"Я предлагаю Минина расплавить. Пожарского - зачем на пьедестал? Подумаешь, они спасли Россию! А может, было б лучше не спасать? - эти строки поэта Джека Алтаузена на открывшейся выставке звучат как эпиграф для века провокаций. " Век трагедий", "век побед" - к таким " регалиям" двадцатое столетие привыкло, а вот век провокаций...
Провокаций искусных, острых, ловящих тех, кого провоцируют в сценарии риска, самых разных - от сферы искусства и мысли до геополитической.
Выставка "Православная Русь" и на этот раз не изменила себе - зрителей ждет неожиданная родная история.
Это выставка незабываемых кадров кинохроники, фотографий, документов и необычных цитат. Нет, конечно, не обошлось и без привычных слов Бунина: "Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы жили". Или Волошина "С Россией кончено… На последях Ее мы прогалдели, проболтали...". Но еще больше цитат непривычных на слух, начиная от слов Гамсуна: "Москва - это сказочный город". И заканчивая словами Патриарха о необходимости "не уклоняться от исторической обязанности быть победителями".
Выставка хороша тем, что она не сводится к одному чувству. Вот ты нажимаешь в первом зале плашки на экранах и перед тобой в точнейших цифрах разворачивается цветущая сложность жизни России начала 20 века - от добычи каменного угля до книг, изданных на 49 языках народов России, от доходов предприятий до употребления спиртного (предпоследнее место в мире, между прочим, держали).
И вот уже ты готов переполниться ностальгией по поводу "России, которую мы потеряли", а перед тобой огромный стенд, рассказывающий о неготовности власти к вызовам времени - и все самые крупные вызовы налицо - от крестьянского до национального вопроса, от низкого уровня жизни до упадка церковной жизни в православии.
Только ты начинаешь раздражаться косностью и с дополнительным любопытством поглядывать на Ленина в парике, собравшегося в Разлив, а перед тобой история, как государь император пытался избежать втягивания страны в войну в 1914-м и надеялся, что разгорающийся конфликт разрешится Гаагским трибуналом.
И так все время. То постановка "Дней Турбиных", то казни, казни, казни и проплывающие на экране лица казненных, которые не отпускают твоих глаз. Буквально как привязанный идешь за убегающей фотографией и думаешь "Какое же невероятное лицо ц этого Стефана Фомина" , а он при ближайшем рассмотрении оказывается теперешним святым Севастианом Карагандинским.
И пока историю качает на крутых качелях смыслов длинной лентой разворачиваются лица первостатейных персон русской культуры - от Бердяева с Булгаковым до Чехова с Серовым.
Питирим Сорокин глазом и слухом первого великого мирового социолога наблюдает, как исчезает безграмотность, поднимается народное просвещение, расцветает наука, а великий князь Олег Романов идет на войну и гибнет. Октябрьская революция - в той же сети парадоксов понимания. Революционеры находились в состоянии "слабее некуда", а революция произошла, первые декреты о земле и о мире, и тут же воссоздание Патриашества в России - в 1917 году.
И ни на что не нужно закрывать глаза, как посоветовал патриарх Кирилл, открывая выставку. Анализируя тираническое правление нельзя стирать пришедшихся на него побед, гордясь победами, нельзя забыть хоть об одной невинно убиенной жертве.
Парадоксы времени и территории ловят и наши современиками. "Мы слишком космичны. Отсюда наши беды. Обрабатывать свой виноградник - не наша философия", - это Фазиль Искандер, между прочим, сказал.