13.07.2015 22:00
Культура

"Золушку" Балета Нюрнберга представили на Чеховском фестивале

"Золушка" Балета Нюрнберга на Чеховском фестивале
Текст:  Лейла Гучмазова
Российская газета - Федеральный выпуск: №152 (6723)
Любая новая версия "Золушки" Прокофьева стимулирует любопытство и скепсис, потому чуда из Нюрнберга ждали с пристрастием. Страсти подогрел экс-танцовщик известных европейских трупп, ныне главный режиссер и хореограф театра, без обиняков официально назвав балет "танцевальной пьесой Гойо Монтеро". Сказано точно, пьеса личная, от привычной "Золушки" осталась только фабула, все остальное обнажает психологический портрет автора. Может, даже больше, чем он рассчитывал.
Читать на сайте RG.RU
В Москве открылся Чеховский театральный фестиваль

Прежде всего, Гойо Монтеро адепт традиционной гендерной модели. Отца Золушки он посадил в инвалидную коляску - ведь не может же родной здоровый отец позволить издеваться над собственным ребенком. А партии мачехи и сестер отдал мужчинам - ведь не может же хрупкая женская натура так унижать себе подобную. Сама Золушка поначалу просто Маугли без нежного налета киплинговской сказки. Живет в конуре, живописно придуманной сценографом Вереной Хаммерляйн, ходит на скрюченных лапках, лохмато шарахается от людей. А когда не успевает спрятаться, плечистые сестрицы хватают ее за перетянутую ремнями спину (находка для нестандартных танцподдержек) и швыряют так, что у зала перехватывает дыхание. Амплитуда полетов, жесткость сестриц-травести и эти самые ремни поперек тельца Золушки внятно отдают садизмом.

Понятно, что в такой сказке нет места прекрасной фее. На помощь Золушке прилетают странные сизые птицы (смешанный кордебалет), но помогают они не просто так, прежде нагнетаются страсти. Заметив, что Золушка подружилась с птицей, мачеха заталкивает пернатую в печь, и девочке остается лишь горстка пепла для горьких слез - такой вот привет из Нюрнберга. Зато потом стая в благодарность за доброту отбивает бедняжку от злого мира, заклевывая к финалу мачеху и сестриц, отчего вся история про Маугли окончательно кажется снятой Хичкоком.

Роман Виктюк раскрыл секрет премьеры спектакля "Федра"

Можно углубляться в вульгарный психоанализ, по воле хореографа заглядывая во втором акте в чудесные сны всего в белом блондина-принца (видеоарт просто создан для сказок). Можно после Киплинга и Хичкока искать перевода на балетный язык и тогда уж увидеть над этим спектаклем громадную тень Мэтью Боурна - и совсем не его "Золушки", а мужского пернатого "Лебединого озера", показанных Москве все тем же неутомимым Чеховским фестивалем в 2011 и 2007-м.

В худшем случае, разглядеть в крепких сестрицах их коллег из мужского "Балета Трокадеро", нещадно комикующего в женских партиях. Но нужно уточнить, что исполнительница заглавной роли Саяка Кадо, демократично перечисленная в программке среди остальных коллег, отменная танцовщица и потрясающей храбрости артистка, держащая спектакль. А вся эта вящая наивность режиссуры и танца при всей вторичности идей ладно скроена, крепко сшита и проутюжена агрессивным визуальным рядом.

Можно поддержать и Гойо Монтеро, раз уж лучшие балетные умы чаще видят в этой сказке волшебный социальный лифт, а не его наивное "полюбите страшненького". Можно даже вспомнить, что Нюрнберг совсем не балетный центр, и для города в полмиллиона душ такой спектакль сенсация и гордость - представьте равных ему по населению Тулу и Чебоксары. Да и московская публика, все три гастрольных дня державшая аншлаги, не так уж неправа, имея право устать от туфелек, фей и прочих карет российских "Золушек" от Москвы до самых до окраин.

Вот только Прокофьева жалко. Так с ним не обращались уже давно.

Драматический театр