Именно он поставил бродвейские мюзиклы "Питер Пэн" и "Скрипач на крыше", а в 1957 году - "Вестсайдскую историю", позже ставшую знаменитым фильмом с его танцами. За океаном сын эмигрантов из российской империи Рабиновичей давно занимает второе место в пантеоне великих хореографов вслед за другим сыном нашей щедрой родины Джорджем Баланчиным. Может, именно "номер два" объясняет редкость балетов Роббинса на российских просторах, когда баланчинизация всей страны уже худо-бедно произошла. Разве что Пермский театр оперы и балета радовал веселым "Концертом", а Мариинский еще в 1992 году - триптихом "В ночи" с юными прекрасными Дианой Вишневой и Ульяной Лопаткиной. Теперь сочинения Роббинса будут исполняться личными стараниями худрука балета Московского академического Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко Игоря Зеленского, на пике карьеры танцевавшего в Нью-Йорке опусы великого старца, и Американского посольства, поддержавшего славный почин.
Три собранных в вечер балета сделаны на музыку Шопена. Язвительный Морис Бежар давно заметил, что пьесы Шопена для танцовщика сродни закату солнца на открытке - так красивы, что нравятся всем. Роббинс, однако, смог в свои бессюжетные миниатюры "В ночи" на сборник ноктюрнов заложить характеры и отношения с налетом элегии. Из них получается либо скучный гербарий, либо чудное собрание изысканных танцев - это зависит от артистов. В уже помянутой давней версии Мариинского "В ночи" выглядел щемящим до слез, в нынешней версии МАМТа - суховатым до скуки. Самым гуманным будет объяснить скованность героев и особенно героинь премьерным волнением и приглядом из-за кулис переносивших хореографию Бена Хьюса, Изабель Герен-Фролиш и Киплинга Хьюстона, хранящих патентованный стиль Джерома Роббинса.
"Другие танцы" был единственной российской премьерой вечера, притом с большим культурным шлейфом. Джером Роббинс ставил его на знаменитых балетных беглецов Наталью Макарову и Михаила Барышникова, и Misha & Natasha с триумфом танцевали премьеру 9 мая 1976 года на сцене Линкольн Центра. МАМТ доверил сокровище своим приглашенным солистам, мировым звездам и беглецам новейшего времени Наталье Осиповой и Сергею Полунину, сбежавшим из Большого через Михайловский в Ковент Гарден (в первом случае) и из "Ковент-Гардена" - в МАМТ (во втором). С дуэтом у дуэта не заладилось. Почти безупречная Осипова порхала в вальсе, лукавила в мазурках и добирала недостающую устойчивость в поддержках исключительно собственными силами, поскольку достойный ее партнер, в отличие от легендарного Misha, в этот раз громко приземлялся на "чужие" ноги и был занят главным образом собой. Впрочем, "Другие танцы" - в надежных ногах, и у звездных профи будет много шансов исполнить их лучше.
Припасенный к финалу "Концерт" хоть и отходит от "заката солнца на открытке", не может не нравиться. Это редкий в балетном мире скетч с точными характерами и местом для актерского подвига. К пианисту на концерт стекается публика, а ведь давно известно, что нормальные люди в театр не ходят. Чувствительная барышня прилипла к роялю, не заметив, что из-под нее убрали стул. Тетка-синий чулок извелась от вида красотки, гуляющей в театр с дальним прицелом. Бедняга-муж, терпящий культурный досуг, едва не закалывает деспота-жену. Откуда ни возьмись на сцену вылетает шестерка кордебалетных девах, путающих порядок па. Все бегут направо - одна налево, все тянутся наверх - две вниз, а когда и куда девать руки не знает толком никто. Апофеоз балетной дури превращает бывших меломанов в бабочек и жучков, а заканчивается вспышкой пианиста, погнавшего фауну сачком.
Публика счастлива. Шопен и Роббинс Москвой освоены. Для счастья в летний вечер больше ничего и не нужно.