Ростовский дирижер Любовь Носова покорила Париж

Первым российским лауреатом в истории международного конкурса женщин-дирижеров La Maestra в Париже стала Любовь Носова. Сейчас эта молодая девушка работает дирижером симфонического оркестра в Ростовской филармонии. Что помогло завоевать сердца французской публики и жюри?

Любовь, этот конкурс считается своего рода Оскаром среди женщин-дирижеров. Вы надеялись на победу?

Любовь Носова: Даже не мечтала. В этом году на конкурс подали без малого 200 заявок из 47 стран мира, в полуфинал допустили только 14 человек. Ограничений по возрасту не было, поэтому свое мастерство решили показать не только молодые, но и маститые дамы-дирижеры со всего мира. Шанс оказаться в финале был невелик, но это случилось. Жюри возглавляла сама Натали Штуцман, руководитель симфонического оркестра Атланты и главный приглашенный дирижер Филадельфийского оркестра. Программа от тура к туру усложнялась. Непросто было и эмоционально, и физически. Большое количество информации, людей, музыки, событий, стресса. После таких испытаний уже ничего не страшно. В финале была представлена мировая премьера произведения Манон Леповр "Нить". Концерт проходил в зале имени Пьера Булеза в Парижской филармонии. Это необычный зал: парящие балконы, невероятная акустика и много всяких технических чудес. Выступить там честь для любого музыканта. Первое место жюри присудило израильтянке Бар Авни, на втором оказалась я, а на третьем - Катарина Морин из Германии.

Как принимали дирижера из России?

Любовь Носова: Конкурс не имел никакой политической окраски, что сейчас редкость. Я прекрасно общалась с коллегами из разных стран. На всех повлияла своей харизмой и обаянием Натали Штуцман. Познакомиться с ней счастье. Она пригласила меня участвовать в своих проектах. Многие считают, что конкурсы не нужны артисту. Но именно они дают возможность получить ангажементы. В октябре поеду в Марокко, потом будет концерт в Париже с двумя другими финалистками, а 2026 году меня пригласили в Атланту, в США. А еще конкурсы закаляют характер. Я начала заниматься музыкой с трех лет, и в моей жизни было много музыкальных состязаний. Однажды у меня было семь конкурсов в году, в шести из которых я победила. Тогда я участвовала в них как органистка. На выигранные деньги три года жила в Германии и даже купила небольшой орган для занятий. Но выдохлась настолько, что понадобился большой перерыв. В этот период я и пришла к дирижированию.

Вы помните, когда первый раз вышли к оркестру?

Любовь Носова: Конечно! Мне было 18 лет, я училась на втором курсе консерватории Санкт-Петербурга. В музыкальном колледже мне позволили продирижировать несколько номеров из сюиты "Щелкунчика". Эмоции не описать, как будто управляешь стихией. Сильнейшая концентрация и огромная бушующая энергия. Но эксперимент одобрили не все, и я вернулась к основной специальности - фортепиано.

До сих пор считается, что дирижер - мужская профессия. Вас отговаривали?

Любовь Носова: Предупреждали, мол, работу не найдешь, ее и на мужчин-то не хватает. И это был большой страх моей жизни, но потом я пришла к выводу, что на самом деле "добрые советы" развивают комплексы и неуверенность: у меня не тот пол, не тот вес, я не в том веке живу. Конкуренция у нас действительно высокая, но именно гендерного оттенка в ней становится все меньше. В итоге какой бы жесткой ни была конкуренция, иметь все концерты мира невозможно, поэтому каждый получит свою долю и у каждого будет свой путь. Возможно, мне даже повезло, что с дирижированием получилось не сразу. Ведь говорят, что для музыканта это профессия второй половины жизни. Сначала я сформировалась как пианистка и органистка, кроме того, выучила английский, французский, немецкий, немного испанский, познакомилась со многими людьми из музыкального мира, и наконец волшебным образом все сошлось. В Базеле я начала заниматься дирижированием факультативно. Мой педагог Рудольфо Фишер как-то спросил: "Хочешь ли ты быть дирижером?" Я ему ответила: ''Ну, я же девушка, я не могу!" - "Это не то, что я спросил", - сказал он. Вскоре начались мастер-классы. Первый состоялся в Чехии, в городе Оломуц с нашим дирижером Алимом Шахмаметьевым, с которым я была знакома еще с консерваторских лет в Петербурге. Затем учеба в Цюрихе, в Берлине, в Петербургской консерватории.

Музыканты в большинстве своем интроверты. Дирижирование вас изменило?

Любовь Носова: Очень сильно. Когда я играла на органе, это было одинокое существование в закрытых церквях, много часов наедине с инструментом. Хотелось перемен. Мне не хватало общения, возможности делиться своими идеями. А дирижер - многогранная профессия, надо быть и менеджером, и организатором, и психологом, и педагогом.

Есть оркестры, которые принимают дирижера сразу, и те, которые сопротивляются его воле. Доводилось с такими работать?

Любовь Носова: Даже один и тот же оркестр каждый день разный. Когда музыканты впервые играют произведение, дирижеру доверяют больше. А если оно в репертуаре лет двадцать, у них уже есть сложившееся представление и изменить его бывает нелегко. Но это тоже интересно - убедить музыкантов, что надо исполнить именно таким образом и не иначе. Иногда бывает, что молодой дирижер, работая с высококлассным оркестром, присваивает себе мастерство музыкантов. Ведь это он поднимает палочку и как будто по его жесту раздается великолепная музыка. Правильный путь для дирижера - начинать с музыкантами, с которыми нужно много репетировать. И еще нужен опыт работы с разными коллективами, от студенческих до профессиональных. Тогда приходит понимание, где твоя заслуга, а где коллектив справляется сам. Музыканты тоже прекрасно чувствуют такие нюансы. На этом балансе и выстраивается общение с оркестром.

Палочка - рабочий инструмент дирижеров и волшебников. А вы всегда ее используете?

Любовь Носова: Не обязательно. Мне вообще кажется, что это атавизм. Раньше, например, дирижировали большой тростью. Наконечником такой вот трости Жан Батист Люлли (французский композитор, скрипач, дирижер) попал себе по ноге, когда отбивал такт, и умер от заражения крови. На смену трости пришел сверток нот, потом смычок концертмейстера. Палочка важна, когда в оркестровой яме плохо видно руки дирижера. Тогда она помогает музыкантам. Но чаще без нее даже лучше - больше открытости и ничто не мешает выражению простой линии.

Почем труд дирижера?

Любовь Носова: Для молодого дирижера самая большая награда - возможность работать с оркестром. Сколько платят, это вопрос не первой важности. Иногда я даю концерты бесплатно. Эта тема возникает, когда дирижер уже может позволить себе отказаться от каких-то предложений. Для таких мэтров играет роль и уровень оркестра, и гонорар. Но важнее другое: музыкой можно жить всю жизнь, потому что никогда не наступит момент, когда ты уже все сыграл. Надеюсь, мне всегда будет интересно.