"Улыбка Валерия Харламова была настолько обезоруживающей, что он становился своеобразным центром обаяния в любой компании, как солнышко, притягивая к себе взгляды. Я не то что не вспомню, но даже не могу представить, чтобы Валера произнес какие-то шутки с подвохом", - вспоминал в беседе со мной брат Александра Мальцева Сергей, который в 1972-1975 годах, будучи игроком "Динамо", часто встречался с Харламовым.
"Он был великий хоккеист, потому что человечище был могучий", - обронил как-то гениальную фразу про Валерия Харламова Анатолий Владимирович Тарасов. "Он был не только выдающимся хоккеистом, но и прекрасным парнем, - вспоминает Виталий Давыдов о Харламове. - Хороших игроков немало, но далеко не каждый из них оказывается порядочным человеком. Величие Валерия Харламова я вижу в его преданности - стране, хоккею, друзьям. Он относился к тем людям, которые готовы отдать последнюю рубашку. Его жизнь была насыщена не только серьезными испытаниями, но и радостями, трудом, любовью к родителям, жене, детям".
Работая над биографией Харламова для молодогвардейской книжной серии "ЖЗЛ", я был поражен, когда узнал о происхождении фамилии нашего героя. Как тут не поверить в "предначертанность свыше". Так вот: Харламов - это русская фамилия, происходит от сокращенной формы имени Харлампий. А по-гречески это имя означает "светящийся радостью". Попадание в самое яблочко. Это точь-в-точь про Валерия Харламова. Харизма и обаяние Харламова явственно проступают даже на старых добрых черно-белых фотографиях. На одну из них, подаренную мне лучшим другом Харламова Александром Мальцевым и украшающую стены моей квартиры, я смотрю каждое утро. Снимок сделан на квартире Харламова на улице Свободы в начале 1970-х, где собирались, балагурили, веселились молодые советские чемпионы.
На этой фотографии весь Валерий Борисович. 25-летний Харламов в хоккейной краге на правую руку, левой - облокачивается на трюмо, заставленное посудой и наградами. Но главное на снимке - это лучезарная, светлая, "харламовская" улыбка. Впереди - еще много самых престижных титулов, и, казалось бы, вся жизнь…
* * *
Нестандартной техникой, незаурядной обводкой, стремительным катанием, финтами и улыбкой на льду и вне ледовой площадки, он влюбил в себя весь Советский Союз, который прилипал к телеэкранам от Тбилиси до Камчатки, наблюдая за победными матчами "красной машины". Молодые люди, спросите у своих родителей: они скажут, как необычайно едина была в мгновения хоккейных побед большая страна. А затем, в том памятном 1972 году, когда советские игроки впервые скрестили клюшки с профессионалами из НХЛ, Валерий Харламов покорил родину хоккея - Канаду и поверг в шок канадских игроков. В Стране кленового листа, где Харламова считают одним из лучших отечественных хоккеистом всех времен, его популярность в 1970-е годы была намного выше, чем у короля футбола - бразильца Пеле. "Валерий Харламов - самая яркая индивидуальность в советской сборной" - так писали о нем на родине хоккея во время суперсерии 1972 года. "Я никогда в своей жизни не видел, чтобы одному хоккеисту так рукоплескал 20-тысячный стадион, как Харламову во время знаменитой суперсерии", - признавался великий Тарасов, которого было трудно чем-либо удивить. "Харламов творил что хотел и никого не боялся. Когда он чувствовал, что его хотят ударить - он бил первым", - по-простецки вспоминал спустя 40 лет после суперсерии канадский хоккеист Брэд Парк.
