Вот такие страсти.
А следом еще новость - обухом по голове. Судьба музея Пушкина в Тбилиси под угрозой. Эксперты опасаются. Лет пять назад музей закрыли реставрировать. Евроремонт, как уверяют, удался. Вернется ли музей - загадка. И еще вопрос: не попросят ли с этой жилплощади Александра Сергеевича?
Время такое. Где анекдот, где правда - сразу и не разберешь. Ну да, чуть что, так Пушкин виноват - и все-таки теперь-то Пушкина за что? Неясно.
Когда-то, было дело, удовлетворяя любопытство, солнце русской поэзии тряслось в тарантасах много дней, чтобы увидеть своими глазами Тифлис по дороге в Арзрум. Что же нам теперь мешает? Тем более что россиян пускают в Грузию без виз.
Мне Тифлис горбатый снится
Кто не бывал в Тбилиси давно, тот, разумеется, может понервничать: огородов нагородили много - как оно там сегодня? Как встречают россиян? Но прилетаешь, а там... Что там? Дождь, как гипноз. "Тбили" в переводе - "теплый". Загадки атмосферы. Зачем-то ведь сюда слетались вечно русские поэты, хлебом не корми.
Через день под окнами моей гостиницы на улице Гогебашвили - как в той самой небылице - белым днем кого-то повязали. Чью-то машину с визгом заблокировали два спецджипа, выбили окна и увезли. Гм, неужто в украинские министры? Не буду врать - судьба счастливчика мне неизвестна. И, честно, это мне так повезло: подобное случается не каждый день, клялись очевидцы. Да и не тем Тбилиси так чудесен.
Весь город, будто текст. Что у кириллицы, казалось бы, общего с грузинской вязью алфавита? Да ничего, и буквы вовсе непохожи, а две культуры не расцепишь. Разве что топором рубануть. Только зачем же по живому?
"Сады благоуханием / наполнились живым, / Тифлис объят молчанием, / в ущелье мгла и дым", - вот здесь бывал корнет Нижегородского драгунского полка Михаил Лермонтов. Странно, конечно: имени его на здешних вывесках по-русски не увидишь. А вон там бывал Алексей Пешков, опубликовавший первый свой рассказ "Макар Чудра" в тбилисской газете "Кавказ" под псевдонимом Максим Горький. Здесь ступала нога Павла Флоренского - там прошелся Петр Чайковский. Тут Илья Репин, а вон там - композитор Милий Балакирев. Тут драматург Островский, а там Федор Шаляпин.
Ну что ни камушек - своя легенда. Сплошь страницы из грузинско-русских сплетений. Увы, если мелькнет надпись на русском, так разве что на чудом уцелевшей табличке от старых времен. Все на грузинском и - подчеркнуто - английском. "Мультикультурализм"? Словечко, говорят, модное. Этому "мульти" только русский мешает?
Когда-то был в Тбилиси музей дружбы народов - теперь его и след простыл. Зато в Национальном музее отвели этаж под "музей советской оккупации". Для чего? Все для того же. Хотя... В двух шагах отсюда бывшая площадь Берии (потом Ленина, теперь Свободы). Не так уж далеко от столицы - бережно чтимый музей Сталина в Гори. На горе Мтацминда в пантеоне - рядом с Грибоедовым и Ниной Чавчавадзе ухожена могила матери Сталина Катерины (Като) Джугашвили. На блошином рынке у Сухого моста комплект пластинок с речью Сталина 1937 года - кожаный переплет, тисненый профиль - всего за 10 долларов (20 лари).
Все хорошо - что в Гори цел музей и что ухожена могилка. Но по-простому, неказисто спросит обыватель, далекий от политманипуляций: кто ж тут кого "оккупировал"? Кто "оккупацией" руководил? Речь о другом - в таком вот, с распальцовкой, подходе к истории нет смысла. Какой же это смысл - из нашей общей недоистории и недопамяти строить школу взаимной нелюбви?
Улица Пушкина перетекает в Бараташвили, культурные слои времен тут вперемешку. Дома с балкончиками над кусками старой крепости: вынь из-под новых домов эти древние стены - все рухнет. Метафора улицы - не придумаешь лучше.
Во дворике у дома, где когда-то Лев Толстой написал свое "Детство", всегда найдется кто-нибудь, кто помнит Льва Николаевича: вот будто бы вчера. Мифологическая, что ни говори, земля.
