В автобиографии Зощенко писал, что родился в Полтаве в 1895 году. А ведь на самом деле - в Петербурге в 1894-м.
Валерий Попов: Это писательская воля, она выбирает версию, которая ему в данный момент подходит. Может быть, ему это было нужно для какого-то рассказа. Может, насчет пенсии волновался. Сходство с Гоголем, тоже родившимся в Полтавской губернии, очень его занимало, он всячески обыгрывал их сходство. Все гении - мастера имиджа...
Афоризмы Зощенко можно издать, как афоризмы и изречения Раневской...
Валерий Попов: Нет, просто хохм как таковых Зощенко не любил, и вычленять их не надо. Он был серьезный, глубокий человек. И он сделал шаг, во многом трагический. Но без него бы он как писатель не состоялся. Защищал царя, а успеха достиг при новой власти. Будучи дворянином, стал певцом толпы, послереволюционных безобразий и ужасов. Понял, что дворянская жизнь и дворянская литература закончились.
Тут я вспомнил Довлатова, о котором тоже выпустил книгу в серии "ЖЗЛ". Большой писатель должен сделать какой-то колоссальный прыжок. От этого рискового и отчаянного прыжка потом очень многое зависит. Довлатов "прыгнул" в Америку, и это его здорово мобилизовало. А Зощенко, царский офицер, стал прибивать подметки и смеяться шуткам сапожников. Это подвиг самопожертвования. Всю жизнь он страдал от своих героев. Но без сверхусилия не рождается великая литература. Когда человек пишет о том, что писали до него, в прежней этике и эстетике, гениального не возникает. Пушкин ведь тоже " перевернул" литературу. В главе "Свой среди чужих" я пишу о том, как другой гений - Зощенко - совершил невероятный скачок. Он не сразу нашел свою манеру письма, свою гениальную форму, сначала писал в пышно-восторженном стиле. Были модны Арцыбашев, Вержбицкая, их герои - изломанные, вычурные аристократы... И вдруг Зощенко открывает нам жизнь социальных низов: сапожники, крестьяне, мелкие служащие. И именно из их жизни, из их безграмотности создает шедевры. Алмазы можно найти только там, где до тебя их никто не искал. Для писателя, увы, "чем хуже, тем лучше". Надо упасть в самую грязь, прыгнуть, как Иванушка-дурачок, в котел с кипятком, именно после этого он стал прекрасен. Вот этот "прыжок" и есть главный подвиг писательской жизни.
Будут ли нынешние читатели смеяться над его рассказами?
Валерий Попов: Думаю, что ничего у Зощенко не устарело. Его герой универсален, на все времена. В конце книги я пишу, как взялся за дверную ручку маршрутки, стал дергать, высунулась рожа, и я услышал: "Подергай еще! Я тебе голову сейчас так дерну, быстро на кладбище окажешься". Абсолютный герой Зощенко! Он соединил низкое с высоким, спас народ. И сейчас может превращать обывателей в читателей.
Зощенко умер в нищете и опале. Даже похоронить его на "Литераторских мостках", где могилы выдающихся писателей, ленинградские власти не разрешили, и некролог в газете "Ленинградская правда" был крохотным, похожим на объявление.
Валерий Попов: Ненавижу, когда смакуют худшее: мол, загубили, затравили... На самом деле, он прожил замечательную, красивую жизнь. Красавец, щеголь, одно время даже богач! Замечательные поклонницы помогали и даже спасали его. Его любили, обожали, узнавали. Даже остановку автобуса "Улица зодчего Росси" кондуктора объявляли: "Улица Зощенко Росси". Фамилию Зощенко знали лучше, чем слово "зодчий" и чем архитектора Росси. А умирать всегда грустно... Хотя именно перед смертью ему дали повышенную пенсию. И именно оформляя ее, он переутомился и тяжело заболел. Чисто зощенковская трагикомическая ситуация.
Когда вы писали эту книгу, что новое, неожиданное открылось вам?
Валерий Попов: Я очень благодарен коллекционеру Александру Александровичу Бессмертному, он всю жизнь собирает материалы про Зощенко, дал мне старые газеты и журналы, и я нырнул в то время, посмотрел, как там жили. Интереснейшие параллели с современностью! Писали, что хорошо идут маленькие книжицы, малограмотные поселяне покупали их за 2 копейки, читали, наслаждались. Зощенко с гирляндой своих тоненьких книжек удачно "вписался в маркетинг". Роскошные тома в золоте были тогда не ко времени. Интересно было узнавать подробности про Первый съезд советских писателей в 1934 году, про "Ленинградское дело", про литературный бомонд того времени (сейчас такого даже близко нет). И про отношения писателей с властью. После съезда лучшим писателям (лучшим с точки зрения властей - но не только) дали дачи, квартиры. Зощенко получил четырехкомнатную квартиру. Денег не жалели. Власть понимала, что литературу надо поддерживать, это картина времени.
Много неожиданного узнал о поездке писателей по Беломорканалу. Сначала писателей собрали в ленинградской гостинице "Европейская". Три дня поили и кормили их, а потом они, веселые и пьяные, сели на пароход и очнулись среди суровых пейзажей Беломорско-Балтийского канала. И все поняли, что с этой "подводной лодки" им не уйти, придется обязательно что-то написать. Зощенко написал о "перековке" крупного международного авантюриста, "фармазонщика". Конечно, компромисс. Квартиры даром не дают! Но в целом компромисс Зощенко с властью не удался. Из роскошной четырехкомнатной квартиры он "скатился" до скромной двухкомнатной. И за это мы еще больше любим его.