Зачем создавать биографию вымышленного героя, если существует так много удивительных реальных судеб?
Алексей Макушинский: Персонажи "Анны Карениной" тоже все выдуманные. Зачем, в самом деле, придумывать какие-то биографии, если так много реальных женщин, ушедших от мужа к любовнику? Если говорить всерьез, то мне нравится совмещать реальность и вымысел. В моей книге все главные герои - выдуманные, а побочные персонажи часто реальные. Например, я знакомлю моего Александра Воско с Мисом ван дер Рое и с Ле Корбюзье... Или, скажем, он участвует, еще юношей, в гражданской войне в Прибалтике. Там все имена и события подлинные, и мне доставляло очень большое удовольствие по возможности точно описывать все это, и если мне нужно было, например, чтобы он оказался на Любекском мосту через Двину в день освобождения Риги от большевиков 22 мая 1919, а я знал, что отряд светлейшего князя Ливена, в котором он служит, во взятии этого моста не участвовал, то я посылал его связным от князя Ливена к майору Флетчеру, возглавлявшему в тот момент так называемый балтийский ландесвер. Это все маленькие авторские радости, скажем так... Читать документы и материалы той эпохи было очень увлекательно. А кроме того, там ведь есть и моя собственная жизнь. Это вообще мой прием - соединение автобиографии, биографии реальных лиц, описания путешествий и чистого вымысла...
Что стало отправной точкой, искрой?
Алексей Макушинский: Замысел пришел ко мне совершенно неожиданно. Я, собственно, и не собирался писать эту книгу. Она, скорее, сама решила себя написать.
Как бы Вы - автор - рассказали о книге, чтобы у читателя сразу возникло острое желание взять ее в руки?
Алексей Макушинский: Никак. Книгу надо читать, а не пересказывать. Знаете, нет ничего более мучительного для автора, чем сочинять аннотации к собственным текстам.
Попробую спросить иначе - основную идею книги можете сформулировать?
Алексей Макушинский: Я думаю, что никакой "идеи", отдельной от текста, там нет. Там скорее есть некий смысл, или поиски некоего смысла, обретение некоего смысла. Как мой герой, Александр Воско, стремится в своей архитектуре создавать некие осмысленные структуры, преодолевая тем самым кажущуюся бессмысленность бытия, так и эта книга пытается превратить набор случайных фактов и обстоятельств жизни в некую осмысленную структуру, или по крайней мере, во что-то такое, в чем этот смысл иногда "сквозит и тайно светит". В этом отношении это довольно утешительная книга, что для меня самого удивительно.
В чём утешение?
Алексей Макушинский: На самом деле, любая книга утешительна для автора, даже самая безотрадная. Потому что вот, все-таки и вопреки всему, книга удалась, получилась, "написалась". Само наличие книги гораздо важнее её так называемого содержания. Но в данном случае есть еще и некий позитивный заряд помимо простого факта "написавшейся книги". Я был, попросту говоря, очень счастлив, когда писал "Пароход в Аргентину". И до сих пор, перечитывая текст, я все еще ощущаю заряд этого счастья.
Ваш роман практически сразу заметили, выделили из общего потока, причем еще до книжной публикации, как думаете, чем цепляет?
Алексей Макушинский: Могу предположить, что разных читателей интересуют в нем разные вещи, автору очень трудно судить об этом... Но вот, может быть, это как раз то, о чем я говорил выше. Если мой предыдущий роман, "Город в долине", это роман о неудаче, о крушении, о поражении, и там, в самом деле, все гибнут в финале, то "Пароход в Аргентину" это в каком-то смысле книга о счастье. О том, как все получается и удается, вопреки всем невзгодам. То есть в ней есть некий элемент сказки, сказки с "хорошим концом". Помните прелестные стихи Ивана Елагина - поэта, тень которого несколько раз ложится на страницы моего сочинения - "Идешь ты по жизни с опаской, идешь с постаревшим лицом, а все еще веришь, что сказка должна быть с хорошим концом..."?
В двух ваших последних романах значительная часть действия, если не ключевая, происходит во время Гражданской войны. Это предполагает особое отношение к этой эпохе?
Алексей Макушинский: Наверное, потому, что это важнейшая эпоха в русской, не только русской, истории. Все-таки основное событие, или основная катастрофа ХХ века для России - это революция и Гражданская война. Так что это эпоха важнейшая и трагическая. Ведь теперь уже ничего не поправишь, война проиграна... В юности я, наверное, немного идеализировал Белое движение. Этого делать не следует. Вообще не следует идеализировать что бы то ни было. В "Городе в долине" это война на юге России, и там нет такой исторической точности, там это скорее некое "видение". А здесь, в "Пароходе...", это ведь даже не совсем наша русская гражданская война, "привычная" гражданская война. То совершенно особенная гражданская война - в Прибалтике, война, в которой все участвовали - и русские, и латыши, и немцы, причем как балтийские немцы, так и немцы из Германии, "имперские немцы", как это тогда называлось... Я надеюсь еще когда-нибудь написать об этих событиях в Прибалтике. Впрочем, это лишь несколько эпизодов, и это лишь один исторический пласт книги.
