Уже два года, как вы возглавляете Госоркестр. Были сомнения брать оркестр, находившийся тогда не в лучшей форме?
Владимир Юровский: Когда бывший министр культуры Александр Авдеев назначал меня на должность в ГАСО, я пытался его уговорить дать мне сначала возможность поработать в оркестре, чтобы музыканты могли высказать свое мнение, как это происходит в западных оркестрах. Но министр и Алексей Алексеевич Шалашов (ныне директор Московской филармонии, тогда - глава департамента минкультуры. - И.М.) не хотели этого. Зная российскую действительность, они понимали, что в ситуации безвластия, хаоса оркестр можно было потерять. И я пошел у них на поводу. Правда, я испросил себе право в первые три года уйти без объяснения причин, если почувствую, что "химия" не сработала. Слава богу, у нас все получилось.
В свободном полете
ГАСО 35 лет руководил Евгений Светланов. Работая с коллективом, чувствуете его почерк, исполнительские традиции?
Владимир Юровский: Светлановское "присутствие" я почувствовал в звуке оркестра, когда мы играли "Симфонические танцы" Рахманинова, "Жар-птицу" Стравинского, "Звоны" Щедрина. И сейчас я это чувствую, когда мы играем "Колокола" Рахманинова. Но мне удается делать музыку так, как я ее слышу. Конечно, база, на которой я строю свой дом, возведена Евгением Светлановым. А до него - дирижерами, которые создавали этот оркестр: Александром Гауком, Натаном Рахлиным, Константином Ивановым...
За два года работы с ГАСО ощущаете изменения в оркестре?
Владимир Юровский: У меня есть ощущение, что оркестр внутренне раскрепостился. Они перестали себя чувствовать подневольными. Я боюсь этих слов, они звучат как критика в адрес предыдущего руководителя, к которому я хорошо относился. Я знал Марка Горенштейна, когда еще был ребенком. Он с моим отцом (дирижер Михаил Юровский. - И.М.) одно время довольно тесно общался. И когда я приехал в 2002 году в Москву, Марк пришел ко мне на репетицию, послушал, потом очень тепло со мной общался. Он был только что назначен в Госоркестр и сказал: "Давай, приедешь ко мне, я тебе оркестр в лучшем виде предоставлю. Они не будут, как эти, с листа читать. Все будет выучено". Я поблагодарил, но потом, когда у меня с Российским национальным оркестром уже заладились отношения, сказал: "Марк, извини, они меня с Запада вытащили сюда, я буду ездить для них". Он не был в претензии. Мне жалко было Марка, когда вся эта история произошла, обидно за него. Еще обиднее за оркестр. Я даже не верил сначала, что удастся что-то сделать. Когда пришел на первую репетицию - мертвая тишина и страх в глазах. Все игралось вместе, но вне какой-то связи с музыкой. Словно автоматы. Я просто ужаснулся. За две недели до этого я был в Москве, и Александр Рудин пригласил меня в оркестр Musica Viva. Мы сделали хорошую программу: Веберна, Баха. И оказалось, что духовики там сидели в основном из Госоркестра. И вели они себя вполне адекватно. Я был поражен: это те же самые люди, почему они там себя ведут так, а здесь - иначе? И я стал их потихоньку разминать, и сейчас уже не чувствую энергетической разницы между работой с ними, и, например, работой с РНО. Другой вопрос, что в РНО к Михаилу Плетневу пришли музыканты, покинувшие большие оркестры, чтобы находиться в "свободном" полете. Там корифеи сидели. РНО сами и молодежь набирали: ходили в консерваторию на вступительные, потом на выпускные экзамены, учеников приводили. Оркестр сам за свою судьбу отвечал. В Госоркестре тоже работают замечательные музыканты, блестяще владеющие инструментами. Но у них было отнято право голоса и личная ответственность за то, что производят. Сейчас это проходит. Правда, есть еще рефлекс, с которым продолжаю бороться: они все время норовят друг друга повоспитывать, цыкнуть во время концерта на соседа по пульту. Это есть и в других оркестрах, даже в демократической Англии.
В Госоркестре актуальна проблема поколений?
Владимир Юровский: Мы стараемся людей оберегать. Тут все очень тонко - как в семье. Оркестр - это единый организм, коллектив, и преемственность традиций здесь необходима. Ведь даже если ты сгонишь самую талантливую молодежь вместе, но у них не будет внутри групп лидеров, ты ничего не сможешь с ними сделать. Это, кстати, основная проблема молодежных оркестров. Вот поэтому нельзя допускать, чтобы в оркестре враз менялось поколение - это катастрофически опасно.
