29.01.2015 00:21
Общество

Настоятельница Пюхтицкого монастыря рассказала о своем пути к Богу

Настоятельница Пюхтицкого монастыря - о том, почему она выбрала свой путь
Текст:  Александр Нежный
Российская газета - Неделя - Федеральный выпуск: №17 (6588)
Пюхтицкий Успенский ставропигиальный (подчиненный непосредственно Патриарху Русской православной церкви) женский монастырь находится в Эстонии, в местечке Куремяэ, на Журавлиной (Святой или Богородицкой) горе. Монастырю - сто двадцать три года, и в его храмах ни на один день не прекращалось молитвенное служение. В советские времена это была единственная большая (до 160 насельниц) обитель, куда со всех концов огромной страны приезжали паломники. Расцвет монастыря связан с деятельностью схиигумении Варвары (Трофимовой) (1930 - 2011), которая была его настоятельницей сорок три года. Сейчас монастырем управляет игумения Филарета (Калачева), с которой в канун Рождества Христова встретился писатель Александр Нежный.
Читать на сайте RG.RU
Опрос: Около 40 процентов россиян побывали в святых местах

Все, как прежде: и пять, и пятнадцать, и, кажется, тридцать лет назад, когда я впервые оказался здесь, в игуменском доме. Прежним гулким звоном отмечают уплывающее в вечность время напольные часы; вифлеемской звездой светит у киота лампада; и со стен комнаты прежним строгим взором смотрят с портретов настоятельницы обители на Святой горе. Только портретов теперь не шесть, а семь. Та старица в белом апостольнике с чудесным светлым лицом, всегда сидевшая напротив или рядом за большим овальным столом, четыре года назад ушла из этой жизни - в жизнь вечную. Игумения Варвара (Трофимова) или, как называл ее православный народ, "игумения всея Руси", теперь покоится на монастырском кладбище, неподалеку от овеянного преданиями седой старины древнего дуба. Ее преемница, восьмая пюхтицкая игумения Филарета (Калачева), человек другого поколения, другой судьбы, но неуловимым образом в чем-то напоминающая незабвенную Матушку Варвару.

- Может быть, - заметила она, - в том-то и есть одно из выпавших нам главных послушаний: сохранить память о Матушке, об удивительном поколении старых монахинь, олицетворявших духовное благородство, и скромность нравов…

Игумению Филарету я помню еще Ксенией, только что принятой в обитель сероглазой девушкой из Самары, в ту пору наводившую ослепительную - как заведено в монастыре - чистоту в монастырской гостинице, готовившей, кормившей гостей, мывшей посуду и вообще хлопотавшей с раннего утра до позднего вечера. Монастырские послушания - это всегда труд, подчас нелегкий. И Ксении с ее дипломом биологического факультета Самарского государственного университета пришлось трудиться и в гостинице, и на полевых работах, и на скотном дворе… Хозяйство монастыря кормит и сестер обители - а их больше сотни, и паломников, приезжающих поклониться святыням Пюхтицы, помолиться в Успенском храме, у чудотворного образа Успения Божией Матери, обретенного еще в XYI веке и ставшего, по сути, тем зерном, из которого вырос знаменитый на весь мир монастырь.

Уставала, конечно. Но у меня все-таки спортивная подготовка. Плавание…

Ксения поступила в обитель сразу после окончания университета, в 1992-ом, 7 июля, в Рождество Иоанна Предтечи. На следующий день ей дали в руку косу, поучили, как с ней обращаться, и отправили на покос.

- А вы, матушка, раньше косили?

- Никогда. За год до этого я все лето провела в обители, вместе с сестрами убирала сено, сушила его. Все вручную - собираешь граблями, потом из трех рядков делаешь один, потом берешь здоровую такую жердь и подсовываешь к стогу - и все надо быстро, слаженно. Со стороны взглянуть - как пчелы. С сестрами так хорошо было трудиться! Ведь монастырский труд - это, прежде всего, некое особое духовное состояние. Без него нет монашеской жизни. Недаром в незапамятные еще времена сказано было, причем именно в монастырях: труд есть молитва. Не будет труда - не будет и монастыря. Это еще Матушка Варвара нам внушала. А она ведь пятьдесят девять лет провела в монастыре - целую жизнь! Ну, в самом деле: где первая школа молитвы? В трудоделании. Косишь, к примеру, траву, и по совету старых монахинь часики прикрепляешь на фартук. Стрелочки идут, десять минут пролетели - за это время успеваешь прочесть примерно 30 молитв Иисусовых или 20 "Богородице Дева, радуйся". Так и следишь и за временем, и за молитвой. Или старшие сестры спрашивают: ты этот тропарь знаешь? Нет. Ну, как же? Давай, будем учить.

