Итак, Афганистан, сентябрь 1979 года. В Кабуле разворачивается поистине эпическая драма, участники которой, с одной стороны, фактический правитель Афганистана, генсек Народно-демократической партии Нур Мохаммад Тараки, а с другой - его верный ученик и второе лицо в государстве Хафизулла Амин. Оба они всего полтора года назад совершили государственный переворот (его назовут "апрельской революцией"), в ходе которого зверски расправились с президентом Даудом, членами его семьи и приближенными, а затем объявили о начале "демократических преобразований". Москва, которая много лет тесно сотрудничала с этими "революционерами", сразу безоговорочно поддержала новую власть, направила в афганскую столицу множество своих советников, оказала Афганистану мощную экономическую и военную поддержку.
Однако против режима сразу активно выступили исламские экстремистские организации, в разных концах страны вспыхнули мятежи. А в столице началась грызня в высших эшелонах власти. К осени 79-го противоречия в афганском руководстве стали такими острыми, что Москва прямо рекомендовала Тараки принять самые решительные меры против его оппонента (а еще вчера "верного ученика") Амина. Но тот сам нанес упреждающий удар. Вероломный и жесткий, он сначала поместил генсека под домашний арест, тут же захватил себе все его полномочия, а через некоторое время по его приказу Тараки был задушен.
Параллельно новый афганский правитель приступил к чистке в рядах руководства партии и государства, беспощадно уничтожая всех, кого подозревал в нелояльности. Первыми в этом списке были трое - глава МВД Ватанджар, начальник управления национальной безопасности Сарвари и министр связи Гулябзой. Все они, как и Тараки, весь минувший год преподносились народу как главные герои апрельской революции, но теперь сразу сделались "предателями".
Перепуганные герои вначале пытались найти убежище в советском посольстве, но там не захотели портить отношений с новой властью ("неизвестно еще, как все обернется в дальнейшем") и вежливо выпроводили гостей с охраняемой территории. Тогда они под покровом ночи приехали на виллу к дипломату совпосольства Валерию С., который на самом деле был сотрудником внешней разведки.
Ситуация создалась неординарная. Было известно, что аминовская контрразведка рыщет по всей столице, разыскивая "предателей". Уже и по ТВ их объявили "государственными преступниками". А они теперь сидели на ковре в гостиной у офицера КГБ, пили чай и рассуждали о планах на будущее.
- Мы попытаемся скрыться в горах, - пояснил Сарвари. - Там сформируем вооруженные отряды и начнем партизанскую войну.
Валерий не без ужаса слушал эти речи, понимая, что влип в очень скверную историю. "Слыханное ли дело, - вспоминал он потом. - Люди, разыскиваемые спецслужбой дружественной страны, "государственные преступники", укрываются в доме советского дипломата да еще и делятся с ним своими воинственными планами. Ясно, что об этом инциденте будет доложено на самый верх и решение придется принимать на уровне политбюро".
В ту же ночь с его слов была составлена телеграмма о происшедшем, которая шифром полетела в Москву. В ней говорилось, что опальные министры имеют доказательства о связи Амина с американской разведкой.
Вернувшись из посольства к себе на виллу, Валерий попытался уговорить жену пока укрыться в дипмиссии. Он не без оснований боялся, что агенты Амина, узнав о том, где находятся "преступники", пойдут на штурм его дома. Однако Тамара категорически отказалась, решив до конца испить эту чашу вместе с супругом.
У Сарвари была рация, по которой он отслеживал переговоры групп наружного наблюдения. Несколько раз "топтуны" оказывались на той улице, где стояла вилла Валерия, и даже подходили к ее воротам. При этом афганцы сразу хватались за оружие, они привезли с собой целый арсенал: пулемет, автоматы, гранаты. У нашего сотрудника кроме маленького браунинга никакого оружия в доме не было.
Поздно ночью беглецы выслушали по радио сообщение о том, что Тараки блокирован в своей резиденции, а на их посты уже назначены другие люди. Затем под покровом тьмы к ним на виллу через забор проник офицер безопасности посольства подполковник Бахтурин. Он сообщил Валерию, что из Москвы поступило указание переправить гостей на соседнюю улицу, где на такой же вилле была база спецназа КГБ "Зенит". Вплотную к воротам подошли два "уазика" с вооруженными "зенитовцами", афганцы прошмыгнули внутрь.
Утром к Валерию С. нагрянули с обыском сотрудники местной службы безопасности. Не теряя самообладания, он предложил им осмотреть все свое хозяйство, но при этом жестко предупредил, что это будет рассматриваться как нарушение дипломатической неприкосновенности, и пригрозил скандалом. Конечно, обыск был нежелателен, потому что в его гараже еще оставалось явное вещественное доказательство ночного визита "государственных преступников", а именно их автомобиль марки "Тойота Краун". Афганский капитан, потоптавшись на пороге, в итоге развернулся назад. А Валерий помчался в посольство к резиденту: что делать с машиной? Кстати, в ее багажнике он обнаружил оставленные гостями пачки валюты - потом, когда ее посчитали, там оказалось 54 тыс. долларов и 4 млн афгани. Резидент Осадчий схватился за голову: "Ну ты и задал нам задачу! Куда спрятать машину? Как оприходовать валюту?"
