Судите сами: насколько серьезную художественную ценность имеет картина, которая не может похвастаться ни интересным сценарием, ни выдающейся режиссурой, а из достоинств (если не считать таковым открытую провокационность) обладает разве что сильным актерским составом и удачно переданной эпохой начала XX века. И то, и другое было оценено по достоинству американской Киноакадемией, что и нашло отражение в полученных "Девушкой" номинациях.
Впрочем, и тут не обойдешься без оговорок - декорации настолько лубочно-игрушечны, а амплуа, в которых выступили Редмэйн, Алисия Викандер, Маттиас Шорнатс, Бен Уишоу и Эмбер Херд, так несуразны, что атмосфера обретает оттенок некоторой карикатурности. Бесконечные кривляния главного героя, изображающего пробуждающуюся в мужском теле женственность, очевидно, призваны умилять, но вместо этого вызывают чувство неловкости, а то и раздражение. Те же эмоции порождают и поступки остальных персонажей (кстати, судя по всему, сильно отличающихся от своих реальных прототипов).
Создателей фильма со всех сторон обвиняют в погоне за конъюнктурой. Спорить с этим трудно - прогрессивная общественность просто лишена права не растрогаться при виде страданий человека, названного первым из прошедших "хирургическую коррекцию пола". И пускай на поверку выясняется, что не первым, а "одним из первых" - в мире торжествующей толерантности подобная тема в любом случае не может не сопровождаться вздохами о тяжком бремени яркой индивидуальности и тяготах бытия "не таких, как все".
Комментируя свой продукт, члены съемочной группы так активно демонстрируют свое сострадание датскому художнику Эйнару, решившему однажды стать женщиной Лили, что начинают противоречить друг другу. "За столь продолжительный срок мы практически не продвинулись в области защиты гражданских прав", - возмущенно жалуется исполнитель главной роли. "Именно сейчас человек может открыто заявить о своей принадлежности к нетрадиционному обществу", - удовлетворенно заявляет Викандер.
Вышеприведенные цитаты ярко иллюстрируют, как стремительно обсуждение подобных тем обрастает чудовищным лицемерием. Радетели за свободу личности бросаются изо всех сил демонстративно переживать явление, которое от них бесконечно далеко (совсем недавно этот феномен остроумно высмеяли в South Park). И с тем большим усердием, чем более явным становится, что жители Земли стоят перед куда более им понятными и важными глобальными проблемами.
"Нам еще очень многое предстоит исправить", - с серьезным видом рассуждает Редмэйн о степени заинтересованности человечества в невзгодах ЛГБТ-сообщества. Думается, что российский зритель, не приученный к искусственному сочувствию, едва ли оценит этот пафос, который своей манифестацией тотальной свободы от самого себя выворачивает идею гуманизма наизнанку и помещает ее в бездну грядущего постмодернистского хаоса.
Новоявленный любимец кинокритиков обратил весь свой актерский талант на изображение глубоко нездорового человека, в своей болезни пытающегося, по словам дизайнера костюмов Пако Дегальдо, "освободиться" и "стать тем, кто он есть на самом деле". Предполагая, что процесс "освобождения" и его предсказуемый гротескно-жуткий результат отчего-то достоин не жалости, а поощрения. При этом актеры убеждены, что демонстрация этого процесса "тронет каждого". Ну, это вряд ли.
2.0