Отступление первое

Для тех, замечу я, кто хочет всецело посвятить себя Богу, нелегкий монастырский труд никогда не бывал неодолимым препятствием. Игумения Филарета с особенным чувством вспоминала в связи с этим старых сестер, которые трудились подчас в немыслимо тяжких условиях, валили лес, пилили, кололи дрова, пекли хлеб, пасли коров, ухаживали за лошадьми, да еще, едва прибежав с поля или из леса, спешили в храм: петь на клиросе, читать Псалтирь, молиться… "В колхозе, - заметил я, - тоже трудились сообща". "Нет, - ответила игумения с мягкой своей улыбкой, - в колхоз я бы не пошла". Объясню - если смогу. Важна не только сама работа - но и отношение к ней; не обязанность труда - а его восприятие; не сам пот - а то чувство, с которым проливает его человек. В монастыре мы почти всегда находим неповрежденные отношения человека и мира - и в том числе труд, не придавленный необходимостью и нуждой. Если в миру трудились и трудятся исключительно ради насущного хлеба, то здесь в заработанном хлебе видят благословение Божие. Тебе, Боже, наш пот и наши слезы. Тебе, Иисусе, наши натрудившиеся руки. Тебе, Пресвятая Богородица, наши воздыхания.

Дмитрий Володихин: Обет - это лишь семя, брошенное в почву души

- Вы - дитя города. Не уставали?

- Уставала, конечно. Все уставали. Но у меня все-таки спортивная подготовка. Плавание… Совсем немного оставалось до кандидата в мастера.

- И тут вы поплыли совсем в другую сторону…

- В другую, - улыбнулась игумения. - Я после первого же моего монастырского лета Матушку Варвару просила: возьмите меня! Она отвечала: нет, деточка. Без диплома не приезжай. У меня сердце раскололось…Я и зимой, в каникулы, приезжала и все спрашивала: Матушка, вы меня возьмете? Она сказала: возьму. Я тебя жду и молюсь за тебя. И митрополит Иоанн (Снычев), который сыграл в моем духовном становлении огромную… огромнейшую! роль, он мне тоже говорил: монастырь? Благословляю. Но только после университета. Так я с дипломом и мамой сюда приехала. Мама через три дня со слезами со мной простилась. Я и тогда думала, и сейчас, что это была ее материнская жертва. Тяжко ей было со мной расставаться, хотя выбор мой она как человек православный, церковный, приняла.

- Вас в церковь привела мама?

- Да. Не знаю, как бы сложилась моя жизнь без ее участия. Она меня шестилетнюю повела креститься, в Покровский кафедральный собор нашего города - тогда это еще был Куйбышев. Был осенний теплый день, кленовые листья под ногами… Молодой батюшка, отец Иоанн, я его очень запомнила, меня крестил. От его взгляда, его слов, его отношения у меня на всю жизнь осталось ощущение удивительной доброты.

- Очень часто бывает: человек крестился, но церковь словно бы проходит мимо него. Вернее, он мимо церкви, лишь иногда переступая ее порог - поставить свечку, перекреститься, поклониться и назад, к своим неотложным делам. А как было у вас? Не случайно же проявилась такая тяга к монашеству…

Отступление второе

Игумении Филарете было бы, наверное, легче ответить, что уже с детских лет она не представляла своей жизни без церкви. В конце концов, если тебя еще в юности с неодолимой силой повлекло в монастырь, то этому должна быть какая-то внятная причина. И отчего бы не объяснить свое монашество благочестием, особенно заметным в детские годы? Как в иных житиях: сторонилась сверстников, игр и шалостей, и куда бы ни шла, ноги сами заворачивали в церковь. В нашем случае, однако, все было не вполне так, что лишь подтверждает неисчислимое разнообразие путей, которыми человек приходит к Богу.


Пюхтицкому монастырю - 123 года. Фото: Татьяна Новикова

Были игры ("Родители в церкви, - вспоминала матушка Филарета, - а рядом стадион "Динамо", зимой снежные горки. Прибегала к концу службы, похожая на сугроб…"), спорт, чтение, учеба. Времени было так мало и так много хотелось успеть, что иногда, чтобы не идти к литургии, она ссылалась на соревнования. Некогда! Церковь подождет, а стартовый выстрел прозвучит вот-вот.

И прозвучал.

