Сегодня многие адвокаты становятся телезвездами, активно защищая своих клиентов на телеэкранах и страницах газет. Уместно ли выносить защиту из зала суда в прямой эфир?
Юрий Пилипенко: Адвокат должен уметь хранить гордое молчание. Сегодня в соответствии с нашими правилами имя доверителя (или наименование, если речь идет о юридическом лице) относится к адвокатской тайне. И без разрешения предавать его огласке нельзя.
Хотя адвокаты иногда манкируют обязанностью хранить тайну. Зачастую они делают это вовсе не злонамеренно, а в бытовой обстановке ради бахвальства либо делясь впечатлениями, что не выходит за пределы узкого круга общения и, как правило, вреда не приносит.
А если адвокат захочет использовать имена своих клиентов в рекламе после того, как все дела уже отшумели?
Юрий Пилипенко: Добросовестный адвокат найдет способ, как этически верно рассказать о своей практике.
Например, я могу сообщить, что в интересах России успешно вел дело по иску к ней на 8 млрд долларов, консультирую многих российских политиков. Также способствовал привлечению одной сверхдержавы к юридической ответственности в российском суде, но более никаких деталей. Это будет достаточно корректно - никаких конкретных сведений, ничего из того, что составляет адвокатскую тайну.
Как бороться с нарушениями обязанности хранить адвокатскую тайну?
Юрий Пилипенко: Лично я сторонник более высокой самодисциплины моих коллег и считаю, что органы адвокатского самоуправления должны более активно, в том числе и в порядке привлечения к дисциплинарной ответственности, напоминать адвокатам об их сакральной обязанности. А преднамеренное, умышленное и корыстное раскрытие адвокатом конфиденциальных сведений должно в итоге приводить к прекращению адвокатского статуса.
Другая сторона медали: когда у адвоката кто-то пытается выведать его профессиональные секреты. Приходится ли защитникам сталкиваться с покушениями на адвокатскую тайну со стороны правоохранительных органов? Есть такая проблема?
Юрий Пилипенко: Федеральная палата адвокатов фиксирует в год примерно 25 случаев, когда в адвокатских образованиях проводятся обыски с целью получить по делу сведения, составляющие, как правило, адвокатскую тайну. На наш взгляд, это слишком много. Тем более что во время обысков правоохранители изымают материалы "чохом", без разбора. И из адвокатских досье к следствию в коробках и на жестких дисках попадают сведения о других делах, которые ведет тот или иной адвокат. Это наносит непоправимый ущерб правосудию. Не адвокатам, подчеркиваю, а именно правосудию. Адвокаты ведь хотя и важная, но только часть правосудия.
Поможет ли постановление Конституционного Суда сократить число злоупотреблений в отношении адвокатской тайны?
Юрий Пилипенко: В постановлении немало чрезвычайно важных положений, направленных на защиту адвокатской тайны. Прежде всего Конституционный Суд указал, что ограничения права лица на конфиденциальный характер отношений с адвокатом допустимы лишь тогда, когда они адекватны и соразмерны целям защиты других конституционно значимых ценностей.
Также в постановлении отмечено, что вмешательство государственных органов в отношения лица и его адвоката возможно лишь в исключительных случаях. Конституционный Суд вновь подтвердил свою прежнюю позицию, которую, к сожалению, на практике часто забывают представители правоохранительных органов. Речь идет о том, что приоритет УПК перед другими федеральными законами не является безусловным. И, соответственно, ряд положений УПК не может применяться без учета специальных норм Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации".
Например?
Юрий Пилипенко: Конституционный Суд в очередной раз указал на необходимость строгого соблюдения правила об обязательной судебной санкции обыска у адвоката. Это значит, что без предварительного разрешения суда обыск в адвокатских образованиях и в иных помещениях адвоката невозможен.
Разве следователи не обязаны и так брать в суде санкцию на обыск?
Юрий Пилипенко: По общему правилу, установленному уголовно-процессуальным законом, с разрешения суда могут проводиться только обыск жилища и личный обыск. На обыск других помещений, скажем, офисов, судебной санкции не требуется.
Однако оперативно-розыскные мероприятия и следственные действия в отношении адвоката, в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых для осуществления адвокатской деятельности, должны проводиться с учетом положений Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации". В нем содержится требование, что подобные мероприятия и действия допустимы только на основании судебного решения.
Более того, там же указано, что предметы и документы могут быть использованы в качестве доказательств обвинения только в тех случаях, когда они не входят в производство адвоката по делам его доверителей. Исключение сделано только для орудий преступления и предметов, изъятых или ограниченных в обороте.
Правоохранители нередко "забывают" об этих требованиях федерального законодательства.
Случается, что в судебном постановлении на обыск дается неопределенный перечень подлежащих изъятию предметов или этот список делается открытым: "...а также иные предметы, имеющие значение для дела". Очень часто при обыске следователи выходят за рамки судебного решения - изымают компьютеры, базы данных с конфиденциальными сведениями, адвокатские досье по не имеющим никакого отношения к расследуемому уголовному делу делам граждан и организаций, которыми занимается адвокат. Постановление Конституционного Суда должно прекратить подобную незаконную практику.