В итоге машину ночью переправили на территорию посольства, там разрезали на части и закопали в разных концах заднего двора. А деньги, пересчитав, оприходовали в пользу КГБ.
Все эти дни между Кабулом и Москвой по закрытой связи шли оживленные переговоры по поводу операции, получившей кодовое обозначение "Радуга". Речь шла о том, как тайно вывезти из афганской столицы опальных министров. Конечно, Лубянка к тому времени уже имела прочные позиции в Афганистане, но все равно такая операция была связана с большим риском. Взбунтовавшиеся министры официально считались заговорщиками, на них был объявлен розыск, поэтому неудача с их вывозом грозила крупными неприятностями. Это могло быть расценено как грубое вмешательство во внутренние дела суверенного государства. И тогда не избежать проблем.
После долгих консультаций остановились на следующем варианте. Как раз в эти дни должна была происходить плановая замена некоторых офицеров "Зенита", отслуживших положенный срок в Афганистане. Естественно, вместе с новичками прибывал и какой-то спецгруз: оружие, боеприпасы, техника. Точно такой же груз убывал в Союз с отслужившими свое "зенитовцами". Ящики оформлялись под видом дипломатического багажа, не подлежащего проверке. На это и был сделан весь расчет.
В подмосковной Балашихе, где располагалась основная база спецназа, срочно изготовили три деревянных контейнера, каждый таких размеров, чтобы в нем мог поместиться человек. В контейнерах проделали отверстия для дыхания, поместили туда кислородные приборы, матрасы, а снаружи выкрасили контейнеры в казенный зеленый цвет - ни дать ни взять получились типичные ящики, в которых перевозят военное имущество.
Все эти приготовления держались в большом секрете. 18 сентября около четырех утра из Москвы на авиабазу Баграм вылетел тяжелый транспортный Ил-76, на борту которого находилась крытая тентом грузовая автомашина ГАЗ-66. В ее кузове среди обычного груза были размещены спецконтейнеры. В последний момент группе придали несколько офицеров 7-го управления КГБ (оно осуществляло наружное наблюдение). Это были специалисты по подделке документов и изменению внешности. Они везли с собой три парика, средства для изменения цвета волос и грим. Таким образом решили подстраховаться, ведь основной план предусматривал перевозку министров в закрытых ящиках, а при этом менять их внешность не требовалось.
Сразу после посадки Ил-76 встречавшие его "кабульцы" и прилетевшие "москвичи" споро занялись каждый своим делом. Быстро разгрузили самолет, и колонна, не мешкая, отправилась в Кабул. Перед этим командир "москвичей" Глотов наказал летчикам: "Появимся через три с половиной часа, следите за въездом на аэродром - как только увидите, что машины возвращаются, сразу запускайте двигатели и будьте готовы к немедленному старту".
При выезде с аэродрома никаких неожиданностей не произошло. Благополучно преодолели все посты, вихрем, без остановки, промчались по шоссе до столицы и через полтора часа, как было и рассчитано, автобус с грузовиком, сопровождаемые легковой машиной посольской резидентуры, подъехали к воротам "зенитовской" виллы. Автобус тут же загнали на территорию, а ГАЗ-66 встал вплотную к открытым воротам гаража, выходившим на улицу. Спецназовцы так же быстро вынесли из кузова контейнеры, втащили их в дом. Тучный Сарвари не без труда втиснулся в тесный ящик. С двумя другими - Гулябзоем и Ватанджаром - проблем не возникло. Каждому дали по автомату, фляге с водой, показали, как в случае необходимости пользоваться приборами для дыхания. И заколотили ящики крупными гвоздями. Теперь снаружи они выглядели абсолютно казенным армейским имуществом.
Не мешкая тяжеленные контейнеры загрузили обратно в грузовик, туда же на боковые скамьи сели "зенитовцы" - каждый с оружием и двойным боекомплектом. Тент сзади наглухо задраили. В автобусе, одетые в цивильную одежду, разместились спецназовцы, покидавшие Кабул. По отработанной легенде в случае остановки патрулем надо было сказать: группа советских специалистов уезжает домой, а в кузове грузовика их багаж и служебное имущество. На некотором отдалении автобус и "ГАЗ" подстраховывали три легковых автомобиля с оперработниками резидентуры КГБ.
