Андрей Андреевич, американские СМИ предсказывают своим аграриям худший год чуть ли не со времен Великой депрессии. Дескать, закредитованность фермерских хозяйств достигла исторического максимума, объемы экспорта падают, страна теряет долю на мировом рынке. В чем причина?
Андрей Сизов: В случае с США я бы не стал драматизировать ситуацию. Да, из-за укрепления курса доллара в 2015 году американская сельхозпродукция перестала быть конкурентоспособной на мировом рынке. Сокращаются продажи. Но у них есть некий запас прочности, они могут переждать какое-то время, а затем снова вернуться. Вопрос в том, как долго продлится период "высокого доллара". США остаются одним из главных конкурентов российских производителей, и их ни в коем случае не нужно сбрасывать со счетов.
Насколько российское зерно сегодня востребовано на мировом рынке? Юг России последнее десятилетие практически полностью ориентирован на экспорт, и для производителей крайне важно, чтобы мы не снижали объем продаж.
Андрей Сизов: Мы сегодня одни из самых конкурентоспособных игроков на мировой арене. Из-за девальвации рубля российское зерно стало относительно дешевым. Помогает и высокое качество российской пшеницы. Скажем, оно в среднем выше, чем украинской или французской, а это наши основные конкуренты. Кроме того, у нас стал дешевым фрахт. За счет этого мы не только являемся одним из самых сильных игроков в Причерноморском регионе, но и активно осваиваем дальние рынки. Например, начали поставлять пшеницу в Мексику. Хотя там всегда, как вы понимаете, доминировали американцы. Пока объемы небольшие, но тем не менее. Или, скажем, продолжают расти продажи в Нигерию. Это самая населенная страна в Африке, крупный покупатель американской пшеницы. Сегодня доля российской пшеницы здесь растет. Так что нам есть куда поставлять и куда расширяться.
Сегодня сложная ситуация возникла на Ближнем Востоке и в странах Магриба. Где-то внутриполитические проблемы, где-то (как в случае с Турцией) - подорваны отношения на межгосударственном уровне. Не ударит ли это по зерновикам?
Андрей Сизов: Сложно делать какие-то прогнозы. Но я надеюсь, что мы не столкнемся с серьезными трудностями. С Ираном, например, американские компании торговали в самый разгар санкций. Турецкий бизнес завязан на наше зерно. Надеюсь, власти России и Турции понимают, что в случае введения дополнительных ограничений пострадают и компании обеих стран. А выиграют наши прямые конкуренты, те же украинцы или французы.
С какими сложностями сталкиваются российские аграрии? Экспортные пошлины сильно мешают бизнесу?
Андрей Сизов: Конечно, бизнесу нужно снятие пошлин. Их вводили якобы для сдерживания продовольственной инфляции, но исследования показывают, что их влияние на рост цен незначительно. Что же касается животноводства, точнее птицеводства и свиноводства, - оно с 2000-х годов динамично развивалось без каких-либо системных ограничений на экспорт зерна. Сейчас животноводы сфокусированы на развитии экспорта своей продукции. Их можно понять, ведь внутреннее потребление сокращается. Задам риторический вопрос: будут ли они довольны введением ограничений на экспорт своей продукций или, тем более, снижением уровня защиты внутреннего рынка? Ответ будет очевидно отрицательным.
В настоящее время Россия - единственная страна в мире с относительно развитым сельским хозяйством, где есть такая мера. Была еще Аргентина. Но они, помучавшись с этими ограничениями на экспорт более 10 лет, с января нынешнего года от них отказались. Поставленная цель - снижение продовольственной инфляции - достигнута не была. А было "достигнуто" снижение производства и экспорта пшеницы.
Насколько востребованы участниками рынка зерновые интервенции?
Андрей Сизов: Я думаю, что это слишком дорогая система и для государства, и для участников рынка. Закупка, продажа, хранение - все стоит больших денег. Еще интервенции повышают риски для индустрии. Никто не знает, какое зерно, когда и по каким ценам будут закупать и продавать. И не будут ли при продажах зерна из фондов вводиться ограничения на вывоз.
Изначально интервенции вводились как некая мера для "ювелирной" подстройки рынка. Насколько сильно они влияют на цены сегодня? Там ведь торгуются не очень большие объемы.
Андрей Сизов: Интервенции, безусловно, оказывают определенную поддержку рынку. Поэтому некоторый эффект есть.
В прошлом году появилась возможность обратного выкупа, когда аграрии могут продать зерно в госфонды, а потом выкупить его по той же цене и продать на свободном рынке, если вырастет цена. Как вы относитесь к такой системе?
Андрей Сизов: Это лучше, но, на мой взгляд, принципиально ничего не меняет. Если вы захотите стать участником торгов, вам нужно аккредитоваться, ввести залог, завезти это зерно физически, сдать его на элеватор. На практике мы знаем, что плохо обычно ведется приемка. Вы можете долго сдавать зерно. Потом долго будете ждать денег. Потом, если захотите выкупить зерно обратно, вам нужно будет забрать его, вывезти, снова потратить деньги. И тут еще одна очень большая проблема - выкуп зерна с элеватора. Элеваторы задирают цены на отгрузку. В рамках интервенций тариф на отгрузку с элеватора никем не регулируется. Если вы купили зерно на элеваторе, то теперь оно ваше, вы собственник, но физически вы его не можете вывезти. Точнее, можете, но вам скажут: отгрузка стоит не 200 рублей, а 700 рублей с каждой тонны. Либо плати этот дикий тариф, либо можешь элеватору свое зерно продать по "правильной" цене.
Что, по-вашему, нужно изменить в системе зернового рынка?
Андрей Сизов: Нужна ясность намерений государства, чтобы бизнес мог рассчитать свою доходность, мог осознанно и серьезно инвестировать в отрасль. Зерновое производство в России выгодно, точнее, было выгодным. Будет меньше ограничений, начнется рост. А все остальное, субсидии, кредиты, - это вопрос второстепенный.
Несколько лет в экспертной среде обсуждается вопрос о создании в Ростове-на-Дону зерновой биржи. Как вы относитесь к этой идее? Она нужна зерновому бизнесу?
Андрей Сизов: Биржа нужно однозначно. Это как раз один из тех механизмов, который дает предсказуемость цен и снижает издержки всех участников рынка, начиная с рядового фермера и заканчивая крупнейшими потребителями. Сегодня большие компании покупают зерно и хранят его у себя по полгода в совершенно немыслимых объемах. Это какая-то архаичная практика, так никто в мире уже не делает. Потребители, те же животноводы, замораживают деньги, оплачивают хранение. Все потому, что хотят знать, какая у них будет цена, обезопасить себя от колебаний рынка. Биржа позволяет легко нивелировать эти риски.
А что мешает?
Андрей Сизов: По большей части, банальное непонимание принципов, как все это работает. Кроме того, у российских производителей зерна нет лоббистов, которые серьезно и системно представляли бы их интересы на законодательном и исполнительном уровне, на уровне межотраслевых отношений. У других секторов - есть, у зернового - по большому счету нет. Нужно объединяться.