Дыхание древности
Заведующий кафедрой юридического факультета Брянского государственного университета Александр Горбачев объездил много стран, отважился побывать - причем с семьей - в Иране, найдя в нем сходство с Советским Союзом брежневского периода. Ирак тоже манил, ибо некогда он был Вавилоном, местом рождения цивилизации. Горбачев признается:
- Я никому не говорил о путешествии. С женой и ребенком отправлялись на обычный пляжный отдых в Египет. Но был разработан план: из Египта попробую слетать в Ирак. Нормальные люди, конечно, туда не ездят, но ведь Вавилон...
Жена с ребенком, как и задумывали, остались в Египте, а он оттуда полетел в Ирак. Багдадские достопримечательности не слишком впечатлили. Исторических памятников почти не осталось, и хотя есть интересные музеи, но понятно, куда уплыли самые ценные экспонаты. Всякий переворот - это передел и грабеж.
Сувениры в Ираке отсутствуют как класс. И вот в древнем Уруке рука потянулась к осколкам керамики. Огромная территория усеяна останками доисторических строений и миллионами черепков. В музеях такие осколки не выставляются, так как исторической ценности в них нет, но... Горбачев описывает свои муки после того, как поднял несколько осколков:
- Представил, что этому глиняному черепку, может быть, пять тысяч лет. Город - в чистом виде пустыня с останками строений. А осколков этих - как травы в брянском лесу. Мы сначала украдкой от полицейского брали черепки, а потом приободрились. Полицейские стали подсказывать и протягивать другие кусочки древней обожженной глины: "Нет, это плохой. На, вот получше".
Потом в суде брянскому узнику сказали, что обычные полицейские и не обязаны были знать, представляют ли какую-то ценность осколки, а вы, юрист, должны были это понимать.
Багдадский вор
Сполоснув под краном черепки, брянский ученый положил их в сумку. Уверен, что если бы отдал ее в багаж, благополучно вернулся бы в Египет, а потом и в Россию. Два раза эту сумку сканировали в аэропорту - никаких вопросов. Уже зарегистрировался и получил посадочный талон, но тут подошли два радостных смуглых товарища: "Что у вас?" Русский турист решил, что черепки заберут и просто выбросят в урну. Как бы не так! Под белы руки его препроводили в полицию.
- В камере переночевал, вспоминал жизнь, - иронизирует над собой Горбачев. - Сидели со мной местные жители, я не стал спрашивать, за что они сюда попали. Из четверых один говорил по-английски.
Через сутки задержанного любителя древностей повезли в отдел, который занимается историческими памятниками. Туда же вызвали эксперта из Басры - профессора истории. Он посмотрел мельком на камни и сказал что это мусор, но экспертиза все равно нужна. Тем не менее с "преступника" сразу сняли наручники. Следующую ночь провел в одном из полицейских кабинетов. Если бы мнение эксперта было формализовано, Горбачева сразу отпустили бы, но на следующий день судья сказал:
- Вы - юрист, потому должны были знать, что вывозите исторические ценности.
И брянского паломника задержали до 7 апреля, отправив его в Багдад. Наконец прислали заключение экспертизы, исполненной в духе восточной мудрости: с одной стороны, осколки ценности не представляют, с другой - могут и представлять. Иначе говоря, багдадскому музею они не нужны, но вот в Басре их, возможно, примут с радостью.
После этого для Горбачева началась череда из 19 дней, которые он провел под стражей в разных камерах. Сидел с обычными уголовниками. По виду - нормальные люди. Не обижали, и в этом проявлялось отношение иракцев к России.
- С голоду умереть в иракской тюрьме невозможно, - рассказывает Горбачев. - Персонально никто мне не готовил, но продукты, видимо, настолько дешевые, что каждый день приносили рис - бадью целую, а к ней мешок с хлебом, курицу и местные соусы. Некоторые я ел, запах других сразу отвращал.
За 19 дней на прогулки выводили четырежды: один раз - полчаса, второй - пять минут, третий - 10. Но в последний день позволили разминаться целый час.
