Выставка "Война, покончившая с миром", приуроченная к 100-летию начала Первой мировой войны, открылась в Мультимедиа Арт Музее (ММАМ). Она объединила раритеты из музеев и архивов Франции, Италии, Австрии, Великобритании, Польши, Швейцарии, России. Кроме фотографий (в том числе стереопар и цветных автохромов) - кинохроника, военные плакаты и листовки той войны…
Собственно, эти плакаты, простодушные как лубки, прямолинейные как старый солдатский штык, бодрые как зубодробительная частушка, напоминают, как все славно начиналось. Казимир Малевич рисовал тогда не "Черный квадрат", а бодрые лубки на сдачу австрийцами Львова… Явно не без памяти об опыте изображения града на иконе. Аристарх Лентулов представлял крушение немецкого поезда, смешивая "взрывы", как на мальчишечьих рисунках, и разломанный поезд, смутно напоминающий опыты кубистов. Футурист Маяковский, еще революцией не призванный, рифмовал казака по имени "Данило Дикий" с "пикой", которой тот дырявил вражеский цеппелин. Цеппелин оказывался полезной военной добычей: и вот уже казаку "жена Полина шьет штаны из цеппелина". Попутно срочно лепился образ врага из "того, что было". "Издыхающий многоглавый Австро-Германский змей" само собой рисовался в образе Змея Горыныча. Кайзер Вильгельм то аттестовался на литографиях как "чудовище ХХ века", попирающее Европу, то как "паршивая ворона, мнящая себя орлом" (уже на карикатуре). Так чудовище или паршивая ворона? Не все ли равно? Кто помнит сейчас о кайзере Вильгельме? В ряду чудовищ ХХ века он век спустя кажется самым безобидным.
Выставка в ММАМ, открывающая "неизвестную войну", разумеется, историческая. В том смысле, что позволяет увидеть события глазами очевидцев тех лет. Что немаловажно - людей, стоявших по разные стороны линии фронтов. Собственно, она представляет именно человеческое "измерение" войны, то есть события принципиально античеловеческого, одна из целей которого - уничтожение "живой силы противника". Более того, Первая мировая стала той первой войной, в которой людей начали травить, как мышей или тараканов - с помощью газа. Иначе говоря, война много способствовала "расчеловечиванию" всех воюющих сторон. Столкновение человеческого взгляда и ужаса повседневности войны - главный нерв экспозиции.
Отсюда - странное ощущение контраста, разрыва между дистанцией и равнодушием камеры и растерянностью, мужеством или сочувственным вниманием людей, делающих снимок. Этот разрыв ощутимее всего как раз в любительских снимках. Профессиональные фотографы ориентируются на событие. Как те, например, кто снимал для газет эрц-герцога Франца Фердинанда с супругой Софией на пороге ратуши в Сараево за несколько минут до роковых выстрелов 28 июня 1914 года. Военные фотографы осваивают аэрофотосъемку для получения разведданных. Но обычные люди на войне снимают то, что выглядит непривычным или то, что кажется метафорой происходящего. Так, наверное, появляется фотография солдата из Сенегала, которого судьба и начальство заставили воевать в Европе… И - снимок каменной "Пьеты": дева Мария держит на руках мертвого Христа среди руин церкви.
Но только серии работ позволяют ощутить индивидуальный взгляд на войну. Именно поэтому так важны "личные альбомы". На выставке на Остоженке можно увидеть, например, снимки Сергея Ивановича Вавилова, сделанные им на фронте в 1914-1917 годах, и фотографии из семейных альбомов княгини Анны-Марии Боргезе де Феррары, которая работала сестрой милосердия в госпитале на итало-австрийском фронте.
Любитель с фотоаппаратом на войне был почти так же редок, как английский дивизион бронеавтомобилей, прибывший в Россию в декабре 1915 года. Дивизион, к слову, по уверению его начальника, был также единственным непьющим соединением на всем фронте. Что касается выпускника Московского университета, физика Сергея Вавилова, то его из саперов перевели в радиотехнические войска. "Немножко похоже на дни пребывания в лаборатории, - сдержанно заметит юный прапорщик к дневнике. - Для всех здешних капитанов и полковников радиотелеграф - метафизика, которая приспособилась на войне, для меня - физика". И на его снимках 1916 года война выглядит методичной научной работой - интеллигентный молодой человек в форме с достоинством позирует на фоне приборов. И это война? Но снимки делались еще и для того, чтобы можно было отправить их домой. Близких надо успокаивать, а не пугать. В результате перед нами почти студийный портрет.
Иное дело фотографии княгини Анны-Марии Боргезе. Нет, у нее тоже появляются портреты (и автопортреты) в эффектных лучах из окна госпиталя. Но она в выборе сюжетов несколько более свободна. Сбитый дирижабль и ракетные снаряд в рост человека, татуировка распятия на спине раненого и разбомбленное кладбище в Рубио, под Венецией… Гиньоль и гротеск войны она укладывает в строгие рамки классической картины.
Сто лет спустя мы снова ищем рамки, поместив в которые можно если не объяснить гиньоль Первой мировой, определившей ХХ век, то хотя бы отыскать его смысл. А пока - единственная рамка, которая не выглядит фальшивым обрамлением, - это голос Ахматовой, мерно читающей строки "Поэмы без героя". Голос, в котором, как в Лете, плывут лица солдат и Пьета в руинах, сестры милосердия и английская пехота в противогазах, политики во фраках в Версале и оборванные голодные пленные… Словом, "настоящий ХХ век".
Цифры
1554 дня продолжалась Первая мировая война
38 стран участвовало в Первой Мировой войне
Более 22 миллионов человек погибло, в том числе 11 миллионов человек мирного населения