За право вести вечер боролись ректор школы-студии МХАТ Игорь Золотовицкий, телеведущий Иван Ургант, два Верника – Игорь и Вадим, и от перспективной мхатовской молодежи – актер Андрей Бурковский. Победили сильнейшие на сегодня в жанре парного конферанса – Золотовицкий и Ургант, выплеснув на гостей Табакова такую ударную дозу юмора, что даже выступление Михаила Жванецкого после них выглядело грустной и суровой прозой жизни. «У меня есть парочка шуток про возраст - это когда я выхожу на сцену, надеваю очки и говорю, что отход ко сну - как отъезд в другой город, или что старость – это пиджак, заправленный в брюки. И бесконечная проверка змейки брюк, хотя внешней угрозы – никакой, - начал поздравление Михаил Жванецкий. - Но я хочу сказать несколько слов посерьезнее – ведь я владею всеми жанрами. Олег Павлович, любимый, кумиры поседели. Нам не с чем подойти к женщине – только с мудростью наперевес. Подаренные часы имеют вид символа – обтикивают со всех сторон… Откуда в тебе такая сила? Два первоклассных театра. Миллионы ролей. Для этого нужна железная воля и стальные нервы. Ты когда идешь сквозь скобу в аэропорту – она звенит? Ведь все, что ты создал - живет, звенит, переливается… Жизнь наша с тобой проста сегодня: сидим в приемной у дерматолога, потому у уролога, потом у микробиолога, потом у преподавателя в школе – пришли поговорить о детях. Мы уже не пытаемся что-то изменить: главное – не ухудшить. Обнимаю тебя осторожно – постоим, обнявшись, чтобы стало легче стоять…»
Первые овации зала вызвали приветствия не просто современников Олега Табакова, а его старших товарищей – «уникального творческого коллектива, элитного клуба, в который входят только те, у кого в паспорте записано 80+», - анонсировали появление на сцене Александра Ширвиндта, Станислава Любшина, Юрия Соломина и примкнувшего к ним из «клуба кому за сто» Владимира Зельдина. «Даже если он что-то забудет, как зовут его, кто он и где, Табакова всегда помнить будет, а забудет – напомним ему», - пел, видимо, хор ангелов, вывозя Зельдина на белом трехметровом лебеде на сцену. «Вообще это наша театральная команда паралимпийцев, - острил Ширвиндт. - Но мы без допинга. Если суммировать приветствующих по сумме годов, мы втроем – Слава, Юра и я, и плюс Володя Зельдин - это получается где-то в районе пятиста лет. Так что мы сейчас возьмем Владимира Михайловича (Зельдина – ред.), сядем в кресла, и споем здравницу…»
Вообще вечер удался: Константин Хабенский летал под колосниками на метле, Марина Зудина грациозно пела «Мой парень крут и знаменит» - арию из мюзикла «Кошки», Сергей Безруков, напомнив о совместной игре Моцарта и Сальери в сошедшем из репертуара спектакле «Амадей», под мелодию из «Карнавала» умолял: «Отрави же отрави, отрави ну хоть немного». Самые брутальные представители мужской половины труппы московского Художественного театра поздравление от настоящих мужчин преподносили под аккорды «Любэ»: «Худрук батяня, батаня худрук, ты сердце не прячешь от творческих мук. Ты круче Де Ниры, мудрее, чем Брук. Худрук, е, худрук, е, худрук» ну и так далее. Владимир Машков в гриме и костюме из «Матросской тишины» почти сам крутил кульбиты, Полина Гагарина – выпускница Школы-студии МХАТ, посвятила юбиляру песню, ансамбль песни и пляски Российской армии имени Александрова вместо «Калинка, калинка…» дружным хором грянул «Эх Маринка, Маринка, Маринка моя», а Владимир Спиваков напомнил редкую оркестровую запись, когда солистами оркестра «Виртуозы Москвы» выступили Табаков, Захаров и доктор Рошаль.