Наконец, в постановлении подтверждена прежняя позиция Конституционного Суда (высказанная, в частности, еще в 2005 г.): в судебном решении должны быть указаны конкретные документы и предметы, являющиеся объектом обыска (чтобы обыск не привел к получению информации о доверителях адвоката, не имеющих отношения к данному уголовному делу). Также суд должен сослаться на данные, которые служат основанием для проведения обыска.
Эта позиция конкретизирована в постановлении: изъятие адвокатского производства целиком в ходе обыска недопустимо. То есть следователь не может прийти и забрать все: мол, у себя в кабинете разберусь.
Равно недопустимо применение видео-, фото- и иной фиксации материалов адвокатских производств.
Значит, от произвола под видом обысков постановление Конституционного Cуда вас защитило?
Юрий Пилипенко: Оно, безусловно, является важным шагом к тому, чтобы судебные решения об обыске приобрели более определенный характер. Адвокатское сообщество давно обосновывает необходимость такого шага, и данное предписание Конституционного Суда нами приветствуется. Мы рассчитываем на то, что и суды в свою очередь осознают всю меру возлагаемой на них ответственности.
Общее впечатление от постановления Конституционного Суда в значительной степени позитивное.
Можно ли сказать, что все проблемы защиты адвокатской тайны сняты - урегулированы законодательно и разъяснены Конституционным Судом?
Юрий Пилипенко: Мы живем в мире, где ничто не идеально. И лично мне, единственному, возможно, доктору наук, защитившему диссертацию по проблеме адвокатской тайны, представляется, что некоторые проблемы еще требуют и законодательного решения, и дополнительного разъяснения высших судебных инстанций.
Что вы имеете в виду?
Юрий Пилипенко: В постановлении, в частности, намеком презюмируется преступный характер отношений между адвокатом и его клиентом как основание для следователя хлопотать перед судом об обыске у адвоката. Но есть принцип презумпции невиновности, без приговора суда никто, тем более следователь, делать вывод о преступном характере отношений не вправе. Нет ли здесь попытки расширить установленный законом перечень того, что не может быть отнесено к адвокатской тайне?
Беспокоит и то, что сейчас в оборот уголовного процесса активно вводится гражданско-правовой термин "злоупотребление правом" (в нашем случае речь идет о злоупотреблении правом на защиту). Да, правоведам он известен давно. Но рассуждать о злоупотреблении правом возможно при равенстве сторон, при их сопоставимом и соразмерном положении. Поэтому и нет сомнений в том, что в гражданском праве этот термин вполне применим.
Но совсем иная ситуация в уголовном процессе. Нас же, адвокатов, фактически подготавливают к тому, что теперь некоторые наши процессуальные действия могут рассматриваться уже как злоупотребление правом и влечь негативные последствия. Это парадокс правового мышления.
Ранее, хотя бы и в позднесоветский период, суды самым внимательным образом относились к нарушениям права на защиту. Лично у меня было несколько дел, в которых кассация именно по таким основаниям отменяла обвинительные приговоры.
В последние же годы право на защиту на практике заметно выхолащивается. К примеру, судьи зачастую не утруждают себя тем, чтобы хоть как-то мотивировать отказы в удовлетворении заявленных защитой ходатайств. А это очень опасная тенденция.
В общем и целом термин "адвокатская тайна" понятен любому человеку. А что он означает для профессионалов?
Юрий Пилипенко: Могу смело предположить, что "в общем и целом" знают об адвокатской тайне не только большинство граждан, но и многие представители правоохранительной системы. Да и не все адвокаты, к сожалению, могут похвастаться глубоким пониманием этого чрезвычайно важного института. Наряду с независимостью адвоката от государства адвокатская тайна составляет стержень нашей профессии. Это, если хотите, дух адвокатуры и "золотое сечение" современного правоприменения.
Почему адвокатская тайна так важна?
Юрий Пилипенко: Адвокатская тайна привносит в нашу жизнь лепту справедливости и толику надежды, что человек в этом сложном мире не одинок. Не случайно ведь она стоит в одном ряду с тайной исповеди.
Любой человек, преступивший закон, остается человеком. В момент, когда наступает возмездие (я имею в виду следствие и вынесение приговора), он противостоит государственной машине, способной в определенные моменты заслонить всю Вселенную. Необъятному ассортименту способов уличить человека в совершении преступления, которого он, возможно, и не совершал, противопоставлена лишь строгая конфиденциальность общения между адвокатом и его подзащитным. Только в христианской (некоторые назвали бы ее европейской) парадигме возможно это явление. Само общение с защитником в уверенности, что все сохранится в тайне, делает этот мир немного менее безнадежным.
Что же представляет собой адвокатская тайна в практическом смысле?
Юрий Пилипенко: Прежде всего адвокатская тайна - это правовой режим, а именно идеальная, сложившаяся совокупность прав и обязанностей разных субъектов, а также санкций, применяемых при наличии нарушений.
Для гражданина это только право. Право безусловно рассчитывать на неприкосновенность информации, которая стала известна адвокату при оказании правовой помощи.
