В ночь на воскресенье начались столкновения возле Дома Украины - главного торжественного зала страны. В три часа ночи повстанцы захватили здание, вытеснив оттуда внутренние войска. С каждым часом обстановка накалялась. Все громче удары в бочки, все чаще взрывались петарды. Даже 20-градусный мороз не охладил "евромайдан".
Пожалуй, нет ни одного интернет-издания, кто бы не транслировал картинку с Грушевского или с "майдана". Баррикады из мешков со снегом. Чумазые лица в оранжевых касках. Летящие камни и бутылки с бензином. Изредка резиновые пули и гранаты со слезоточивым газом. Баррикады тянут к себе чувством опасности и сопричастности к историческим событиям. Даже пришлось ограничить вход на первую линию.
- Жинкам нельзя! - огромный дружинник не пропускал мою коллегу Римму Ахмирову из "Собеседника".
- Почему?
- Там опасно!
- Так я же журналистка!
Парень ни за что не хотел пропускать ее. Тогда я поручился за нее.
- Беру ответственность, если что произойдет!
Парень подумал и сдался.
На доме против стадиона белый плакат: "Здесь живут люди". То ли мольба, то ли констатация. Но вечером окна мертвы. Все уже съехали - кто на дачу, кто к родственникам. Особенно после пожара в магазине. Кто же выдержит огненный армагеддон на крохотном пятачке возле стадиона?
Покрышки уже не горели. Их складируют прямо в обгоревшие остовы милицейских автобусов. Стратегические запасы. Из гостиничного номера хорошо виден черный дым. Как занимается - значит, новый виток обострения. Значит, надо бежать на Грушевского.
А что же по другую строну баррикад? Что происходит там, где нет видеокамер и дислоцирован "Беркут"?
Чтобы попасть туда, мне пришлось обходить целых несколько кварталов. Здесь находится правительство, Рада и другие официальные учреждения. Именно сюда рвутся "евромайданники".
- Проходу нэма! - комендант в чине полковника был неприступен. С нами был депутат Партии регионов Олег Царев и съемочная группа Первого канала во главе с Ирадой Зейналовой. Даже депутат ничего не смог сделать.
- А на "антимайдан" можно? - спросил я полковника.
- Можно, но только у коменданта отметитесь.
Напротив Рады в Мариинском парке развернулся "антимайдан". Хотя официально его называют "Площадью согласия". Здесь тоже митингуют, но только за мирное решение этого кризиса. Комендант "антимайдана" был человек решительный и волевой. Узнав мою печаль, он улыбнулся:
- Сейчас сходим. Я пантенол обещал поднести. Грузчиком поработаешь?
Пантенол был не тяжелым. Но ужасно популярным. Меня останавливали встречные военные и "беркутовцы". Просили по баллончику. Так что до первой линии я донес полкоробки. Ожоги здесь так же распространены, как ветрянка в детском саду. Бутылки с зажигательной смесью летают только так. А тут еще местные кулибины научились растворять пенопласт в ацетоне и заливать эту адскую смесь в бутылки. Говорят, действует не хуже напалма. И не потушить ни снегом, ни водой.
На деревянных палетах стояли сотни бойцов - чтобы меньше мерзнуть. Через шеренги были протянуты брезентовые рукава. По ним подавался теплый воздух от специальной установки. Стоять вот так вот, без дела очень утомительное занятие. По рукам гуляют журнальчики. Где-то соорудили костерок. Разговорился с офицерами. Они грели ноги над самодельной "буржуйкой".
- Почему "Беркут" стоит?
- Вы что, не знаете? Команды нет. Дадут команду - мы за полчаса весь город зачистим. Вот вчера пошли в наступление. Но дошли только до площади Европы. Потом стоп. Полчаса постояли и обратно вернулись. Обидно, что бутылки летят. Ребята горят. Ожоги у каждого третьего.
- Ваш прогноз?
- Какой может быть прогноз без команды? Команду давайте - вот и весь прогноз.
Злость у "Беркута" не только от бутылок. Два дня назад активисты захватили трех милиционеров и утащили в свой штаб в горадминистрацию. Одного ранили ножом и оставили на улице. Двух других пытали. Только в субботу их удалось освободить. А ночной штурм Дома Украины показал, как "майданники" относятся к своим правоохранителям. Группу солдат внутренних войск, которую три часа выкуривали, пропустили через живой коридор. Можете представить, что они выслушали и сколько плевков они получили от оппозиционеров. Все это обсуждается здесь, на улице Грушевского. Со стороны баррикад с ликованием. С другой стороны - с тихой злобой.
Я много писал об организации жизни на "майдане". Как все грамотно поставлено. И накормят, и напоят, и медицинскую помощь окажут. Не знал, что придется испытать это "на своей шкире" (кожа по-украински).
Я так и не сообразил, откуда прилетела ракета. Только яркая вспышка, грохот в ушах и запах гари. Меня тут же обступили и стали хлопать по рукаву. И тут я с удивлением обнаружил, что рукав моего пуховика в огне. А заодно и кисть руки.
- Спокойно, парень! Сейчас мы тебя вытащим.
Я даже не успел ничего ответить, как три или четыре добровольца подняли меня на руки и быстро-быстро понесли через баррикады. Впереди бежал мужик и орал что есть мочи: "Дорогу, раненый"! Люди расступались, прижимаясь к мешкам снега.
Я оказался в импровизированном медпункте в подъезде какого-то дома. Там тут же сняли тлеющий пуховик и залили всю руку пантенолом.
- Ну как?
- Больно.
- Поболит и пройдет. Главное, чтобы инфекция не попала. Давай перебинтуем. А потом пойдем на склад. Подберем тебе одежку.
Склад находился в доме профсоюзов. Тут были и медикаменты на любой случай, и одежда любого размера. Тут же собирались и пожертвования. Мне выдали дворницкий бушлат. Он оказался впору.
- Тебя точно не пытали? - заглядывал мне в глаза провожатый. - Мы тут сведения собираем.
- Нет, "салютина" попала.
- Ну давай, иди уже. Если что, обращайся - поможем!
Утром я узнал, что специальный корреспондент "Комсомольской правды" Александр Коц тоже пострадал приблизительно в то же время и в том же месте. В Сашу попал камень. Рассек левую бровь.
- Как сам? - набрал я ему.
- Да в порядке. Каску надо купить, - он был, как всегда, немногословен.