Зальцбург для Чайковского
Вы уже восстановили одну старую традицию - концерт в Клину для первокурсников колледжа при Московской консерватории. Место особенное, Дом-музей Чайковского, русского композитора N 1 в мире, а реально - захолустье. Слышала, вы хотите организовать там фестиваль. Такую же идею "русского Зальцбурга" в этом месте обсуждал несколько лет назад с министром культуры Подмосковья и режиссер Дмитрий Бертман. Но идея требует серьезных средств.
Владимир Юровский: Я и не знал, что у Дмитрия Бертмана есть такая идея! Мы просто поехали с однокурсниками в Клин на поезде: вспомнить юность. Приехали, пошли в музей Чайковского, где многие из наших студентов-теоретиков проходили летнюю практику. И сразу возникла мысль: надо сделать здесь фестиваль! Но там надо строить комплекс. А за это должно взяться либо правительство Московской области, либо спонсоры. Мы можем подавать идею, но у нас нет средств, для того чтобы ее осуществлять. Пока вот приехали с Госоркестром, посвятили студентов Мерзляковского училища, как это было в мои времена. А потом сыграли еще программу для клинской публики. Концерт шел три часа, народу было много, и люди сидели, будто их заколдовали.
Может, из вашего многолетнего опыта руководства Глайндборнским фестивалем что-то окажется полезным?
Владимир Юровский: Глайндборнский фестиваль с самого первого дня существует на частном финансировании. Небольшой грант от государства выделяется только на образовательный департамент, который существует в любом культурном учреждении Англии. Это очень важно: любой оркестр, любой оперный театр, любой хор имеет теперь образовательный департамент, задача которого - продвигать музыку в массы. В России тоже стоит об этом серьезно подумать. Я слышал, как здесь обсуждались катастрофические проекты, которые грозили полным разрушением российской системы музыкального профессионального обучения. Наше музыкальное образование трогать нельзя. Это наш золотой фонд, признанный во всем мире. Но создавать при оркестрах образовательные департаменты, обязать их приходить в школы, заниматься факультативно, считаю правильным. Детям надо прививать отношение к музыке как к замечательному времяпрепровождению. Не важно, на каком инструменте они будут играть - на электрогитаре, саксофоне или фортепиано, но заниматься музыкой лучше, чем пить в подворотне.
Врезать публике
Вы говорили после "Руслана и Людмилы", что больше не будете сотрудничать с Большим театром. Не измените позицию?
Владимир Юровский: Проблема Большого театра - это система производства спектаклей, а главное - как они потом играются. Простая схема: если спектакль в репертуаре идет сериями, то играться он должен на протяжении двух-трех недель 6-7 раз. Сыграли премьеру - даем артистам два дня отдыха. В это время театр играет что-то другое. Потом мы играем второй спектакль. Еще через 2 дня - третий. К концу второй-третьей недели спектакль, как снежный ком, обрастает качеством. А что делают в Большом театре? Ставят декорацию на 5 дней. И все 5 дней подряд играют один спектакль. А певцы, кто остался в живых - тот и поет.
Многие театры в мире дают спектакли сериями.
Владимир Юровский: Да, но ни один уважающий себя певец не согласится петь 3 дня подряд. А у нас поют. Когда было последнее восстановление "Руслана и Людмилы" - уже без меня, Ульяна Алексюк пела подряд все спектакли одна. Потом приехала в Глайндборн без сил и без голоса страховать Цербинетту в "Ариадне на Наксосе" Рихарда Штрауса. Мы ее восстановили, состоялся ее интернациональный дебют.
А как выстраиваются ваши отношения с режиссерами? У вас ведь в Глайндборне ставится много современных опер.
Владимир Юровский: К режиссерам я отношусь как к партнерам. С партнером можно и поругаться. В период, когда мы работали с Митей Черняковым над "Русланом и Людмилой", мы замечательно сосуществовали, хотя у нас были разногласия. Его идея - это попытка максимально осовременить все конфликты, заложенные в "Руслане". А мне было интересно вернуть Глинку туда, откуда он пришел - в XIX век. Но я не видел в этом противоречия: звуковой мир Глинки, очищенный от шлака советскости, даже лучше подходит под такое крайнее трактование истории. Другой вопрос, что для этого нужен другой театр. Спектакль нужно было делать на Западе, в небольшом театре, с хорошей акустикой, дисциплинированным коллективом, специально приглашенными солистами. У нас все было ровно наоборот, плюс неподготовленная публика.
