Во время первых туров конкурса, проходящих у певцов в зале Мусоргского Мариинки-2, Дебора Войт дала интервью для "Российской газеты".
Вы впервые принимаете участие в жюри конкурса Чайковского?
Дебора Войт: Я была в жюри многих других вокальных конкурсов, но на конкурсе Чайковского - впервые. Я очень счастлива, что нахожусь здесь, в таком прекрасном городе, как Петербург. Тем более, что подтверждение о том, что я буду работать на конкурсе, я получила в последний момент. Я уже знала от друзей, что меня пригласили в жюри конкурса Чайковского, но оказалось, что приглашение мне отправили на неправильный адрес. И когда, наконец, все прояснилось, мне пришлось срочно менять свой довольно плотный график.
График у вас не стал немного свободней: оперных ангажементов не меньше, чем раньше?
Дебора Войт: Скорее, график стал даже плотнее. Несмотря на то, что в нем действительно меньше оперных выступлений, никуда не делись концерты, преподавательская деятельность, ведение радиотрансляций и много других перемещений по миру.
Что вы оставили для себя из оперных спектаклей?
Дебора Войт: У меня есть предложения, которые еще не подтверждены, поэтому до осени я не могу о них говорить. Есть партии, которые я исполняла лет десять назад, но на которые сейчас уже не соглашаюсь, потому что знаю, что мой голос изменился и они прозвучат не так хорошо, как раньше. В моих планах - немного сбавить темпы, чтобы заняться тем, чем всегда хотелось, но я не могла, потому что вся моя жизнь была целиком посвящена опере. Мне бы хотелось исполнить Американскую книгу песен, поработать над мюзиклом, да и много чего другого, что мне очень интересно.
А как в свое время вы пришли в оперу?
Дебора Войт: Я оказалась в ней как-то незаметно, само собой. В моей семье не было ни оперных певцов, ни музыкантов. Но я стала брать уроки вокала у оперной певицы, после чего и выяснилось, что мне можно идти в эту сторону. Первой партией, которую я исполнила на оперной сцене, была Сестра Анжелика в одноименной опере Пуччини.
Сегодня молодым певцам труднее построить успешную карьеру?
Дебора Войт: Да, может быть, сегодня им сложнее в сравнении со временем моей молодости. Выучиться петь, вероятно, менее сложно. Но, если говорить о США, то там повсеместно урезаются бюджеты, и оперным театрам приходится очень непросто.
Где вы сейчас преподаете?
Дебора Войт: Я даю мастер-классы по всему миру - везде, куда приезжаю с концертами. В Россию пока не приглашали, но я бы с радостью прилетела. Но все же пока я еще достаточно много пою и не хочу полностью уходить в педагогику.
К вам обращаются за тем, чтобы вы научили определенному репертуару?
Дебора Войт: Иногда меня приглашают заниматься с определенным типом голоса. Но, например, в Вашингтоне, где я довольно долго преподавала, ко мне приходили студенты, каждый из которых приносил свой репертуар. Так что я работаю с разным репертуаром.
Каким остался в вашей памяти конкурс Чайковского в 1990 году, в котором вы стали лауреатом первой премии?
Дебора Войт: О, вспоминается очень многое! Прежде всего, другие времена в вашей стране. Для меня, как американки, это было испытанием - оказаться в СССР. Но я и не подозревала, что будет такой высокий уровень участников. То, что помнится более всего - это сотни людей, которые каждый день с трепетом встречали нас у служебного входа в ожидании автографов. Я чувствовала тогда больше энтузиазма со стороны публики, чем сейчас. Было ощущение, что все они любят каждого из нас. Правда, в этот раз я не участница, а член жюри. И я вижу, как все тщательно организовано, но не вижу такого отношения со стороны общественности. Может быть, потому что все имеют возможность смотреть в интернете, по телевидению, хотя и тогда ведь были трансляции.
Уверяю вас, если бы прослушивания вокалистов проходили не в камерном, а в большом зале, атмосфера была бы иной, публика бы устраивала еще более громкие аплодисменты и страстные шумные обсуждения.
Дебора Войт: Да, на мой взгляд, прослушивания и должны проходить только в большом зале, чтобы с первого тура нам, членам жюри, было понятно, как в нем звучат голоса, особенно крупные. Большой голос нуждается в другом пространстве, потому что в таком маленьком зале они могут показаться более жесткими. Жюри, конечно, приходится применять весь свой огромный опыт слушания, чтобы понять, вообразить, додумать, как голос певца мог бы звучать.
Что вы можете сказать об общем уровне участников?
Дебора Войт: Я бы пока воздержалась от конкретных комментариев, но уже могу сказать, что я услышала несколько человек вполне международного калибра. Требование первого тура - ария XVII-XVIII веков - очень интересное, но не все певцы с этим справились. Я, к примеру, когда-то пела арию Come scoglio из "Так поступают все" Моцарта, но поняла, что это не мое. Членов жюри поразило, насколько разумно многие выбрали репертуар, потому что и среди барочной музыки нашлись удобные арии их голосам.
Мне бы очень хотелось послушать на этом конкурсе певцов из Америки и Европы. Не знаю, в чем причина, может быть, в недостаточной рекламе, может быть, в том, что не все знают, что этот конкурс знаменит не только пианистами, скрипачами и виолончелистами, но еще и вокалистами. Может быть, иностранных певцов смущает необходимость разучивания произведений на русском языке, который очень сложен. Но когда я участвовала, музыкантов из США и Европы было не в пример больше. Честно говоря, я не вращаюсь в академических кругах и не совсем владею информацией, но я все же знаю о таких вокальных конкурсах, как "Бельведер", в Метрополитен опера, в Кардиффе.
После конкурса Чайковского вам доводилось петь музыку этого композитора?
Дебора Войт: Нет, только те два конкурсных романса я и знаю. Я всю жизнь посвятила немецкой и итальянской музыке, пела Вагнера, Верди и Пуччини. Для разучивания русского языка мне понадобилось бы много времени. Хотя сейчас, слушая на конкурсе его романсы, я понимаю, как они мне нравятся, насколько в нем много романтического, драматического и психологического, как они разнообразны по настроению и как мне бы хотелось их исполнить.