Место пропавшего памятника Гоголю здесь занял гранитный Анатолий Собчак: этот пятачок в сквере приглянулся вдове, Людмиле Нарусовой. Тем более, что у Гоголя отваливался мягкий знак и вечно получалось "Гогол".
От пантеона на горе Мтацминда город на ладони. Уходящий, неповторимый, кривенький, живой. И новые сооружения, которые прекрасны без людей: мост Мира, музыкальный театр. Этим вставным челюстям здесь дали клички - не стоит и озвучивать.
В пантеоне похоронены автор "Горя от ума" Александр Грибоедов и его жена Нино Чавчавадзе. Место знаковое, будто парящее над всем Тбилиси. Раньше в этом союзе видели возвышенные смыслы. А что теперь - ведь от святых могил нам никуда не деться?
Чему особо уделил внимание Пушкин, когда описывал Тифлис? Грибоедову с Ниной и баням. Так что нам в Абанотубани. В этом квартале целый комплекс серных бань. Поэта привели когда-то в зал, где раздевались женщины: "Пойдем, пойдем, - сказал мне хозяин, - сегодня вторник: женский день. Ничего, не беда". - "Конечно не беда, - отвечал я ему, - напротив".
Что тут сказать? Конечно, так везет только большим поэтам. Но нам как раз пора к одному из них: грех побывать в Тбилиси и не заглянуть к Тициану Табидзе.
У Тициана. Роза Гафиза
Встретиться с Ниной Асатиани, внучкой Табидзе, помог поэт, переводчик, филолог Владимир Саришвили - с ним мы и отправились в мемориальную квартиру Тициана. Имя поэта - одно из тех, что накрепко связывает две культуры. Вместе с другом Паоло Яшвили в 1915 году он основал поэтическое братство грузинских символистов "Голубые роги". Они учились в той же кутаисской гимназии, что и Маяковский. Сюжетов из их жизни хватит на множество книг. Поэты были жизнелюбами и фаталистами одновременно. Оба погибли в 37-м. Паоло застрелился, Тициан отказался подписывать, как требовал Берия, донос на друга. Берия не простил.
"Розу Гафиза я бережно вставил в вазу Прюдома, Бесики сад украшаю цветами злыми Бодлера", - это вязь от Тициана. Внучка Табидзе Нина водит по комнатам старого дома. Вот стол, большой и круглый, как-то низковатый, стулья вокруг - с тех времен, когда здесь сидели, гуляли Бальмонт и Белый, Маяковский и братья Зданевичи, Мандельштам и Есенин. Интересно, на чьем стуле мне позволили посидеть?
Отдельная история - великой дружбы Тициана с Пастернаком. Борис Леонидович помог семье в самые трудные минуты, рискуя страшно. Вдова Тициана Нина Александровна поддерживала Пастернака, как могла, когда на него обрушились после Нобелевской премии. И, кстати, "Доктора Живаго" он начал писать на листах бумаги Тициана, которые дала ему вдова. Истории мистические, романтические, - а все было замешано на крепкой человеческой любви и дружбе. Неужто все улетучилось?
Нина рассказывает, как до сих пор их семья дружит с семьями внуков Пастернака. Недавно на российских телеэкранах прошел фильм Олеси Фокиной "Мальчики и девочки "Доктора Живаго" - там необыкновенные тбилисские школьники читают Пастернака, поют на его стихи. Где такие дети водятся, откуда? "Да это же мои ученики, из школы, я преподаю грузинский. Уже после съемок мы провели с ними еще один поэтический вечер, получилось даже лучше, чем в фильме, - гордится Нина. - Я даже сама удивилась, как они полюбили поэзию, как легко говорили по-русски..."
- Когда-то все, кто приезжал в Тбилиси, - продолжает Нина, - прежде всего шли к нам. И Евтушенко, и Ахмадулина, и Вознесенский. Все, кто выпадал из литературного процесса в Москве, спасались здесь. Мой свекор, кстати, был тогда редактором "Литературной Грузии".
- В последнее время, - поясняет Саришвили, - журнал не выходит, кажется, из-за финансовых трудностей.
- Жаль, но теперь непросто даже попасть в Россию, - продолжает Нина. - Вот через несколько дней улетаю к Пастернакам. Все у нас знают, как трудно получить визу в российском консульстве. Я 25 лет не была в Москве...