На годы расцвета таланта Валерия Харламова пришлась золотая эра нашего хоккея. Харламову повезло. Он купался в лучах славы. Не был обделен вниманием руководства страны. А самое главное - был искренне и беззаветно любим своим народом. Всей страной, как Высоцкий. При этом, конечно же, осознавая и видя это поклонение и свою невероятную популярность, оставался простым и доступным человеком. "Глядя на то, насколько бывают надменны нынешние, так называемые великие звезды из мира богемы, к которым не подступиться и не подойти на пушечный выстрел, а если подойдешь, то могут послать и подальше, я всегда вспоминаю Сашу с Валерой, когда мне посчастливилось быть вместе с ними, как говорится, на людях, - признавался мне Сергей Мальцев. - Только они заходили вместе перекусить в кафе, как к ним, подлинным любимцам народа, выстраивалась целая очередь. Ладно бы просто просили автограф, но непременно находился тот, кто предлагал им выпить за знакомство. Или уже, будучи навеселе, стремился поговорить за жизнь. Надо было видеть, как особенно Валера с его невероятно обаятельной и открытой улыбкой находил такие слова, чтобы не обидеть человека, но и не растянуть разговор на долгие минуты".
Друг Валерия Харламова Георгий Хитаров, проживший в их семье три года, вспомнил в беседе с автором этих строк одну историю. "Однажды мы сидели в ресторане "Баку". Вдруг к нашему столику на полных парах, едва не сбивая друг друга, мчатся два азербайджанца. Гости столицы во что бы то ни стало намерены взять автограф у Харламова. Ручка есть, а бумаги нет. Не на салфетке же расписываться олимпийскому чемпиону. Друзья протягивают свои паспорта. Валерий Борисович, мол, распишитесь в них. Харламов прищуривается, хитро улыбается. Вы уверены в этом, это ведь государственный документ, спрашивает. Да, ладно, ваш автограф важнее нашего паспорта, отвечают мужики. Что делать, Валера расписывается. А я как раз пришел в красном костюме сборной, подаренном Валерой. Волосы тогда у меня были черные как смоль, кудрявые. Один из гостей показывает на меня пальцем и говорит: "Так вы же, наверное, великий штангист Алексеев". И впрямь был я похож на него. Правда, ростом раза в полтора поменьше. И вы у меня в паспорте распишитесь, просит гость столицы. Пиши, пиши, Вася, улыбается Валера. Пришлось расписаться", - с улыбкой вспоминает Хитаров.
* * *
Об уникальном таланте Харламова однажды была сказана красивая фраза, очень точно и емко характеризующая его мастерство: "Шайба, посланная им, имеет глаза". "Где-то я прочитал, что поэзия - это то, что нельзя пересказать словами. Игра Харламова была хоккейной поэзией, очарованием загадки и фантазии. Валерий и сам не всегда знал, как в следующую секунду будет обыгрывать соперника, куда и кому будет отдавать шайбу. Но главное, что экспромт получался часто, лишний раз подчеркивая величие Харламова", - признавался Виталий Давыдов, который сам на тренировках сборной и в играх "Динамо" против ЦСКА имел возможность воочию убедиться в уникальном таланте армейского хоккеиста. Ульф Стернер, один из лучших форвардов шведского и мирового хоккея в 1970-е годы, как-то сказал: "Харламов был бриллиантом нашей игры. Какой рывок с места, какой дриблинг, пас, броски - все в идеале! А ведь еще было мужество, смелость!"Валерий Харламов родился 14 января 1948 года в семье Бориса Сергеевича Харламова, слесаря завода "Коммунар", и испанки Кармен Ориве-Абад (Бегонии), работавшей на том же предприятии. Ее привезли в 12-летнем возрасте в СССР в конце 1930-х годов. Сына назвали в честь летчика Валерия Чкалова.
Борис Сергеевич сам играл в хоккей и часто брал сына на тренировки заводской команды, в которой выступал. А чтобы Валера не мерз в раздевалке, выводил его с собой на лед - впервые это произошло в шесть лет. Весной 1961 года мальчик тяжело заболел ангиной, которая дала осложнения. Вскоре врачи обнаружили у него порок сердца и категорически запретили заниматься не только хоккеем, но и посещать уроки физкультуры, поднимать тяжести и даже просто играть во дворе. "В противном случае мальчик может умереть", - мрачно сказал его отцу доктор, словно подписывая приговор.
