Своими мыслями о том, какие опасности являются реальными, а какие надуманными, с "РГ" поделились исполнительный директор Российского национального комитета содействия Программе ООН по окружающей среде Виктор Усов и директор Тихоокеанского института географии ДВО РАН, академик РАН Петр Бакланов.
Какие территории и районы вы бы выделили тревожным красным цветом на этой карте?
Виктор Усов: Во-первых, морские порты, особенно те, где работают терминалы, осуществляющие погрузку сыпучих и пылящих грузов. Вредное действие всего этого распространяется на районы сельхозугодий, нереста промысловых рыб, рекреационные зоны, да и просто населенные пункты.
Во-вторых, районы размещения угольных ТЭЦ. Выбросы в атмосферу не признают границ. Огромное количество работающих на угле электростанций расположено в приграничном Китае, и население российских краев и областей вправе знать, что им принесет ветер.
В-третьих, трансграничные реки Амур, Раздольная, озеро Ханка. Что в наш организм попадает с водой? К примеру, есть такое понятие, как жизненный цикл продукта. Когда он заканчивается у фармпрепарата? Произвели, пациент принял и… все? Нет. Лекарство усваивается лишь частично, остальное выходит из организма естественным путем. Потом попадает в канализацию, на очистные сооружения, которые не настроены на "отлов" его остатков, идут дальше - в источники водопотребления и попадают, пусть даже в самых малых дозах, в организм человека. Эта реальная проблема, хотя мы упорно закрываем на нее глаза.
Я думаю, предложенный приморскими учеными проект по созданию региональной карты экологических угроз положит начало созданию карты экологических угроз России.
Часто приходится слышать, что зоной экологического бедствия можно объявлять всю территорию Приморья.
Петр Бакланов: Это преувеличение. У нас есть хребет Сихотэ-Алинь с горными лесами, шесть заповедных территорий, национальные парки, морской заповедник, к слову, единственный в России.
Антропогенную нагрузку на природную среду во многом определяет плотность населения. У нас на 165 квадратных километров приходится меньше двух миллионов жителей, а в соседней Южной Корее на меньшей в три раза площади живут 50 миллионов человек. Там есть металлургические заводы, развито автомобиле-, судо-, станкостроение. Технологически и промышленно это одна из самых развитых стран мира. И она не является зоной бедствия.
Когда-то, в годы интенсивного развития производства в крае, мы создавали карту экологической среды, выделяли зоны неблагополучия. В них попадал Дальнегорск, где работали горнорудные и химические комбинаты, с точки зрения загрязнения воздушной среды выделялся Спасск-Дальний с его цементным заводом. В конце концов, мы очертили пригород Владивостока, где в акваторию попадали все городские стоки без очистки. Я 40 лет живу в Приморье, и мне было стыдно говорить, что в городе, окруженном морем, негде купаться. Но сейчас ситуация постепенно меняется.
Так что нефтехимический комплекс под Находкой не превратит этот район в зону бедствия. В наше время уже созданы современные очистные комплексы. Самое страшное, что может быть при нормальном прохождении технологических процессов - природные катаклизмы. Такие риски надо закладывать в проект.
В проект японской АЭС "Фукусима" риски закладывали?
Петр Бакланов: Такого уровня - нет. И в проект Чернобыльской АЭС не закладывали. Форс-мажор может случиться где угодно. Сейчас подход изменился. Когда мы рассматривали варианты площадок для строительства нефтеналивного терминала, выбирая между бухтами Перевозная и Козьмино, то проводили аварийное моделирование разливов нефти.
Виктор Усов: Бизнес обещает применить на заводе в Приморье самые современные технологии, и мы, научное сообщество и общественность, будем тщательно следить за этим. К тому же все делается для развития региона, и это важно для всей страны. Гораздо опаснее угольные терминалы, ведь угольная пыль крайне токсична. При том, что закрытые обходятся экономически ненамного дороже открытых. Да, в мире есть огромные открытые угольные терминалы. Но, допустим, в Австралии круглый год лето и влажный климат. В прибрежной зоне Приморья зимой немного снега и сильный ветер. Ориентируясь на такие особенности, нужно искать подходящие технологии.
Если опасность большинства проектов при очевидной выгоде можно свести к минимуму, почему так часто мы наблюдаем противостояние бизнеса с экологами и общественностью?
Петр Бакланов: Много кривотолков, чересчур эмоциональных пессимистических оценок происходит оттого, что первая стадия проектирования - выбор площадки - довольно закрыта. Когда участок выбран, а выбор обнародован, возникает вопрос "Почему здесь"? Нам отвечают: "Мы рассмотрели пять площадок и выбрали оптимальную". Может, они и рассмотрели, но втайне. А если бы все делалось открыто, оценивалось по одной методике, с учетом альтернативных интересов других природопользователей, иных возможностей освоения, в конце концов, с точки зрения экологических угроз, люди бы понимали логику выбора.
Виктор Усов: Еще очень важно следить, чтобы общественные советы и общественные палаты не стали площадкой для протаскивания интересов недобросовестного с экологической точки зрения бизнеса. Не хочу быть голословным и приведу пример.
По инициативе общественного совета по экологической безопасности при губернаторе Приморья, Заксобрание края направило в Госдуму законопроект "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам охраны атмосферного воздуха", предусматривающий запрет на строительство открытых угольных терминалов.
Очень печально, что данный законопроект был отклонен, но еще печальнее тот факт, как использовалось так называемое общественное мнение при отклонении этого законопроекта. В заключении, которое готовилось комиссией Общественной палаты по развитию реального сектора экономики, было отмечено, что принятие данного документа неактуально. На мой вопрос, учитывалась ли позиция общественной палаты Приморья по этому вопросу, секретарь комиссии ответил, что ее не запрашивали.
Но самый интересный факт, что председателем комиссии является президент НКО "Фонд социально-экономической поддержки регионов "СУЭК-РЕГИОНАМ", а ответственным секретарем - советник генерального директора СУЭК, одного из лидеров мировой добычи угля. Комментарии, как говорится, излишни.
Бизнес лоббирует свои интересы, но и экологические организации зачастую идут на незаконные методы. Вспомнить хотя бы, как активисты "Гринпис" попытались захватить буровую платформу.
Давайте зададимся вопросом, кто финансирует эту организацию, и станет ясно, что это - завуалированные санкции, попытка помешать развитию экономики России.
Есть и другие "активисты". Они проводят разнообразные акции, субботники, при этом широко рекламируя их и себя. Цель - сделать заметной свою персону. Для них я бы ввел термин "экологические спекулянты".