- Обидно, - вспоминает Саришвили, - когда я вижу в длинной очереди под проливным дождем Нону Гаприндашвили, когда-то гордость Советского Союза, многократную чемпионку мира по шахматам. Почему так?
Конечно, мы не про политику большую говорим - про то, как она на людях аукается.
- Для нашей семьи невозможно забыть, что сделал для нас Борис Леонидович. Любовь не прошла - люди так же встречаются, так же любят. Но для маленьких детей в Грузии, так выходит, образ России уже совсем другой. Той России, которую знали мы, они уже не знают.
- А что ты хочешь, вот я сейчас занимаюсь с ученицей, - Владимир Саришвили разводит руками. - И в школьном учебнике вижу: про Пушкина одна строка: "Пушкин А.С. - поэт, убитый французским офицером Дантесом". Зато про Анджелину Джоли целый абзац. Это все новые учебники, по программам фонда Сороса... Кто, внуки будут поддерживать то, что наши народы объединяло? Это уже не кусок их сердца, как у нас...
... Как раз в эти дни в Москве выступал тбилисский Театр марионеток Резо Габриадзе. Показали новый "Бриллиант маршала де Фантье". Реваз Леванович, не сумевший прилететь из-за болезни, говорил вдогонку своему спектаклю: "Не запрещайте нам глупостей. А то все философам, политикам, профессорам. А нам что, ничего? Ведь в глупостях вся сладость жизни, ее смысл!"
На Руставели новые афиши Русского драматического театра имени Грибоедова. В "Вишневом саде" режиссера Андро Енукидзе чеховская Раневская полвека спустя после всего, что было в пьесе. Всем хочется в будущее заглянуть, расковыривая прошлое. А прошлое непредсказуемо.
Древо желаний
Так что же с "музеем Пушкина"? На доме по улице Галактиона Табидзе, 20, вывеска: "Кавказский дом. Дом Смирновых". В 1975 году в этом доме Александры Смирновой-Россет был открыт "Дом литературных взаимосвязей - Пушкинский мемориал". Напомню: Александра Осиповна была фрейлиной императрицы Марии Федоровны, ей посвящал поэт игривые строки: "Черноокая Россети / В самовластной красоте / Все сердца пленила эти, / Те, те, те и те, те, те"...
В 80-х филолог Михаил Смирнов, потомок славной фрейлины и музы, завещал и здание, и все семейные реликвии Грузинской ССР. В 90-х музей оказался бесхозным, правопреемником остался центр культурных отношений "Кавказский дом". А он при помощи инвесторов здесь произвел евроремонт. Ну что за Пушкин без евроремонта?
Звоню, вполне логично, председателю центра Наире Гелашвили. "Наира в отпуске, - отвечает женский голос, услышав, что с ней хочет встретиться российский журналист. - Откуда? Из Москвы? Помочь не можем".
Отбой - и двери на замок. Не будем о гостеприимстве, что уж. Я пообщался с главным редактором журнала "Русский клуб", тбилисцем в третьем поколении Александром Сватиковым. Тем самым, которого глава "Кавказского дома" называет "одним из эмиссаров России", которые ей видятся кругом: "Мы обнаружили их везде - в правительстве, в парламенте и у нас в здании"...
Сватиков лет 30 был хранителем музея и в девяностые, когда не было отопления, электричества, элементарной охраны, умудрился сберечь коллекцию. Смог провести паспортизацию экспонатов музея. Опять же, чтоб не растащили. Коллекция богатая, библиотека уникальная... Но тут со Сватиковым начали "войну" - в итоге он уже 10 лет вне музея, хотя формально так и не уволен.
О чем волнуется "Кавказский дом": кто возместит затраты на евроремонт? Ох уж эти евроремонты. Ох, уж эти вечные проблемы с недвижимостью в центре больших столиц.
Последняя новость. На этой неделе в Тбилиси наконец назначили нового директора: есть, наконец, надежда, что искусствовед Байя Амашукели решит проблемы Дома Смирновых. И, главное, откроет двери.
В Цинандали, возле дворца Чавчавадзе, отца Нины, жены Грибоедова, есть "дерево желаний" - над скамеечкой, где, уверяют, ворковал русский поэт-дипломат с 16-летней грузинской возлюбленной. Завязываю ленточку. Загадываю. Сбудется?