Но Валерий Харламов родился и вырос недалеко от катка ЦСКА. Вопреки запретам врачей, довольно поздно, тайком от мамы, в 14 лет Валерий начал тренироваться в армейской хоккейной школе. Харламов был маленького роста, и отец ввел в заблуждение тренеров ЦСКА относительно возраста сына - 14-летних в школу уже не принимали. Вскоре обман вскрылся, но талантливого юношу не мог не заприметить Анатолий Тарасов, который особенно пристально следил за одаренными мальчишками с первых шагов их появления в ЦСКА. Причем щупленький Харламов в день набора в хоккейную ДЮСШ оказался единственным из двух десятков мальчишек, кого приняли в секцию! "В детские годы игра Харламова не вписывалась ни в одну схему, - признавался заслуженный тренер России Юрий Морозов. - Подвести ее к каким-то стандартам, объяснить технико-тактическими действиями было невозможно". Одно из регулярных медицинских обследований, которые время от времени проходил Харламов, вскоре выявило, что у него больше нет проблем с сердцем и он полностью здоров. Спустя каких-нибудь 10 лет Харламов превратится в настоящего атлета: во время суперсерии 1972 года он сам навязывал силовую борьбу охотящимся за ним канадцам. Его тело станет литым и рельефным от выпирающих мускулов. О том, какую канадские хоккеисты "вели охоту" за Харламовым, свидетельствует эпизод, рассказанный легендарным врачом сборной СССР и ЦСКА по хоккею Олегом Белаковским - после одного из ударов канадца в московской игре суперсерии 1972 года за Валерием, которого к скамейке запасных сборной подвезли товарищи по команде, тянулась полоска крови. Но мужественный игрок нашел в себе силы выйти на лед в следующей игре.
***
Александр Мальцев спустя годы вспоминал: "По меркам канадского хоккея, Валера был "малышом" (рост Харламова был 173 сантиметра. - М.М.), и соперники особенно сердились, когда именно Харламов раз за разом обыгрывал их, могучих и огромных, на льду. А после исторической "серии-72" даже профессионалы НХЛ признали, что и такой "малыш", как Харламов - атлет, весь как литой, из мускулов, - может быть звездой в игре могучих мужчин".
Перейдя во взрослую команду мастеров, Харламов прошел с армейцами сбор в Кудепсте, провел дебютную игру 22 ноября 1967 года с "Сибирью", но больше в составе ЦСКА в тот год не появился. Сейчас трудно определенно сказать, разглядел ли Анатолий Владимирович Тарасов в юношеском возрасте талант великого игрока, специально отправив его "для возмужания" на стажировку в чебаркульскую "Звезду" на Урале - армейскую команду Уральского военного округа. Или великий хоккейный мэтр посчитал, что место в ЦСКА надо выстрадать, а "выплывет" ли этот талант в таких обстоятельствах - дело другое... Говорят, что перед этой поездкой Тарасов обронил в своем окружении фразу: "Пусть обобьется". Другой бы подающий надежды игрок раскис, обиделся на весь свет, а того и гляди, завязал бы с хоккеем. Но только не Харламов с его железным характером и настырностью, однажды доказавший, что от хоккея его не отлучит даже порок сердца. Стиснув зубы, проклиная все на свете, он целый сезон доказывал, что его место не в команде класса "Б", где он наколотил уйму шайб (34 в 40 матчах) и провел на льду больше игрового времени, чем партнеры.
