Мариинский театр представил оперу "Ариадна на Наксосе"

Финальной оперной премьерой 241-го сезона Мариинского театра стала "Ариадна на Наксосе", и это оказалось очень символично. Дело даже не в том, что по последней мариинской традиции спектакль приурочили к юбилейной дате композитора - 160-летию со дня рождения Рихарда Штрауса, а в том, что притча о тотальном театре внутри и вокруг нас - история созвучная образу жизни самой Мариинки, где театральный процесс не останавливается ни на секунду.

Постановку на Новой сцене театра осуществил Сергей Новиков, за дирижерским пультом - Валерий Гергиев, а в качестве приглашенной звезды - артист театра имени Евг. Вахтангова Александр Олешко.

Камерная опера Штрауса по сюжету, придуманному любимым либреттистом композитора поэтом Гуго фон Гофмансталем, в союзе с которым было создано шесть опер за 25 лет, имеет весьма опосредованное отношение к мифу об Ариадне.

Действие разворачивается по популярному принципу "театра в театре" с элементами commedia dell arte и венской сатиры XVIII века. При этом, как всегда, у Штрауса в избытке звуковых ассоциаций и интеллектуальных аллюзий. И для Валерия Гергиева музыка Штрауса одна из самых эмблематических и притягательных. Не случайно в Мариинке именно за гергиевские десятилетия было поставлено большинство значимых штраусовских опер: трижды ставилась "Саломея", в репертуаре, конечно, есть и "Электра", и российская премьера "Женщины без тени". И только "Кавалер розы" и "Каприччио" еще ждут своего воплощения.

Для "Ариадны на Наксосе" это уже тоже третья версия. Режиссер Сергей Новиков в тандеме со своим тезкой художником Сергеем Новиковым предлагает, на первый взгляд, легко считываемую, линейную концепцию: некий богатый, безымянный и не появляющийся на сцене "поклонник искусства" заказывает Композитору оперу. Пролог демонстрирует всевозможные стадии вдохновения художника - от отчаяния до эйфории. Второй акт - собственно представляет ту самую "Ариадну на Наксосе", которую и создал страдающий в Прологе Композитор, куда по требованию заказчика введены еще танцевальный маскарад и четыре любовника титульной героини.

Вращающиеся зеркальные подмостки показывают зрителю то парадную сторону театра, то мрачное закулисье

И тут, казалось бы, простая гротесковая "интермедия", упакованная во всевозможные "ярмарки краски" и прочую "мишуру" из трюков, превращается в глубокий психоаналитический сеанс о том, как быстро женщины способны забыть пережитые муки и страсти, получив новое любовное признание. Здесь романтическое и гротесковое переплетаются если не в клубок Ариадны, нить которого дает шанс выбраться из лабиринта страстей, то дарят эмоциональное переживание, которое влюбляет публику в театр.

Центральная конструкция сценографии - зеркальные подмостки, что постоянно вращаются, показывая зрителю то золоченую парадную сторону театра, то мрачное и тайное для большинства закулисье. В зеркалах театральная игра и жизнь актеров причудливо преломляются, порождая череду самых разных причудливых ассоциаций.

Разговаривающий и не поющий персонаж Мажордом, что формулирует волю хозяина-самодура, заказавшего увеселительное представление, как правило, отдается настоящим звездам кино и драматического театра. Медийный актер Александр Олешко выступал так, будто под маской дворецкого прячется сам господин, немного переигрывающий от страха быть разоблаченным...

Что касается солистов, то Мариинский театр собрал сразу несколько составов к премьере. Но далеко не каждому из основных протагонистов, выучив ноты и слова, удалось найти камертон своей роли.

Так, Ариадне, роль которой обычно достается Primadonna Assoluta, явно не хватало персональности. Но, например, красивый голос и женское обаяние были хорошей подмогой для Марии Баянкиной. Равно как и для неугомонной предводительницы труппы комедиантов Цербинетты в исполнении Айгуль Хисматуллиной. Жаль только все певицы в этой труднейшей колоратурной партии перебирали с кабаретными ужимками, будто они опереточные простушки, мечтающие стать Мэрилин Монро...

Абсолютным попаданием в образ Композитора оказалась меццо-сопрано Дарья Росицкая. И тут в дымке декадентского эротического флера от любовных диалогов разновысоких женских голосов возникало даже что-то табуированное. Тем более на фоне того, что тенора хоть и летали над сценой в роли Бахуса, исполнительских высот пока не достигли.

Зато оркестр, когда за дирижерским пультом Валерий Гергиев, создает такие символистско-романтические миры, дарящие кайф нирваны, на удачном контрасте с ярким театральным решением, что эта "Ариадна" становится в ряд с самыми притягательными дамами мариинского репертуара.