже не такая на самом деле далекая перспектива.
Скажите, именно Кононенко и Чуба не случайно, наверное, выбрали для годового полета?
Максим Харламов: Их квалификация, безусловно, позволяла это сделать. Тут даже никакого вопроса не возникало. Должен сказать, что под конкретный полет мы не назначаем конкретный экипаж. Но у нас есть профессионально-психологическая комиссия. Она анализирует состояние каждого конкретного космонавта, его профессиональную и психологическую подготовленность, показатели работы в "экстриме". И выдает рекомендации по составам экипажей.
Кстати, а как отбираются космонавты для полетов на американских кораблях? Знание языка не превалирует?
Максим Харламов: Никаких особых критериев отбора, что кого-то на российский корабль, а кого-то на американский, нет. Английским языком владеют все на требуемом уровне. Это скорее текущая работа, как наиболее оптимально распределить ресурсы и использовать потенциал космонавта.
Действительно, космонавты во время полета вырастают?
Максим Харламов: Это медицинский факт. Но это все компенсируется реабилитационными мероприятиями. На Земле "возвращается" гравитация, а вместе с ней вопрос о том, как привести позвоночник в исходное состояние с наименьшими рисками. С космонавтом трудятся медики, спортивные инструкторы.
Зачем космонавту… самолет
Максим Михайлович, экипажи, по традиции, летят на космодром разными бортами. Это специальные самолеты?
Максим Харламов: У нас есть два Ту-204, но они не всегда летают вместе. Крайний раз основной экипаж летел на Ту-204, а дублирующий на Ту-134. Да, это специально оборудованные самолеты. Они важны, наверное, больше не для перелета на Байконур, а для возвращения с места посадки. Космонавты летят только лежа, предусмотрены отдельные каюты для каждого члена экипажа.
Какая еще техника есть в авиапарке Центра подготовки космонавтов?
Максим Харламов: Реактивный Л-39, который используется для летной подготовки, как и вертолет. Есть два Ил-76 МДК - воздушные лаборатории, позволяющие в полете имитировать невесомость.
Объясните, а зачем космонавту обязательно уметь летать на самолете или вертолете?
Максим Харламов: Это важный аспект профессиональной подготовки, как и парашютные прыжки. Потому что главное для космонавта - каждодневная, ежеминутная готовность к любого рода нештатным ситуациям. Это огромное психологическое напряжение. А управление реактивным самолетом - тоже определенное состояние напряженности и стресса. И в этом состоянии космонавт должен уметь быстро ориентироваться, принимать правильные решения.
На Ил-76 МДК, когда он летит по параболе, невесомость возникает буквально на 20 секунд. Что за эти секунды можно успеть сделать?
Максим Харламов: Многое. Можно понять свои ощущения, как воспринимает невесомость организм. Можно научиться правильно двигаться, чтобы потом на станции от поручня к поручню перелетать без травм, синяков и шишек. Можно отработать определенные действия, скажем, как одну деталь соединить с другой…
За тренировку самолет делает, как правило, десять "горок". Это десять режимов, совокупно - 200-250 секунд невесомости. Именно во время таких занятий космонавт, например, учится надевать и снимать скафандр "Сокол", отрабатывает другие важные навыки. Каждый выполняет таких полетов с десяток как минимум.
К звездам по генетике?
В научных кругах широко обсуждается идея генетического отбора космонавтов. Как вы к этому относитесь?
Максим Харламов: Как к науке. Наверное, за этим что-то есть: генетика уже переворачивает многие наши представления о возможном и невозможном. По мере накопления знаний в этой области, не исключено, такой метод и получит право на существование. Но он точно должен быть изучен, его эффективность должна быть доказана.
Сейчас без всяких генетических методов мы можем представить статистику: сколько космонавтов отбираем, сколько из них доходят до полета, сколько выполняют два, три, четыре и больше космических полетов. И эффективность нынешней системы можно легко оценить.
Не обязательно, чтобы у космонавта перед дальним полетом был вырезан, допустим, аппендицит? А то и фильм "Вызов" может стать реальностью?..
Максим Харламов: Нет, не обязательно. Точно так же, как не обязательно удалять гланды, аденоиды. Постоянно совершенствуются средства профилактики.
Но космонавтов, допустим, учат ставить пломбы, они, если понадобится, и зуб смогут удалить: для такой микрохирургической операции есть специальные стоматологические укладки.
На практике такое было?
Максим Харламов: Удаление - нет. А пломбы ставили.
Портрет космонавта
Максим Михайлович, портрет космонавта меняется? Ведь приходят уже не только военные летчики и специалисты отрасли. Тот же Борисов до отряда работал аналитиком. Кикина была спасателем…
Максим Харламов: В 2012 году мы объявили первый открытый набор в отряд космонавтов. То есть теоретически заявку может подать любой гражданин России, если он проходит по возрасту, здоровью и у него есть высшее техническое образование. Например, Константин Борисов, чтобы пройти наш фильтр, получил еще одно высшее образование: окончил магистратуру МАИ, изучал системы жизнеобеспечения летательных аппаратов. Ради мечты оставил успешную работу в консалтинге.
Анна Кикина работала инструктором по плаванию, гидом-проводником на Алтае и программным директором на радио "Сибирь - Алтай". Окончила с отличием Новосибирскую госакадемию водного транспорта по специальности "Защита в чрезвычайных ситуациях", инженер-гидротехник. Отобрана в отряд как раз в ходе первого открытого конкурса. А вот Николай Чуб был успешным предпринимателем. По образованию он инженер, окончил ЮРГТУ по специальности "Управление и информатика в технических системах"…
Как видите, люди очень разноплановые. Но даже через открытые конкурсы к нам по-прежнему приходят офицеры. Например, Александр Гребенкин, он сейчас тоже на МКС, до зачисления в отряд проходил военную службу в Военно-воздушных силах РФ.
Раньше мы брали в отряд инженеров из РКК "Энергия", которые абсолютно точно хорошо знали космическую технику. Сейчас требования к широте знаний техники чуть-чуть другие, потому что есть определенный опыт, есть бортовая документация, есть помощь Земли и т.д. Однако, не исключаю, что эти жесткие требования могут вернуться, когда будут выполняться полеты, например, на Луну или на Марс. Никогда не предугадаешь и не опишешь полный перечень возможных нештатных ситуаций. Поэтому должны быть максимально подготовленные люди.
С другой стороны, нам точно понадобятся геологи, археологи, врачи. То есть специалисты, от которых не нужны профессиональные знания космической техники. Они не должны управлять, ремонтировать и парировать нештатные ситуации. Они должны долететь до места, выполнить свою целевую задачу и вернуться. И вот их подготовка к космическому полету будет сужена ровно до этих требований. Мы такими исследованиями занимаемся.
Вы больше тридцати лет готовите космонавтов. А у самого никогда не возникало желания полететь?
Максим Харламов: Нет. И не потому, что не романтик. Я по своей первой специальности инженер радиоэлектронного оборудования. Когда попал сюда по распределению после военного училища, узнал требования к отбору. Понял, что не прохожу, и у меня никаких амбиций не могло по этому поводу возникнуть. Каждый занимается своим делом. Мы на Земле занимаемся своим "звездным делом": готовим космонавтов и помогаем им выполнять важную и сложную работу на орбите.
Как Юрий Гагарин стал гражданином Вселенной: подробности и неизвестные факты из биографии, воспоминания о нем и уникальные фотографии - в специальном проекте "РГ" ко Дню космонавтики.