Это гораздо позже Тарасов назовет Валерия "бриллиантом в короне российского хоккея". А пока Харламов вернется в ЦСКА, с честью "пройдя сквозь медные трубы". Вернется окрепшим, возмужавшим мужиком, который уже познал бремя лидерства в ту чебаркульскую зиму. Вернется игроком, не подавленным обстоятельствами, а, напротив, уверенным в себе. Начав в октябре 1968 года играть в тройке с Петровым и Михайловым, он за два года станет ведущим нападающим и в ЦСКА, и в сборной страны, а в "золотые" для него 1970-е неоднократно завоюет титул чемпиона СССР, мира, Европы, Олимпийских игр. "Мы понимаем друг друга не с полуслова, а с полубуквы. Я знаю, что они могут предпринять в то или иное мгновение, догадываюсь об их решении, даже если они смотрят куда-то в другую сторону. Точнее говоря, я не столько знаю, сколько чувствую, что сделают они в следующую секунду, как сыграют в той или иной ситуации, и потому в то же мгновение мчусь туда, где ждет меня шайба, где, по замыслу партнера, я должен появиться", - говорил о своей тройке Харламов.
"Если я вправду чего-то стою, то неужели только потому, что могу обвести двух соперников и забить гол канадскому или чехословацкому вратарю. Не нужно, конечно, чтобы у человека были такие вот поводы для самоутверждения, но говорят, что человек только предполагает… Мне хотелось, чтобы и я сам, и Ира, моя жена, и родители поняли, что чемпионом я стал не только потому, что попал в хорошую компанию, к хорошим тренерам, что мне повезло. Хотелось прояснить и для себя самого извечный вопрос - чего же я стою. Что не только везение, но и настойчивость, мужество, характер у меня есть - вот что мне хотелось. Повторяю - прежде всего доказать самому себе", - признавался Валерий Харламов в одном из интервью в конце 1970-х.
"Харламов - идеальный хоккеист, у него сочетаются космическая скорость, особенно стартовый рывок, ловкость пантеры, мужество подлинного ледового рыцаря, - писал в 1978 году в своей книге "Хоккейный репортаж" журналист Владимир Дворцов. - Много раз я ловил себя на том, что, когда на площадке Харламов, только за его игрой и смотрю. Валерий в игре необыкновенно щедр - никогда не передержит шайбу, стоит кому-то из партнеров выйти на голевую позицию. На льду подвижен, как ртуть, в жизни почти всегда оживлен, улыбчив, готов на всякие шалости".
***
"Лучшие друзья - Мальцев и Харламов - были не только самыми талантливыми представителями своего хоккейного поколения, но и законодателями мод в хоккее, - убежден известный спортивный комментатор Григорий Твалтвадзе. - И Валерий Харламов, и Александр Мальцев самыми первыми из хоккеистов подхватывали моду того времени. Помню, как, работая в "Гудке", оказался в аэропорту Внуково в 1977 году, куда с неудачного для себя чемпионата мира возвращалась наша хоккейная сборная. Вышли наши хоккеисты, идут с грустными лицами, один на другого похож. И вдруг на этом общем фоне озаряет вспышка: из-за спин возникают два неразлучных друга Мальцев и Харламов. Степенно, широко улыбаясь, одетые по последнему слову моды, идут, как люди из другого мира, как голливудские актеры или два человека, только что сошедшие с подиума".
Это сегодня у спортсменов на номерах машин иногда появляются те цифры, которые они носят на своих футболках и свитерах. Мало кто знает, что первым такой "личный номер" в СССР появился у Мальцева после триумфального для сборной и для него (лучший бомбардир и лучший нападающий) чемпионата мира 1970 года. "Каюсь, целый год ездил я на своей первой "Волге" по Москве без прав, - улыбаясь, вспоминает Мальцев. - И хотя меня ни разу не тормозили, решил все-таки зарегистрироваться в ГАИ Москвы. Ее начальник оказался моим заядлым болельщиком. "Проси, Саша, что хочешь!" - говорит. Я подумал и тихо так произношу: "А номер 00-38 можно?". Он напрягся весь, ничего не поймет, спрашивает: "А почему не 10 или 11, как на твоих свитерах в "Динамо" или в сборной?". Я ему отвечаю: "Потому что милиция находится на Петровке, 38". Он расхохотался. Но через час я вышел из ГАИ с новыми номерами. "00-38", как обещали. Уже позже номер 00-17 появился у Валеры, а потом фирменными знаками стали обзаводиться футболисты и хоккеисты сборных".
