В ней я прежде всего назвал бы данные заявления чистой фальсификацией, компрометирующей моих украинских коллег. Заказом спецслужб государств, враждебных Украине. Потому что после знакомства с этой информацией в памяти неизбежно возникают ассоциации с "полезными" и "неполезными" гражданами одного европейского государства, закончившего свое существование в 1945 году. В том числе и потому, что делило своих и не своих граждан по списочным составам с таким усердием, что "неполезные" в конце концов были лишены права на жизнь. Это во-первых.
Во-вторых, публикация подобных - "белых" - списков ставит в заведомо неловкое положение людей, в них попавших. Если не ошибаюсь, в 1947 году в одной из главных советских газет была опубликована гневная статья "С кем вы, мастера американской культуры?" И как-то сразу становилось неловко не только за Эрнеста Хемингуэя, но даже и за Говарда Фаста, был такой писатель-коммунист, чуть позже оговоривший своих коллег на допросе в Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Если тебе нравится Горький или Эйзенштейн, то ты точно ведешь подрывную деятельность против фундаментальных ценностей США, мне казалось, что эта логика давно канула в Лету.
Поэтому вполне понятно, почему артисты, писатели, музыканты, упомянутые в этом "Белом списке", не поспешили выразить свою благодарность украинскому Министерству культуры. Самые чуткие из них уловили дымовую завесу спецоперации. И естественно, удивившись обрушившейся на них чести, попросили не втягивать их в политику, справедливо полагая, что они занимаются чем-то другим. Другим, но, тем не менее, необходимым десяткам миллионов людей.
Повторю, все это я бы написал, если бы был настоящим пламенным публицистом. Но поскольку я не принадлежу к этому высокому племени, то на мою долю остаются лишь некоторые невеселые размышления. И прежде, чем поделиться ими с читателями "Российской газеты", я просил бы вытерпеть старый советский анекдот в моем совершенно несмешном изложении. Как говорится, соль и перец будете добавлять по вкусу. Так вот, встречаются русский и американец. В Кремле - Леонид Брежнев, в Белом доме - Джимми Картер. Русский, он же советский, спрашивает американца: "А как у вас со свободой слова?" Американец отвечает: "Очень просто. Я могу прийти к Белому дому с плакатом "Джимми Картера - в отставку!" и еще выкрикивать эти слова. А как у вас в Советском Союзе?" На что русский ему отвечает: "И у нас со свободой слова все в порядке. Я спокойно могу выйти на Красную площадь с плакатом "Джимми Картера в отставку!" и так же выкрикивать эти слова".
Понимаю, что в моем нынешнем изложении это вовсе невеселая шутка, притом, что, когда она была впервые услышана - почти пятьдесят лет назад, - мы смеялись вовсю. Наверное, потому, что сегодня свободы слова куда как больше, чем в брежневские времена. Но не вспомнить ее не мог. В конце концов, какое мне дело до того, какие ошибки (я выбрал это вежливое и вполне нейтральное слово, прошу оценить. - М. Ш.) делают мои коллеги в Киеве. Мне значительно важнее, чтобы подобных ошибок не делали мои товарищи и друзья в Москве, равно как и в других городах и весях нашего огромного и прекрасного Отечества. Изучив "белый список" украинского минкульта, журналисты тут же поспешили сообщить своей аудитории, кто друг, а кто враг. А тут еще и Борис Гребенщиков оказался в Одессе и даже, как свидетельствуют, разговаривал с М. Саакашвили. За что его пообещали "вычеркнуть из русской истории". Скажу сразу, я крайне отрицательно отношусь к нынешнему губернатору Одесской области. И потому, что он открытый враг современной России, и потому, что он принес множество бед грузинскому народу. Но не стоит эмоционально поспешно решать судьбу Бориса Гребещикова. Бернард Шоу, к примеру, гений из гениев, состоял в переписке с Муссолини и интересовался идеями Гитлера, что не помешало ему в июле 1931 года приехать в Москву в том числе и для того, чтобы отметить свое 75-летие. В Ленине, которого он увидел в Мавзолее, он разглядел черты аристократа, Сталина считал настоящим джентльменом, а свою речь на торжественном собрании в Колонном зале, устроенном в его честь, начал по-русски: "Товарищи!" И забыл про всяких там дуче и фюреров. А Борису Гребенщикову всего лишь чуть больше 60-ти.
Художники - не политики. Хорошо это или плохо, это другой вопрос. Но они люди, созданные для диалога. Концерты Михаила Жванецкого в Киеве показали, что мы - жители России и жители Украины - по-прежнему смеемся над одними и теми же шутками. И русский народ никогда не будет врагом народу украинскому. Хотя бы потому, что мы вместе победили в одной великой войне. Потому, что читали одни и те же книги, вырастали на одних и тех же фильмах, пели и поем одни и те же песни. Поэтому Иосиф Кобзон останется частью украинской жизни не в меньшей степени, чем Андрей Макаревич. И они оба останутся частью российского бытия. Хотя, как известно, они в разных списках, составленных киевскими властями.
Мною движет вовсе не благодушие, не идеалистическое прекраснодушие, граничащее с идиотизмом. Когда люди стреляют друг в друга, их трудно убеждать в том, что лучше бы жить дружно. Тем более когда речь идет о жизни и смерти. Но не надо быть мудрецом, чтобы постоянно напоминать одну простую истину: все войны заканчиваются миром. Нам все равно придется разговаривать друг с другом. Деятели культуры пытаются делать первые шаги. Они могут ошибаться. Порой серьезно. Но не надо записывать их в ряды врагов Отечества.