Чем не понравилась публика?
Владимир Юровский: Я не говорю про всех, я про тех, кто приходил в первые ряды партера покрасоваться бриллиантами и часами от Картье. Им на все наплевать: они чувствовали себя хозяевами жизни и постоянно мешали своими мобильными телефонами. В какой-то момент хотелось развернуться и врезать им. Но, когда, увидев себя, как в зеркале, на сцене, они начали нас освистывать, я впервые за два месяца мучительной для меня работы почувствовал, что не зря нахожусь здесь.
Что скажете о новой российской аудитории?
Владимир Юровский: Она очень разная. Конечно, старая филармоническая публика практически перестала существовать. Это произошло и по биологическим причинам, и по финансовым: многие просто не могут себе позволить ходить на концерт - слишком дорого. Когда филармония или оркестр предоставляют мне бесплатные билеты, я отдаю все моим педагогам. Но и для молодых это часто дорого. В Глайндборне мы делаем так: идет у нас серия из 12 спектаклей одного названия, и в середину мы обязательно ставим один спектакль с пометкой "under 30". На этот спектакль может прийти любой, но, если тебе нет 30 лет, ты вместо 150 фунтов заплатишь 30.
Музыка расставит все по местам
Вы выступали уже с Госоркестром в регионах? Какое представление у вас о музыкальной ситуации в России?
Владимир Юровский: Пока мы не выступали нигде, кроме Питера, но весной поедем в Тюмень, Челябинск, Екатеринбург, Пермь. Меня радует, что репертуар периферийных оркестров становится богаче. Все зависит от личности главных дирижеров. Хороший пример - Александр Сладковский в Казани, Дмитрий Лисс в Екатеринбурге, Станислав Кочановский в Минводах. Они делают очень интересные программы.
Но в целом оркестровая культура в стране в критическом состоянии: нет ни нормального финансирования, ни залов, ни инструментов, а главное - не хватает уже и музыкантов в оркестрах. Как все это поднимать?
Владимир Юровский: Из центра этого уже не сделать: только конкретными действиями в самих регионах, привлекая частные средства. Но должны быть, видимо, какие-то директивы. Сегодня даже немцы, которые славились рачительным отношением к своей музыкальной традиции, понимают, что невозможно содержать всех. И там стали активно привлекать в культуру частные средства. У нас же, я считаю, имиджевыми могли бы быть губернаторские оркестры. И от власти изначально должно исходить, что иметь в регионе хороший оркестр - это престижно, прилично. Кстати, бывший министр культуры Александр Авдеев проталкивал эту идею.
Сейчас Гергиев возрождает хоровое общество, продвигает строительство концертных залов... Крупные музыканты берут на себя миссионерские функции.
Владимир Юровский: В отличие от Валерия Гергиева я не живу в России. У меня семья, дети, работа - все там. Поэтому не ждите от меня каких-то свершений, но все, что могу, я здесь делаю. И уверен, что, если классическую музыку спокойно, планомерно, не ожидая быстрых результатов, внедрять людям в сознание, все станет на свои места.
Справка "РГ"
Владимир Юровский - дирижер, художественный руководитель Госоркестра им. Е.Ф. Светланова, главный дирижер Лондонского филармонического оркестра, один из "главных художников" (principal artists) оркестра Эпохи Просвещения. Родился в Москве, в семье музыкантов (отец - дирижер Михаил Юровский, дед - композитор Владимир Юровский, прадед - дирижер Давид Блок, брат - дирижер Дмитрий Юровский, сестра - Мария Дрибински, пианистка, педагог). Учился в Мерзляковском училище при Московской консерватории, Дрезденской Высшей школе музыки и Берлинской Высшей школе музыки. Один из крупнейших дирижеров своего поколения в мире, сотрудничающий с самыми известными оперными театрами и симфоническими оркестрами: Covent Garden, Opera Bastille, Metropolitan Opera, Komische Oper, Teatro La Fenice, Teatro alla Scala, Большим театром, с Венскими и Берлинскими филармониками, Филадельфийским, Чикагским, Бостонским симфоническими оркестрами, оркестрами Гевандхауза, Концертгебау и Баварского радио и др. С 2001 по 2013 год был музыкальным руководителем оперного фестиваля в Глайндборне. Активно сотрудничает с Московской филармонией, где в 2013 году открыл просветительский цикл: "Владимир Юровский дирижирует и рассказывает".