Dura leх
Закон суров: за попытку вывезти черепки русского туриста могли оштрафовать, а могли и предать смертной казни. Оправдание исключалось, ибо в таком случае иракские правоохранители признали бы свою вину. Александр Горбачев говорит, что лишь первые две недели думал и гадал, а потом впал в полусон:
- Я ничего не могу решить, даже если буду биться о стену. Да, были периоды отчаяния или проблески надежды, а потом погрузился в состояние анабиоза. Принесли поесть - хорошо, вывели на прогулку - замечательно. А по поводу того, что сижу в тюрьме, уже не думал, так от этого бы ничего не изменилось бы - только стресс.
Адвоката узник увидел за пять минут до оглашения решения.
- Моим настоящим адвокатом была моя Родина, те сотрудники посольства и генконсульства, которые приезжали, хлопотали, торопили, - считает Горбачев. - Содействие нашего консульства было ощутимым. Меня освободили из-под стражи 17 апреля. Днем ранее судья переквалифицировал дело из уголовного в административное. И меня увезли в консульство. Надо было ждать, когда решение утвердят, а на это потребовалось три недели.
Домой!
Освободили ученого из-под стражи под условие, похожее на подписку о невыезде. Кроме того, местный житель поручился за него своей немаленькой годовой зарплатой. Паспорт остался в полиции, привезли его только 8 мая, когда утвердили решение.
Первые часы, когда оказался в консульстве, была эйфория: можно сделать не пять шагов, а 250. Да, стена, но длинная.
- И на Родине оказался! - делится своей прошлой радостью Александр Горбачев. - К человеку по-русски обращаешься, а он тебе по-русски отвечает.
Потом потекли дни. Главное арабское слово - "завтра". И вот на 21-й день утвердили решение: штраф в 80 долларов. Закон тот же самый, статья та же, но уже не смертная казнь, а штраф.
Два месяца прошло с момента задержания. Из них больше месяца пришлось жить в консульстве, ученый сроднился с его 14 сотрудниками. Занимал гостевую комнату, откуда возили на суд, а потом - в миграционную службу, чтобы оформить условия выезда, так как виза оказалась просроченной, да и штамп о выезде стоял - в аэропорту ведь взяли. Выправили нужную бумагу в полиции, и она очень пригодилась. Когда Горбачев уже в аэропорту шел на посадку в самолет, его задержал офицер:
- Почему виза просрочена? Пройдем.
- Представляете мое состояние? - бывший узник передает мимикой свое ошеломление. - Вижу открытый люк самолета, а тут меня снова кто-то тащит за рукав. Нет, говорю, не пойдем - вот вам бумага!
P. S.
Александр Горбачев благодарен тем людям, которые его вызволяли. С первых дней его поддержал ректор Брянского госуниверситета Андрей Антюхов. Сразу же освобождением ученого занялся брянский сенатор Михаил Марченко, который и встречал в конце прошлой недели заплутавшего туриста в аэропорту. Скорой воли не видал был Александр Горбачев без усилий посла России в Багдаде Ильи Моргунова, советника-посланника Александра Истомина, который руководил всеми действиями коллег. В Басре хлопотали генконсул Вагиф Гараев, консул Игорь Попов и вице-консул Владимир Иванов, который изначально занимался всеми делами и потом забрал ученого из тюрьмы. Именно он ходил, встречался с офицерами, судьями, чиновниками.
- И вот я думаю: 80 долларов - это соразмерно трем неделям под стражей? - рассуждает Горбачев. - Но это устроило всех. Мелкими шагами от 80 долларов сколько до смертной казни идти? Даже год заключения или два были бы не слишком приятным временем. Меня как юриста занимает логика иракского суда. В его решении записано: "... принимая во внимание возраст..." Мне 41 год. Что это значит для восточного правосудия? Много или, напротив, юнец? Вот таков был уровень аргументации. Единственное, что придумали в тексте решения, это ссылка на возраст. Экспертиза должна отвечать на вопрос, но она не ответила - все оставили на усмотрение суда. Я виновен, я наказан, но, с другой стороны, я оплатил 80 долларов и не чувствую, что я виновен и наказан. А с третьей стороны, если бы не работа российских дипломатов, все завершилось бы далеко не так радужно.
Таковы чаши восточных весов, таким философским смыслом наполнилась разбитая вдребезги вавилонская чаша, осколки которой подобрал брянский ученый.