В семнадцать лет, в августе, в Преображение, она пошла с мамой в храм. Мама уложила в корзинку яблоки, которые надо было освятить, рука у нее болела, надо было ей помочь. Тогда-то и пережила будущая пюхтицкая игумения событие величайшей важности, которое духовно умудренные люди называют встречей с Богом.

- Я даже не могу передать, - сказала матушка Филарета, - что происходит в эти секунды… или минуты? с человеком. Будто Кто-то необъяснимым прикосновением дотронулся до твоего сердца. Это какое-то особое посещение Бога, после которого невозможно не воскликнуть: "верую, Господи и исповедую, яко Ты воистину Христос"! Почему это случилось? Почему со мной? Не знаю… Мама, конечно, хотела, чтобы я чаще бывала в церкви, но давить на меня, принуждать? Избави, Боже. Никто, повторяю, силой меня не тащил, никто мне ничего не доказывал, но с того дня Евангелие стало моей настольной книгой.

Отступление третье

Внешне, между тем, ничего не изменилось: университет, спорт, чтение взахлеб пришедших, наконец, в Россию ее великих писателей и мыслителей, из которых сильнейшее впечатление на нее произвел Иван Ильин. По воскресеньям, правда, теперь не возникало вопроса: идти к литургии или остаться дома.

Православный календарь на 2015 год

Идти! Бежать! Лететь! И, может быть, незаметно для нее самой менялся ее взгляд - и на себя, и на окружающий мир. Во всяком случае, после отдыха вернувшись с черноморских берегов, в церкви она услышала проповедь митрополита Иоанна. Владыка говорил о людях, во множестве лежащих на волжских пляжах и с гневом вопрошал: разве можно столько времени тратить впустую в нашей, такой короткой жизни?! Ей стало так стыдно своего шоколадного загара, что она тихонько выбралась из храма и дала себе слово следующим летом потрудиться для Церкви. Отправившись за советом к митрополиту, она встретила у него пюхтицких монахинь, мать Агнию и мать Артемию, тоже волжанок, и получив благословение святителя поехала в Пюхтицу!

- Я приехала в конце июня, после сессии. Увидела зеленые купола храма, стену из дикого камня, величественную колокольню, святые врата - и мне показалось, что это врата в другую жизнь. Я до конца лета пробыла, еще и от сентября отхватила, опоздала к началу занятий… Вернулась в Самару, а сердце свое оставила в обители Матери Божией. Мои мысли теперь все были только о Пюхтице. Мне словно бы воздуха перестало хватать, и я знала, что свободно дышать и жить я могу только в монастыре. В Пюхтице. В университете уже было свободное распределение, и после защиты комиссия меня спрашивает: где вы, эмбриолог и генетик, собираетесь работать? Я помялась и сказала: в Эстонии. У них глаза на лоб. Девушка, Ксения Викторовна, да вы что?! Эстония уже независимое государство. Я снова: в Эстонии. Кто-то, наконец, сообразил: замуж, должно быть. Я киваю: да, замуж.

- Только не добавили, что уезжаете к Небесному Жениху.

- Вряд ли бы поняли...

- В 1992-ом году в университете немало удивились вашему выбору. А я спрошу: как в наше непростое время живется православному монастырю в Эстонии? Религия большинства - иная. Да и отношения двух государств - России и Эстонии - не назовешь сейчас безоблачными.

В Кургане построили храм в стиле XVII века

- С Божьей помощью хорошо, - не задумываясь, ответила игумения. - Само собой, есть разница в восприятии монастыря. Для кого-то это памятник истории и архитектуры, для других красивый парковый комплекс, где можно погулять с семьей, а для нас, насельниц, обитель - родной дом. Но вообще, Эстония гордится монастырем, считает его национальным достоянием, и власти ее на всех уровнях - от уезда до правительства республики относятся к обители с исключительной доброжелательностью. Это все - наследство Матушки Варвары. Ее настолько здесь уважали, что - к примеру - не сделали ни единого порицания за то, что она вела реставрационные работы без согласования с Департаментом архитектуры. Как! Сделать Матушке Варваре замечание? Это невозможно! Это ее оскорбит! Что же до межгосударственных отношений… Монастырь вне политики. У нас есть обитель на Журавлиной горе, где Хозяйка - Матерь Божия, и есть молитва, с которой мы неустанно обращаемся к Господу.