Машины афганской "наружки" прицепились к колонне сразу, как только она выехала на проспект Дар уль-Аман. Через город проехали нормально, однако на выезде из Кабула был блокпост, и возле него уже стояла одна из тех машин с "наружниками", которые вели их почти от самой виллы. Видимо, контрразведка приказала постовым провести осмотр колонны. На блокпосту колонну остановили.
Старшим в кузове грузовика был подполковник Долматов. Получив по радио из автобуса информацию о том, что вооруженный афганский патруль направляется прямиком к грузовику, он шепотом велел приготовиться к бою, однако стрелять только по его команде.
О том, что происходило дальше, рассказывает другой офицер "Зенита" Валерий Курилов:
- Подошедший к кабине офицер стал расспрашивать водителя о том, куда они направляются и что за груз везут. Тот через переводчика, который был рядом с ним в кабине, отвечал согласно легенде. Потом офицер подошел к автобусу, где наши "специалисты" щедро угостили его сигаретами и пригласили в гости в Советский Союз. Я видел сквозь щель между тентом и стойкой, как афганец обрадовался подарку, но, видимо, не осмеливался игнорировать приказ своих ребят из госбезопасности, потому что, покурив с пассажирами автобуса, он снова вернулся к грузовику, обошел его и стал отстегивать сзади тент.
- Александр Иванович! - шепнул я Долматову.
- Вижу, - одними губами почти беззвучно ответил он.
Из кабины выскочил переводчик и опять стал горячо убеждать лейтенанта, что в кузове ничего подозрительного нет, там только ящики с имуществом отъезжающих специалистов. Однако офицер продолжал молча возиться с веревками. Отвязав их, он приподнял край тента, ухватился рукой за борт грузовика и, подтянувшись, стал всматриваться в темноту кузова.
Долматов, подав условный сигнал всем оставаться на местах, мгновенно придавил ладонь афганца на борту своим тяжелым спецназовским ботинком. Тот от неожиданности раскрыл рот. Взглянув в следующую секунду наверх, он увидел страшный в своей близости зрачок автоматного ствола. А из темноты в него целились еще несколько стволов.
Не отпуская ботинка, Долматов поднес палец к губам. Жест был понятен: "Хочешь жить - молчи"! Лейтенант оглянулся. Сзади, почти вплотную, с угрожающим видом стояли те самые "специалисты", которые минуту назад угощали его сигаретами. Теперь, понял лейтенант, они готовы задушить его голыми руками. Он обреченно кивнул Долматову, словно обещая не проронить ни звука.
По команде лейтенанта солдаты подняли шлагбаум, и колонна продолжила свой путь. До Баграма добрались без приключений.
Как только машины въехали на бетон аэродрома, летчики тотчас запустили двигатели самолета. Задняя аппарель Ила опустилась, и грузовик с ходу въехал в его чрево. Там самолетные техники быстренько закрепили машину тросами.
Долматов с бойцами по приставной лесенке спустился на бетон.
- Сразу после взлета вскрой ящики, - велел он Курилову, который должен был сопровождать "дипломатический груз" до Союза.
Техники задраили самолетные двери, Ил взревел турбинами и покатился на взлет.
На подлете к границе самолет был встречен парой советских истребителей, которые сопровождали его до самой посадки на аэродроме Тузель под Ташкентом.
Когда начальнику первого Главного управления (внешняя разведка) Крючкову доложили о том, что самолет с афганскими оппозиционерами успешно покинул авиабазу Баграм, тот не смог скрыть своей радости. Сам весьма сдержанно относившийся к спиртному и не переносивший злоупотреблявших алкоголем, он сказал по телефону своему представителю в Кабуле полковнику Богданову: "Выпейте сегодня. Вы заслужили". На что тот с радостной готовностью ответил: "Сделаем!"
А Крючков тут же отправился на Лубянку для доклада Андропову. Поскольку вопрос о тайной эвакуации оппозиционеров обсуждался на самом верху и окончательное решение было санкционировано самим Брежневым, то политбюро должно было узнать об итогах операции немедленно.
Один из спасенных оппозиционеров Гулябзой затем долгое время был в Афганистане министром внутренних дел, работал послом ДРА в Москве, а после изгнания из Кабула талибов, уже при Карзае, избирался в парламент.
Ватанджар, вернувшись после свержения Амина в Кабул, входил в состав высшего руководства ДРА, стал министром обороны, генералом армии. Умер в Одессе в 2000 году.
Сарвари тоже сделал карьеру: вице-премьер, посол в Монголии. Однако затем его звезда закатилась: после прихода к власти моджахедов был осужден на 19 лет и сейчас отбывает наказание в тюрьме.
Валерий С. благополучно завершил свою афганскую командировку, стал полковником. Сейчас на пенсии.
Валерий Курилов участвовал в штурме Дворца Амина, был тяжело ранен. Александр Долматов тоже давно вышел в отставку, но активно работает в ветеранских структурах "Вымпела".