* * *
"Так все-таки, каким он парнем был?" - спрашиваю я Георгия Хитарова, друга семьи хоккеиста, одним из последних видевшего Харламова за два дня до смерти.
"Валерка, хороший был человек, обалдевающий, - выдает неожиданный "южный" эпитет Хитаров, замолкает, пытливо глядя на меня, и, выдерживая паузы после каждого слова, произносит: - Простой, нормальный мужик. Симпатяга, внимательный, добрейший. Таких больше нет. Надо куда-нибудь поехать, едет без раздумий. Надо помочь кого-нибудь встретить, он - первый. Без раздумий. Особенно его любили детишки в нашем дворе. Бывало, припаркует машину, жена с сыном и дочкой поднимаются наверх, в квартире его ждет мама Бегония, а он, скинув куртку, начинает играть в футбол с мальчишками. Пацаны уже знали, если ЦСКА выигрывает, то Валере дадут увольнительную, и он приедет навестить родителей. Как только въезжал во двор на "Волге", дети тут как тут. А он гоняет с ними мяч, пока его за руку не возьмешь".
В семье Харламовых была традиция: перед отлетом игрока на крупный международный турнир запекали утку, которую приносил с рынка Георгий Хитаров, набивали ее "брюхо" яблоками и гречкой. Приезжал Валерий, отведает маминого блюда, пальчики оближет и привезет очередное "золото" престижных соревнований. "На утку" непременно заходил еще один друг Харламова, известный спортивный журналист Леонид Трахтенберг.
Такую утку, но без мамы, которая уехала к родственникам в Испанию, запекли накануне отлета сборной СССР на Кубок Канады в 1981 году. Валерий Харламов не приехал днем, как договаривались. Пришел вечером. Чернее тучи. Мрачный, без знакомой улыбки. Негромко сказал: "Я остался. Тихонов отцепил меня от сборной. Взял Крутова".
"Для нас с Татьяной это был шок. Как же тебя не взяли? Тебя же только что признали лучшим игроком на турнире в Италии, этого же просто не может быть", - вспоминает Хитаров подробности того вечера.
Харламов не спал всю ночь, ворочался, похоже, так толком и не заснул. Засобирался в аэропорт, встречать жену с сыном с юга, с тем чтобы затем отвезти их на дачу, где ждали теща и дочка. Сказал, что побудет там день, а потом вернется в Москву. Завтра в 11 утра нужно было отметиться в ЦСКА.
Харламов довез Хитарова на рынок. Последний дал ему несколько кусков свиной вырезки, чтобы хоккеист сделал шашлык детям на даче. Друзья договорились увидеться на следующий день в легендарном ресторане в гостинице "Советской" на Ленинградке.
На следующий день на пороге ресторана швейцар был предупрежден о скором приезде Харламова. Его не было час, два. Тогда Хитаров позвонил своему другу, узнать, может быть, он знает, где Валерий Харламов? "А ты что, ничего не знаешь? - ответил Хитарову товарищ. - Вся Москва только об этом говорит. Валера несколько часов назад погиб со своей женой Ирой в автокатастрофе, выезжая с дачи". Как оказалось, в пути жена Харламова попросила у мужа порулить и села за баранку "Волги" с номером 00-17.
"Сколько раз мы говорили Валере - не давай ей рулить. Я ей говорил лично, Ира, у тебя слабое зрение, ты носишь то линзы, то очки. Не дай бог, в пути упадут. К тому же вождение не так безопасно, а у тебя двое маленьких детей. Все так и произошло, - вспоминает Георгий Хитаров. - Она в ответ вставала в позу. Баловал ее Валерка, любил сильно".
