Эдуард Николаевич, как будете день рождения отмечать?
Эдуард Артемьев: Никак. Просто посидим немного в домашнем кругу. Моим неподдельным желанием всегда было стремление оставаться незаметным. Я вообще долгое время мечтал сидеть за последним столом в какой-нибудь "бухгалтерии" и спокойно работать, чтобы никто не знал о моем существовании. Но лет десять назад на меня обрушилась какая-то не совсем понятная для меня слава. И сейчас получилось, что юбилейная суета очень некстати совпала с тем, что у меня экстремально много работы. А в кино сроки всегда очень жесткие, так что вся жизнь - это бесконечная гонка со временем.
Разве можно творить не по вдохновению, а по расписанию?
Эдуард Артемьев: Только так и можно. Вдохновение - слишком редкий гость, чтобы ожидать его визита. Так что я предпочитаю полагаться в работе не на наитие, а на профессионализм, жизненные впечатления и искренность.
Как вам удается такая грандиозная художественная амплитуда от "Соляриса" до "Цитадели" и "Щелкунчика"?
Эдуард Артемьев: Кино, как никакой иной жанр, предполагает универсализм композитора. А я в кино уже, считай, 50 лет. К тому же сегодня технические возможности кинематографа дают шанс композитору весь звуковой мир без ограничений трансформировать в музыку... Как ни странно из режиссеров, мне легче всего работать с Никитой Михалковым. Хотя он человек жесткий в своих требованиях.
Почему, на ваш взгляд, "Утомленные солнцем-2" не имели того успеха, который изначально предполагался Михалковым?
Эдуард Артемьев: Для России такая реакция характерна. Наше общество патологически завистливо. Я уверен, когда обстоятельства, связанные с общественной деятельностью Михалкова, схлынут, этот фильм будет оценен по достоинству. Картина ведь замечательная, уникальная...
Иногда слушая вашу музыку, возникает ощущение чего-то абсолютно фантастического. Вы верите в существование иных цивилизаций?
Эдуард Артемьев: Абсолютно. Не может быть, чтобы в таком гигантском, сумасшедшем мире человечество было одиноко. Так думать очень наивно.
А установить контакт с инопланетными цивилизациями, по-вашему, людям под силу?
Эдуард Артемьев: Это страшно. Я точно знаю, так как дважды в жизни своими глазами видел "летающую тарелку". Это было явно чуждое нам явление - светящееся трапециевидная махина, не меньше пятиэтажного дома, зависла в небе. Дело было глубокой ночью. Всего секунд тридцать, но зрелище было запредельное. После этого я даже очень сильно заболел...
Расскажите, пожалуйста, почему близкие люди зовут вас Алексеем?
Эдуард Артемьев: Когда я родился, в СССР были модны иностранные имена - Адольф, Альберт... Вот так я и стал Эдуардом по паспорту. Но меня крестили Алексеем, так как моя бабушка, человек набожный, категорически не приняла моего имени. К тому же в нашем дворе жила собака по кличке Эдик...
Вы с самого детства знали, что быть вам композитором?
Эдуард Артемьев: Я вырос в артистической среде. И хотя мой дядя, профессор консерватории, всегда очень скептически высказывался по поводу моих музыкальных способностей, было понятно, что мне на роду написано быть музыкантом.
Вы терзали сына или внука музыкальными занятиями?
Эдуард Артемьев: Нет. Меня жена освободила от всяческих семейных хлопот. Я всю жизнь занят работой, почти круглосуточно. Поэтому всегда даже плоховато знал, в каком классе учится мой сын. И данным обстоятельством, кажется, он был очень доволен.
Над чем вы сейчас работаете?
Эдуард Артемьев: Я занят музыкой к фильму "Легенда N17" режиссера Николая Лебедева. Эта лента о хоккеисте Валерии Харламове. Это, конечно, "не моя" тема. Но я посмотрел картину - очень хороший материал и сделано с большим теплом.