Для адвоката это и право, и обязанность одновременно. Возможно, что прежде всего обязанность и перед его доверителем, и перед профессией.
Для правоохранителей это только обязанность. Обязанность не допускать покушений на сведения, составляющие адвокатскую тайну; обязанность строго соблюдать закон (как в материальных, так и в процессуальных аспектах) при сборе доказательств. И главное помнить, что доступ к конфиденциальной информации возможен лишь в исключительных случаях, предусмотренных законом. О чем и сказано более чем определенно в постановлении Конституционного Суда.
Постановление принято. Что дальше?
Юрий Пилипенко: Конституционный Суд приучил нас к тому, что его постановления относятся к правовым откровениям и сами по себе должны быть объектами тщательного анализа. Мы намерены тщательно проанализировать содержащиеся в новом постановлении положения, привлечь экспертов, провести предметное, всестороннее обсуждение в Комиссии ФПА РФ по этике и стандартам, в Совете ФПА РФ. Только после этого мы сформулируем позицию. Возможно, обратимся за поддержкой к законодателю, в Минюст России, так как для решения некоторых проблем требуются изменения законодательства.
Лично я не теряю исторического оптимизма в нашей стране, где, как заметила мадам де Сталь, "все секрет, но ничто не тайна".
Судья Конституционного Суда Константин Арановский высказал особое мнение по этому делу. Чем оно важно?
Юрий Пилипенко: Позиция Константина Арановского особенно замечательна! Он поддержал общие выводы Конституционного Суда, но предложил, как мне представляется, не равнять адвокатскую тайну с рядовым институтом уголовного процесса, например с выемкой. Он наполнил представление об адвокатской тайне совершенно справедливым, если хотите, пафосом. За что я не могу не быть ему благодарным. К тому же он продемонстрировал совершенно восхитительный стиль русского языка, что очень важно в юридических текстах.
В частности, судья Конституционного Суда Константин Арановский, не вступая в разногласия с выводами, изложенными в постановлении, в своем особом мнении отметил: "Случаи, подобные делу заявителей, даже если в них нет формального нарушения, ставят адвокатскую тайну под сомнение и создают, по выражению ЕСПЧ, "замораживающий эффект" в осуществлении прав на судебную защиту и на квалифицированную юридическую помощь. Они дают гражданам поводы колебаться в доверии адвокатуре и в готовности поручить свои секреты защите, которую плохо защищает закон. ...Пока конституционный статус адвокатуры недостаточно защищен, в частности соблюдением правил адвокатской тайны, она не сможет уверенно поддерживать профессиональные стандарты".
17 декабря 2015 г. Конституционный Суд РФ огласил постановление N 33-П "По делу о проверке конституционности пункта 7 части второй статьи 29, части четвертой статьи 165 и части первой статьи 182 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой граждан А.В. Баляна, М.С. Дзюбы и других".
Жалоба на перечисленные положения УПК РФ, позволяющие суду разрешать следователю досмотр и изъятие у адвоката и в помещении адвокатского образования адвокатских производств, была подана в КС РФ в сентябре 2015 г. адвокатами Александром Баляном, Сергеем Николаевым, Владимиром Парначевым, Виктором Прохоровым, Максимом Рожковым, а также тремя их доверителями.
Федеральная палата адвокатов РФ поддержала эту жалобу, подчеркнув в направленном в КС РФ обращении, что считает "недопустимым ни при каких обстоятельствах" производство обыска у адвоката или в адвокатском образовании "по уголовным делам, расследуемым в отношении доверителя адвоката, где фактические обстоятельства обвинения (подозрения) доверителя в совершении преступного деяния не связаны каким-либо образом с действиями адвоката".
В постановлении от 17 декабря 2015 г. N 33-П Конституционный Суд РФ признал оспариваемые положения УПК РФ не противоречащими Конституции РФ и указал, что данные нормы должны толковаться в соответствии с выявленным им конституционно-правовым смыслом. КС РФ обобщил и развил высказанные им ранее правовые позиции в отношении института адвокатской тайны, сформулировав при этом несколько значимых выводов.
Пилипенко Юрий Сергеевич, Президент Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, доктор юридических наук. 14 января 2015 г. избран президентом ФПА РФ. Награжден орденом ФПА РФ "За верность адвокатскому долгу".
Высшим органом Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации является Всероссийский съезд адвокатов, который созывается не реже одного раза в два года и считается правомочным, если в его работе принимают участие представители не менее двух третей адвокатских палат субъектов Российской Федерации. Тайным голосованием Всероссийский съезд адвокатов избирает Совет Федеральной палаты адвокатов в количестве не более 30 человек.
Один раз в два года Совет ФПА РФ подлежит ротации на одну треть. Совет ФПА РФ избирает из своего состава президента Федеральной палаты адвокатов сроком на четыре года и по его представлению - одного или нескольких вице-президентов сроком на два года, а также определяет полномочия президента и вице-президентов. Решения Совета Федеральной палаты адвокатов принимаются простым большинством голосов членов Совета, участвующих в заседании. Заседания Совета Федеральной палаты адвокатов созываются президентом ФПА РФ по мере необходимости, но не реже одного раза в три месяца.