В капустнике нашлось место всем ученикам Табакова от первого выпуска в ГИТИСе 1980 года до сегодняшних студентов Школы-студии МХАТ. А две труппы - МХТ и Табакерки в конце концов подрались на сцене, выясняя, кого Табаков сегодня любит больше. Ведь в любви юбиляру в тот вечер признавались не только все дамы московского Художественного театра и «Табакерки», но и все его друзья, коллеги и примкнувшие к ним товарищи. Письменно, устно, - ну кто как смог добиться внимания. «У вас много ролей, много фильмов и спектаклей, - констатировал Евгений Гришковец. - Но у вас еще и много театров, и много эпох. И во всех этих эпохах вы всегда были современником. Никогда не были юнцом и ни в одной эпохе вы не станете стариком. У вас много зрителей, и много друзей. Есть и враги. Вы милый, обаятельный и самый смешной. А если вы страшный, то об этом знают только те, кто работает с вами. Я с вами работал, мне довелось. Вы самый страшный. И очень любимый, поэтому вы большой, а не великий. Потому что великими мы восхищаемся, а больших любим».
Кто были
Ни одного билета на этот вечер в МХТ не продавалось, в зале (на тысячу мест) собрались только члены семьи – все поколения Табаковых, и гости, получившие личное приглашение от Олега Павловича. Из Санкт-Петербурга приехал художественный руководитель Малого драматического театра Лев Додин; пришли практически все худруки московских театров, а кто не смог лично быть – прислал видеопоздравления. Места в ложе заняли Светлана Медведева и Наина Ельцина. Рядом с юбиляром в партере разместились зампредседателя правительства РФ Ольга Голодец, глава Олимпийского комитета России Александр Жуков и министр культуры РФ Владимир Мединский.
Что подарили
Самый смешной подарок вручил Олегу Табакову Владимир Зельдин – желтые хризантемы. «Я принес тебе в подарок цветы со смыслом: отцвели уж давно хризантемы в саду, а любовь все живет в моем сердце, живет», - пропел актер, заметив, что он мог бы быть юбиляру отцом, и пожелав друг другу новых встреч на новых юбилеях: «Не говори длинно, ибо жизнь коротка. Живи долго, и твори, как ты умеешь жить на сцене».
Что говорили
Евгений Миронов: «Как же вы все успеваете? Можно научить играть Гамлета, но этому научить нельзя… Я никогда не забуду, как однажды стоял у МХАТа, мерз, и вы меня заметили. Почему – до сих пор не знаю. Вы дали мне свой телефон, взяли меня на курс, устроили маму и папу на работу… Такое не забывается…»
Галина Волчек: «Больше всего в жизни я верю в материнскую любовь. И поэтому мое отношение к Олегу Павловичу – оно именно вот такое: материнская любовь. Мне его в наследство передала Марья Андреевна, мама Лелика. Я помню эту прекрасную женщину, как будто вот сейчас вижу. И вообще как можно забыть какие-то моменты из нашей жизни. Вот мы все стоим, ждем его, он не приходит на радио записываться – а он не грешил опозданиями, и вдруг влетает Лелик и орет на все радио: «У меня сын родился!» Как можно это забыть, что родился Антошка, к которому тоже отчасти моя материнская любовь имеет отношение... Я не могу забыть, как мы пятнадцатый раз сдавали «Эшелон», пришло все начальство, вся комиссия, и они в пятнадцатый раз встали молча, и пошли, не сказав ни слова. И Лелик, который в то время был директором, просто заорал им вслед: «Ну если у вас нет мнения, то впечатление-то у вас есть?» Как бы нас жизнь не развела, какие бы ни были ситуации, все равно эту материнскую любовь ее ничем не вытравишь. Никогда. Желаю тебе только одного – бодрости духа и физического здоровья. И всем твоим близким».
Олег Табаков: «Я вам так скажу, самая главная моя радость – это то, что выросло не поротое на конюшнях поколение. Я хочу вас предупредить всерьез: кажется, они вот–вот и придут. Так что дай бог им здоровья, сил и желания идти!»