На скользкой от дождя дороге машину 27 августа 1981 года вынесло на встречную полосу, "Волгу" закружило "волчком", она врезалась в грузовик и скатилась в кювет. Харламов и двоюродный брат Ирины Сергей Иванов погибли на месте. Жена хоккеиста подавала признаки жизни, но скончалась до приезда "скорой".
О том, что ее единственный сын погиб, все еще не знала мама хоккеиста Бегония Харламова. Она в тот момент как раз возвращалась из Испании на поезде. Машинист состава, получив известие о гибели хоккеиста и предупрежденный о том, что в поезде едет мать Харламова, отключил радио, чтобы она, раньше того, как скорбную весть до нее донесут родные, не узнала о его смерти. Приехав на вокзал, Бегония Харламова увидела много друзей и близких сына. Неожиданно много для ее встречи. На вокзал приехал даже Амиран Ильич, директор знаменитого ресторана в Тарасовке, где любил ужинать Валерий Харламов после игр. "Жора, что произошло? Откуда здесь столько народу?" - поинтересовалась Бегония Харламова у Хитарова. Он отвел глаза в сторону и ответил что-то по поводу приза лучшего игрока, который Валерий получил в Италии. Дескать, народ пришел приветствовать маму выдающегося игрока. Но материнское сердце уже почувствовало неладное. О смерти любимого сына ей сообщили, едва Бегония Харламова переступила порог своей квартиры. "Таня, наконец-то ты скажешь, что случилось? - спросила мать у дочери. "Сказали, что Валера разбился насмерть в аварии, на дороге было скользко", - еле сдерживая слезы, ответила сестра хоккеиста. Прощание и поминки с Валерием Харламовым организовал хоккейный клуб ЦСКА. Проститься с народным любимцем пришли тысячи и тысячи людей. Как годом ранее на похороны другого всенародного любимца Владимира Высоцкого.Игравшие на Кубке Канады хоккеисты сборной СССР, среди которых было несколько очень близких друзей Валерия Борисовича, не смогли приехать на похороны. Не пустил Тихонов, хотя Третьяк, Мальцев, Васильев просили наставника сборной дать возможность проститься с лучшим другом. Готовы были лететь в Москву за свой счет. Первым рейсом, подсобили бы канадцы. Готовы были сразу же после похорон вернуться обратно на Кубок Канады. Тихонов был непреклонен.
"В аэропорту Виннипега, подойдя к нам, шведский судья рассказал, что погиб Харламов. Для нас был страшным ударом уход из жизни такого самобытного игрока и удивительного человека. Я понял, что потерял родную душу, - вспоминает Александр Мальцев. - Виктор Тихонов, тренер сборной, видя, в каком шоковом состоянии я нахожусь, даже не поставил меня на первую игру. Харламов был настолько любим всеми, что когда в Северной Америке объявили минуту молчания по Валерию, то, думаю, почтить его память встали вся Канада и Соединенные Штаты". В раздевалку советской команды после одного из матчей на этом турнире зашел Бобби Халл. В руках он держал букет красных гвоздик. "Я знаю, что красные гвоздики были любимыми цветами Валерия Харламова. Пожалуйста, возьмите их и поклонитесь от имени всей Канады великому Хоккеисту и Человеку", - попросил Бобби Халл.
* * *
Про Харламова говорили, что он родился в машине и погиб в машине, "промчавшись" на бешеной скорости свои 33 года жизни. Когда я пытаюсь представить, кем бы был Валерий Борисович Харламов в этом нашем новом времени, у меня нет ответа. И нет вариантов. В одном из редких интервью и отец хоккеиста, Борис Сергеевич Харламов, предположил, что если бы его сын был бы жив, то сейчас, скорее всего, работал бы тренером в детской школе. Потом помолчал и добавил: "Ему с его характером сейчас вообще было бы трудно. Он у меня был романтиком, а по волчьим законам жить бы Валерка не смог…"