Чувствуется еще и что-то личное ...
Алексей Макушинский: Я думаю, это как-то связано с моими собственными петербургско-балтийскими корнями. А еще с тем, что я половину своей юности (так выразимся) провел в Латвии, собственно - в Курляндии. Конечно же, я снова съездил туда, когда писал книгу. Вообще проехал по тем местам, в которых происходит действие.
До Аргентины доплыть удалось?
Алексей Макушинский: Нет, это все-таки далеко и дорого, увы. А потом, Аргентина в книге это как бы так поточнее выразиться… "страна мечты". Я так и пишу о ней, и честно признаюсь читателю, что сам там не был. Это просто "совсем другое место", что-то очень далекое и потому фантастическое. А вот если я получу какую-нибудь большую премию, я туда съезжу.
Вы упомянули Корбюзье и Миса ван дер Рое. Надо понимать - любимые архитекторы?
Алексей Макушинский: Я бы не сказал так, хотя многие постройки Миса восхищают меня. Когда приезжаю в Берлин, первым делом иду к Новой Национальной галерее... А потом можно свернуть на Ландверканал и дойти до музея Баухауса, спланированного Вальтером Гропиусом. Честно говоря, такие вещи интересуют меня гораздо больше, чем какие-нибудь старинные замки. Парки - другое дело. Парки я люблю все. Но не меньше люблю старые заводы, плотины, электростанции, ангары, амбары, железнодорожные мосты, заброшенные станции, гавани, подъемные краны...
Кто же тогда любимый архитектор? На что похожи здания, построенные вашим воображаемым Александром Воско? Очень хочется увидеть, мне кажется, для неравнодушного читателя это важно.
Алексей Макушинский: Я думаю, они ни на что особенно не похожи, хотя в них есть элементы разных архитектурных стилей 20-го века ("органической архитектуры", конструктивизма, "интернационального стиля"... все эти понятия отчасти условны...) Я постарался описать их в романе, то есть описать, в сущности, мои видения, ведь это здания выдуманные; надеюсь, это получилось хоть в какой-то степени убедительно. А моего, пожалуй, любимого на сегодняшний день архитектора - Тадао Андо - я нарочно не упоминаю в романе. Зато о нем немало говорится в той книге, которую я пишу сейчас. Хотя это книга совсем не об архитектуре.
А о чем?
Алексей Макушинский: Этого я, простите, пока не могу сказать. Во всяком случае, архитектура там на периферии, а в центре совсем другие вещи...
Считайте, что заинтриговали. А кстати, в голове есть образ идеального читателя, для которого пишете?
Алексей Макушинский: Нет. Или есть. Если есть, то этот идеальный читатель умнее меня, лучше меня, внимательнее меня. Собственно, мой герой тоже лучше и умнее меня. Для меня это важно.
Удивительно нециничный взгляд, обычно автор самым умным считает исключительно себя. А что вы сейчас читаете?
Алексей Макушинский: Мое самое сильное литературное впечатление последнего года - это, пожалуй, один автор, которого в России, насколько я понимаю, почти не знают, потому что его просто не переводили. Это сербский писатель Александр Тишма, уже, к сожалению, покойный. Он умер в 2003 году. Совершенно замечательный писатель, по-моему. Очень стоило бы его перевести и вообще им заняться. Я сам, увы, вынужден читать его в немецком переводе. Тишма - писатель скорее традиционный, так скажем, очень страшный по своей тематике и вместе с тем обладающий некоей энергией лиризма (все такие слова очень приблизительны...). Не знаю, кто еще так показал зло в человеке, в истории. Я сам бы никогда не решился писать о таких вещах, или так писать о них - о войне, о Холокосте… Тем сильнее я им восхищаюсь. Еще у него есть прекрасные юношеские дневники, написанные во время оккупации Сербии и сразу после освобождения. Я, кстати, был в Сербии этой весной, на фестивале поэзии, и специально съездил в Новый Сад, где он прожил почти всю жизнь, чтобы посмотреть места и здания, очень точно описанные им в его романах.
Книга может изменить судьбу страны?
Алексей Макушинский: Нет, конечно. И не должна.
Для чего человеку стоит прочитать вашу книгу?
Алексей Макушинский: Настоящие книги не надо читать "для чего-то". Их надо читать ради них самих.
Вы - точно романтик, это большая редкость в наши прагматичные времена. Чего вам пожелать?
Алексей Макушинский: Чтобы следующая книга была лучше предыдущей. Лучше всех предыдущих.