Для екатеринбургского эксперта Ильи Анищенко эта работа началась с игры в "Мафию". Он наблюдал, как меняется поведение людей, когда они из "мирных жителей" превращаются в "мафиози". В 2011 он посмотрел сериал "Обмани меня", где доктор Лайтман помогал полиции, разоблачая лжецов, и загорелся идеей повторить такой опыт в России. Окончив спецкурсы в Москве, Илья начал апробировать полученные навыки на детективных сериалах и реальных делах. Профессионалы, способные распознать обман по жестам, мимике, микровыражениям, называют себя профайлерами. Считается, что вывести на чистую воду можно даже самого искусного лжеца.
Илья, чем ваша методика отличается от средств, используемых полиграфологами?
Илья Анищенко: Есть много общего, но полиграфологи контролируют изменение сердцебиения, дыхания, потоотделения с помощью аппаратуры, а мы выявляем ложь и стресс по поведению человека. В процессе эволюции люди научились выражать эмоции словами, однако до сих пор способны жестами и мимикой передать 90 процентов информации.
По сути, профайлинг - это синтез полиграфологии, НЛП и бихевиоризма. Помимо уголовных дел, его можно использовать на собеседованиях, в расследовании страховых случаев, краж на производстве, при выявлении террористов на авиатранспорте.
В личной жизни он тоже может пригодиться, особенно когда возникают подозрения в честности второй половинки. Знакомые девушки иногда пересылают мне переписку со своими парнями. Сложность в том, что я не вижу написавшего, но, в принципе, ложь можно идентифицировать и по текстам. Во-первых, знайте, если вам шлют смс, а могли позвонить - хотят соврать, ведь обмануть голосом сложнее. Во-вторых, любая ложь начинает с правды, для убедительности. Если человек начинает и заканчивает сообщение грамотно, с запятыми, а в середине начинает знаки препинания терять, путать заглавные и строчные, указывать время по-разному, причем подозрительно круглыми числами ("до 2х ночи… в 4 ночи"), то ему есть, что скрывать.
У детектора лжи официально существует процент погрешности, есть ли он у профайлеров?
Илья Анищенко: Мы никогда не подписываем обвинительное заключение, если человек дал не признательные показания либо не стал противоречить себе в показаниях. Также, чтобы исключить субъективизм, не берем в работу дела родственников и знакомых. Если есть хотя бы один процент сомнения, добавляем полиграф.
Как часто вам приходится сталкиваться со скепсисом?
Илья Анищенко: Постоянно. Людям свойственно сомневаться, пока они сами на себе не попробуют "считывание" невербальной информации. Сериал про доктора Лайтмана, с одной стороны, сыграл на руку, с другой стороны, сформировал в обществе однозначную трактовку нашей методики. Мол, почесал нос - значит, врешь. На самом деле есть 19 критериев оценки валидности утверждения, по которым можно понять, правдиво оно или нет. Потирание носа - просто жест-адаптер, говорящий о стрессе, сомнении, неуверенности.
Вы выбрали довольно рискованный способ популяризации профайлинга: в личном блоге разбираете рекламные ролики, интервью, видео допросов, показания на суде, а потом ждете, что скажет суд, ФСБ или СКР…
Илья Анищенко: Полагаю, именно процент совпадений моих заключений и их проверок подтолкнул спецслужбы к сотрудничеству. В допросах я не участвую, для этого нужны секретные допуски, просто анализирую дела, которые мне присылают. Можно сказать, пока присматриваются, проверяют, насколько результативна методика. В будущем мне бы хотелось обучать молодых полицейских и следователей, прокуроров. Ведь порой в судах силовики выглядят весьма печально: по бумажкам читают, реакции подсудимых и свидетелей не отслеживают, задают вопросы так, что можно выбрать ответ.
Пока наши заключения не принимаются судом в качестве экспертных, но я надеюсь поставить идентификацию невербальной лжи на научные рельсы. Мечтаю открыть специализированную лабораторию на базе лаборатории психофизиологии и психофизики УрФУ, защитить кандидатскую, зарегистрировать ассоциацию профайлеров.
Сколько конфликтных ситуаций вы уже разобрали, какие запомнились больше всего?
Илья Анищенко: Количество проведенных собеседований не считал, а вот реальных расследований за минувший год было восемь. На беседу с одним подозреваемым уходит минимум 20 минут, максимум - 2,5 часа. Если нужно подкреплять доводы полиграфом, то это еще три-четыре часа.
Из публичных уголовных дел, которые я анализировал в интернете, в первую очередь приходит на ум дело санитара Чуракова, избивавшего детей в интернате, - здесь мое заключение практически на 100 процентов предвосхитило выводы СК. Еще одно резонансное дело - бывшего вице-мэра Екатеринбурга Виктора Контеева. Я его изучал, когда приговор еще не был озвучен. Последнее слово Контеева на суде только убедило в сделанных выводах.
Но самое принципиально для меня дело 2014 года - фотографа Лошагина. Несмотря на то, что суд вынес оправдательный приговор, в поведении Лошагина для меня лично остается много неясного. Так, он в течение года трижды менял показания: сначала сказал, что жена Юлия ушла из дома на встречу с подругой, потом - что уехала в кемпинг на Московском тракте и его звала с собой, а в последнем слове выдал: "Она и раньше уезжала, не предупредив". Почему супруг, который утверждает, что очень любил жену, ни разу не попросил найти виновных в ее смерти? Когда он говорит, что Юлия пропала, понижает голос, начинает сильнее раскачиваться, чаще сглатывать, поджимает губы, облизывает. Это все признаки умолчания. Не факт, что причастен к убийству сам, но владеет информацией.
Как научиться убедительно врать?
Илья Анищенко: Поверить в то, что говоришь. Фанатиков или психически больных людей сложно поймать на лжи, потому что для них это новая реальность. Примерно так же действуют опытные мошенники. Хотя всю историю от начала до конца придумать нельзя, нельзя придумать ощущения, все детали, эмоции.
Со стороны наша методика чем-то напоминает допросы телевизионного комиссара Коломбо. Лжец ожидает определенные вопросы, а мы задаем нетипичные, чтобы заставить собеседника врать здесь и сейчас. Чем больше он придумывает, тем сильнее стресс, заметнее противоречия.
Безусловно, чем чаще человек выступает на публике, тем сложнее его разоблачить. Самые виртуозные лжецы - актеры. Но и у них случаются проколы. Вот, к примеру, Гоша Куценко пытается нас убедить в рекламе, что доволен инвестициями в ПАММ-счета. При этом на его лице на 25 секунде появляется легкое микровыражение отвращения. И сразу после него - презрение. Этот букет отрицательных эмоций артист пытается прикрыть улыбкой и одновременно отклоняется назад, т. е. срабатывает дистанцирование от лжи.
Если человек испытывает сильный стресс от того, что лжет, это видно. Но если он лжет часто, для него это становится нормой. Так политики постоянно что-то скрывают, недоговаривают, чтобы не потерять электорат.
Кстати
По статистике психологов, люди врут в среднем три раза каждые 10 минут. Интроверты обманывают реже, чем экстраверты, мужчины - в два раза чаще, чем женщины, но последние делают это искуснее.