"Королева индейцев" Генри Перселла экзотична по своему замыслу: на лондонской сцене XVII века война ацтеков и инков, перья индейцев, арии краснокожих. Партитура не была завершена, но через 300 лет, обращаясь к этой музыке, Питер Селларс и Теодор Курентзис воссоздали ее в совершенно другом измерении - как в музыкальном, дополненном другими перселловскими текстами, так и в драматическом, в основу которого вошли фрагменты никарагуанского романа "Затерянные хроники Terra Firma" Росарио Агилар. И эта реинкарнация "Королевы индейцев" с ее новой историей - конкисты, испанской колонизации майя, сталкивающей в роковой любви "королеву индейцев" Текулихуатцин и конкистадора дона Педро де Альварадо, проявила сокровенность перселловской музыки еще пронзительнее, прекраснее и мучительнее. Этот спектакль не похож ни на какой другой. Он символичен по своей структуре, поскольку его части, темы, идеи отражаются, проникают друг в друга, вращаются внутренними потоками, чтобы обнажить сияющее ядро - любовь, ее силу, энергию, ее величие.
Спектакль "Королева индейцев" начинается с долгого звука - тишины, преходящей в рокот, в тревожный гул. Так звучит хаос, неведомое, непознанное, надвигающееся, первоначало звука и образа, от которого рождается вселенная, люди, миф. И этот звук как порог в миф. Из рокота медленно вырастает и музыкальный космос спектакля, где грек-дирижер вместе с американцем-режиссером размышляют о трагедии непоправимой встречи древней цивилизации майя с европейским завоевательным пылом, о тайне насилия, обладания и любви, о гении Перселла, написавшего музыку будущего. В этой музыке - человеческое смятение и боль, тоска и прощение, насилие и любовь, ненависть и смирение слушают свое отражение в вечности. И хор MusicAeterna (хормейстер Виталий Полонский) дышит звуками Перселла, как воздухом, разливает звук, как солнечный свет, умиротворяет тихой молитвой и комментирует трагедию, как в античной традиции. Это настоящее музыкальное волшебство. И вы сидите, околдованные этим дыханием музыки и одновременно тревожным рокотом, гулом, переходящим в ритуальный пульс литавр, барабанов, магических звуковых всплесков, введенных Теодором Курентзисом в перселловскую музыкальную ткань. Вы оказываетесь в центре необычной акустики - от гула до пианиссимо - в самом центре магической игры между мексиканским поп-артом, африканским примитивом и историческими инсайтами, при этом каждую секунду сознавая спонтанную, открытую и глубинную энергию этой музыкальной игры. Тихий рокот литавр и беззвучное вибрато струнных завораживают слух, как завораживал во времена Гомера звук Эоловой арфы, рождавшийся ветром и мистически останавливавший многотысячные войска. Так было во времена Древней Греции, и сейчас Курентзис находит такой магический (ритуальный) звук, соединяя его с утонченной фактурой барочного перселловского оркестра.
В этом пересечении музыкальных векторов и стратегий открываются новые объемы, где никто не навязывает идею ясности, простоты и единства. Они - в самой органике синтеза смыслов и средств. Четверо танцовщиков, напоминающих шекспировских эльфов и двигающихся в ритуальной пластике (хореограф Кристофер Уильямс), два барочных контратенора (Кристоф Дюмо и Винс И), американские и юаровские певцы, исполненная страсти актриса Мариткселль Карреро, говорящая по-английски с сильным испанским акцентом. Ей доверены "речитативы" - экспрессивная декламация поверх курентзисовского магического саунда. Ее персонаж - альтер-эго королевы майя Текулихуатцин (Джулия Баллок), отданной соплеменниками за конкистадора (Ноа Стюарт) во имя политического благоденствия и полюбившей его как Бога. Она же читает за свою дочь, рожденную в межрасовом браке. Драматургия спектакля исключительно актуальна. Исступленный рассказ о страданиях Текулихуатцин (ставшей доньей Луисой), о жестоком обращении в христианскую веру индейцев, о цинизме самих индейцев, ищущих контакт с завоевателями, стресс от любви к убийце своих соплеменников - это то, что в разных срезах пронизывает и нынешнюю жизнь.
Целый мир сошелся в пространстве, сочиненном американцем Гронком из обломков культуры майя, поп-арта и раннего экспрессионизма. Солдаты с автоматами и в камуфляже - испанские конкистадоры новой формации, прошедшие по землям Старого Света в новейшие времена, орнаменты индейцев - все это только вершина айсберга. Подлинная мистерия разворачивается на музыкальном плане - там, где тишина, шепот, дыхание хора встречается тоской скрипок, виолы да гамба, лютни, теобры. Опера, исполненная тайн и новых смыслов, то и дело точно замирает, и вы ловите звук влекущей вас тишины. Быть может, это путь в бездну, а, может, он выведет на самый верх.
Селларс и Курентзис размышляют о том, как этос связан с любовью, и как она связана с вечностью. Мистическая чувственность разлита во всей оркестровой фактуре, в атмосфере спектакля с напряженным кровавым светом и эротическими сценами Дона Педро и доньи Луисы (Текулихуатцин). Но в мире насилия, где один властвует над другим, где чувство превращается в цепь унижений, любовь не выживает. Но истинной любви открыта вечная жизнь. Прощальная ария королевы индейцев, умирающей от неразделенной любви к своему завоевателю и насильнику, - шедевр боли и веры. Об этом невозможно говорить. И когда бесплотное мертвое тело Текулихуатцин лежит, как святыня, в окружении потрясенных соплеменников, открывается последняя глубина: "нельзя верить тому, что здесь внизу". Только любовь является проводником человека в вечность. Эту мистерию современному человечеству полезно еще и еще переживать.