Отступление четвертое

Пюхтица сразу и навсегда забирает в плен сердце. В самом деле: кого не покорит исполненный внутреннего благородства облик монастыря, соприродный и окружающим его лесам, и такому высокому здесь небу, и смутно виднеющимся вдали холмам? Сестры обители поют кант, слова и музыку которого сами и сочинили: "О, Господи, какое это чудо, какая милость послана с небес, ведь люди на земле живут повсюду, а Матерь Божия собрала нас здесь…"

На Святую гору, в монастырь, приводит призвание.

Таков исчерпывающий ответ на вопрос, над которым размышляют очень многие, - ответ и как бы и отрицание вопроса, потому что суть призвания в том, что оно надпричинно. Оно вкоренено в духовную природу человека, но зачастую может быть невыявленным, неопределившимся и обнаруживающим себя лишь тоской и смутным желанием какой-то другой, более счастливой и гармоничной жизни.

Иным человек становится вовсе не в итоге какой-то пережитой им личной драмы, и интересоваться причинами ухода в монастырь - все равно, что допытываться у поэта, почему он пишет стихи. Призвание к монашеству обладает столь мощной, проникающей в самую сердечную глубину силой, что не услышать, не почувствовать, не повиноваться ему - невозможно. И как бы в иные тяжкие минуты ни манил нас монастырь (или даже пусть только мечта о нем), как бы ни представлялся он нам спасением, путешением и надежным укрытием от житейских бурь - без призвания, без непоколебимого убеждения, что именно тут надобно жить и умереть, непереносимым гнетом ляжет, в конце концов, на плечи монашеское одеяние...

- Это так, - кивнула на мои мысли вслух игумения Филарета. - К нам и приходят девушки в поисках иной жизни, жизни с Богом. Господь избирает, призывает и Его зову невозможно противостоять... В миру им трудно дышать - как трудно дышалось когда-то и мне. Но есть и другие... Они идут в обитель легкомыслия ради, за каким-то новым опытом, как бы попробовать: получится? не получится? Какая неверная, какая духовно - безответственная, соблазнительная установка! Ну как, к примеру, можно попробовать выйти замуж?

- Ну, матушка, сейчас это сплошь и рядом…

- Что ж в этом хорошего? К монастырской жизни можно присмотреться - приехать богомольцем, пожить в обители, потрудиться с сестрами, и только после этого осознать: по силам тебе монашеская жизнь или она не для тебя. Пробовать нельзя. В монастырь идут на подвиг - так Матушка Варвара нам говорила.

Ученые выяснили, что женщины более религиозны, чем мужчины

Если решился - иди до конца. Тебе, может быть, трудно, ты устал, у тебя нет сил, - но ты идешь и делаешь, что должно. Ради Христа. Ибо ты здесь - для того, чтобы служить Ему и Пречистой Его Матери. Помните, что говорит Иисус человеку, который хотел сначала проститься с домашними, а уж потом следовать за Ним? "Никто, - сказал Спаситель, - возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад не благонадежен для Царствия Божия". В Самаре был замечательный священник, о. Михаил, по воскресениям устраивавший лекции и отвечавший на вопросы. Он мне говорил: святоотеческую литературу пока не читай. Рано. Подожди. К ней надо быть духовно подготовленным. Читай Евангелие до тех пор, пока не поймешь, что в нем - вся твоя жизнь. А к нам, бывает, просятся девушки, которые считают себя настолько духовно подготовленными, что выше некуда. Как же! Они все "Добротолюбие" прочли, все пять томов, от корки до корки. Горькая, скажу я вам, картина. Совершенно не зная монашеской жизни, потребить столько литературы о ней! Такие девушки - духовно еще младенцы, они в пеленках, а послушать их - за голову поневоле схватишься. Они обо всем уверенно судят, и всякий раз превратно. Их беда - это беда возомнившего о себе ума и чувства превосходства над теми, кто не знает, что потому или иному поводу написал, скажем, Филофей Синайский. Спасаться надо в простоте. Я не говорю, что учиться не надо - Боже, упаси! Но во всем нужна постепенность, о чем всегда говорили святые отцы. Бедные эти девушки. Мне, право, их искренне жаль, но я вынуждена бываю сказать им: нет.

- И многим вы отказали?

- Двенадцати. Были женщины с неудавшейся семейной жизнью. Просили: возьмите в монастырь. Но позвольте! У вас же дети маленькие! Да ничего, говорят, в детдоме воспитают. Как это понимать? Что это за монашество и что это за любовь к Богу, если ты так спокойно отрекаешься от собственного дитя? Но тропа в монастырь не зарастет никогда. В любом поколении найдутся, слава Богу, люди, которые всем существом своим захотят монашеской жизни, откликнутся на призыв Божий и пойдут за Христом.

Религия