Хорошо, что с момента премьеры минуло два года. Иначе и без того острый текст Генрика Ибсена мог бы (помимо воли авторов спектакля) прозвучать для многих зрителей только как намек на местную злобу дня. В 2012-2013 годах Воронежская область бурлила на тему никеля: в одном из районов УГМК получила участок недр, народ прознал, что разработка их может серьезно повредить экологии, и активно протестовал. Власти и инвесторы пытались объяснить, что опасность преувеличена и не идет в сравнение с экономической выгодой для населения региона.
"Так это про наш никель!" - громко произнес один из воронежских зрителей на втором показе "Врага народа". Но большинству было очевидно, что написанная в конце XIX века пьеса поднимает проблему, актуальную в любые времена. Особенно в России, где поиски врагов ведут не переставая. И для кого-то спектакль о "врагах" внутри нас оказался откровением.
Главный герой, доктор Томас Стокман, обнаруживает загрязнение в водах норвежского курорта. Когда-то он сам ратовал за устройство здесь лечебницы, а теперь ставит первых лиц города перед ужасным фактом: инженерная ошибка привела к тому, что целебную водичку отравляют отходы из канализации, здоровье туристов от этого только ухудшается, нужна дорогая и долгая реконструкция… Поначалу общественность принимает сторону доктора и охотно ругает чиновников. Но мэр, брат Томаса, настроен замять дело. Денег на проект взять неоткуда. Город живет на доходы от лечебницы и ее закрытие, пусть временное, навредит всем жителям. Аргумент железный, и поддерживать Стокмана уже никто не хочет (кроме жены и детей). Томаса называют "врагом народа" и увольняют из лечебницы, семья становится "неприкасаемой". Доктор делает главное свое открытие: самый сильный человек на свете - тот, кто наиболее одинок. Абсолютно одинок. А "истинный враг народа - сплоченное большинство".
У Ибсена все заканчивается сдержанно-оптимистически: Стокман получает приличное наследство, становится влиятельным и надеется воспитать новых, разумных и бескомпромиссных, людей. Додин обрывает действие на моменте, когда доктор должен решить, что делать с нежданным капиталом в виде акций той самой водолечебницы. Режиссер вписывает в текст монолог, который переводит разговор из практической плоскости в философскую. Отравлено все, все духовные и нравственные источники общества. Большинство всегда побеждает и всегда ошибается, между Христом и Вараввой выбирает последнего. Большинство и слышать не хочет о том, что в чем-то неправо. "Так и будем гордиться своей великой победой, испытывая сокрушительное нравственное поражение", - произносит доктор Стокман (Сергей Курышев) с авансцены, как с амвона.
Театр у Льва Додина - по-прежнему кафедра для проповеди, как бы ни высмеивали это кредо русского театра ХХ века иные современные режиссеры. Курышев лепит из своего героя несомненного праведника, мягкого и упрямого интеллигента, который готов бороться со злом всеми приличными методами. Но, если разобраться, и доктор вовсе не свят. Он негромко и медленно, подбирая слова, говорит о ненависти к брату. Он не хочет вникнуть в его прагматизм: ну где, и правда, брать деньги на реконструкцию водолечебницы? Он исходит из жестокой идеи - мол, пусть будет проклят, рассеется и исчезнет хоть весь увязший во лжи и приспособленчестве народ…
- Наш театр не делает политических спектаклей, - подчеркнул Лев Додин. - Мы размышляем о людях и действительности, частью которой они являются. Каждый зритель воспринимает увиденное на своем уровне, и чем больше таких уровней восприятия заложено в постановке, тем она богаче.
МДТ привозит в Воронеж спектакли для выносливых зрителей. Пока одни режиссеры доказывают, что пресыщенную развлечениями и забывшую, как думать, публику надо выдергивать из кресел эпатажем, Лев Додин берет ее измором. Вы привыкли к текстам размером с эсэмэску? К новостям из двух абзацев? К быстрым диалогам, где каждый слышит в основном себя? К экшену, мельканию кадров, спешке? Привыкли-привыкли, время такое. Так получите статичный трехчасовой спектакль, в котором движение времени и смена места действия почти не обозначены, персонажи поделены на "белых" и "черных" и существуют как бы в двухмерном пространстве (вправо-влево, вверх-вниз, декламация сидя или декламация стоя). Классицизм XXI века, да и только.
Лев Додин, режиссер, худрук Малого драматического театра - Театра Европы (Санкт-Петербург):
- Все лучшее, что возникало в искусстве на протяжении его истории, всегда вызывало чье-то возмущение. А чаще всего массовое возмущение. Премьера "Эрнани" Гюго вызвала скандал, премьера великой "Электры" Штрауса - тоже. Чехов с "Чайкой" провалился - сколько писали о ее антидраматургичности и безыдейности, об оскорблении там русского народа. Да что говорить и Андрей Платонов был долгие годы "врагом народа". Поэтому, когда говорят о художнике говорят, что он враг общества, это может быть и комплиментом. Демьян Бедный вот был "другом", но памятников ему я что-то не видел. Мандельштам был "врагом" - и в Воронеже стоит замечательный памятник ему. Что значит на самом деле то или иное произведение искусства, относится ли но к искусству вообще - в этом современники ошибались всегда и будут ошибаться впредь.
Спектакль Льва Додина "Враг народа"