...И так, друзья, схватясь руками
Вокруг вечернего стола,
Мы клятву подтвердим сердцами:
Друг друга охранять от зла.
Сергей Марин, 1807 г.
19 марта 1814 года Париж впервые услышал "Преображенский марш" - русская армия входила в столицу Франции. Наши солдаты лихо распевали пророческую песню, написанную еще в 1805 году:
За французом мы дорогу
И к Парижу будем знать,
Зададим ему тревогу,
Как столицу будем брать...
За год до взятия Парижа автор слов "Преображенского марша" дежурный генерал 2-й Западной армии Сергей Никифорович Марин скончался от старых ран под Петербургом и был с воинскими почестями похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Поэту было тридцать семь лет.
С кем сравнить Сергея Марина в близком нам времени? Наверное, с Владимиром Высоцким. Веселые и хлесткие сатирические стихи Марина, как и песни Высоцкого, жили вне официальной литературы и при этом были невероятно популярны. Марин нигде не публиковался, но его стихи знал весь генералитет, его остроты повторяли министры, а профессиональные и человеческие качества Сергея Никифоровича высоко ценил Александр I.
Как и в песнях Высоцкого, в стихах Марина было яркое мужское начало. Это была поэзия бесстрашная, а порой и бесшабашная.
В армии служили несколько поколений Мариных - с тех самых пор, как в начале XVI века из княжества Сан-Марино перешел на русскую службу некий Паоло Гедруант. Выговорить сложную фамилию выходца из Сан-Марино никто толком не мог, так и появился в России род Мариных.
Ударение в фамилии Марин - на последнем слоге. Говорят, что Сергей Никифорович при перекличках на плац-парадах даже не откликался, если его фамилию выкрикивали неправильно.
Родился Марин в Воронеже. В 1790 году отец отвез четырнадцатилетнего Сергея в Петербург и определил его в лейб-гвардии Преображенский полк.
Начинал Марин с любовных стихов. В них не было обычных для той галатной поры сентиментальности. Это были искрометные послания, полные лихости и озорства. И кажется логичным предположить, что их автор - красавец и герой - был счастлив в любви.
Но Марину так и не пришлось узнать, что такое домашний уют, жизнь тихая, семейственная. Походам, войнам и сражениям не было конца. В Аустерлицком сражении Марин получил несколько ранений: картечью в голову, в левую руку навылет и двумя пулями в грудь. Одна пуля так и осталась в груди. Доктора признавали чудом то, что он не только выжил, но продолжил служить Отечеству.
Марин стал легендой задолго до 1812 года. Когда он наезжал в Москву, встречи с ним искали не только молодые офицеры, знавшие наизусть его стихи, но и завсегдатаи литературных гостиных. Константин Батюшков сообщал Гнедичу о встрече с Мариным как о важном событии: "В Москве был Марин. Он не пьет шампанского, а пишет стихи..." Батюшков помнил ранние строки Марина:
Шампанское - и дай мне руку!
Вели стаканы нам налить.
Забудем горести и скуку
И станем мы любить и пить...
Как знакома нам эта гусарская интонация! Где же мы ее слышали? Конечно, у Дениса Давыдова в его знаменитом "Гусарском пире":
Ради бога, трубку дай!
Ставь бутылки перед нами!
Всех наездников сзывай
С закрученными усами...
От начала до конца это стихотворение Давыдова - подражание Сергею Марину. Именно Марин одним из первых оценил талант корнета Давыдова и всячески способствовал распространению его стихов в списках. Но вот загадка: Дениса Давыдова мы помним, а о Марине мало кто слышал.
Возможно, одна из причин в том, что Марин не издал при жизни ни одного сборника, да и вообще не заботился о том, чтобы его произведения стали известны потомкам. Он хорошо знал цену ратной славе, а вот к славе на Парнасе не стремился.
И все-таки слава у него была - короткая, как свечение кометы, явившейся на небе в канун войны 1812 года.
Несколько лет назад в Государственный музей А.С. Пушкина поступил домашний альбом семьи Мариных. Альбом принадлежал Евгению Никифоровичу Марину, брату Сергея Марина. Среди рисунков, памятных записей, стихов и засушенных цветов оказалась страница с молитвой Пресвятой Богородице. Она оформлена с такой любовью, что становится ощутимым вложенное в эту работу вера и упование. Возможно, что эта молитва передавалась из поколения в поколение и была вместе с Сергеем Мариным в походах и сражениях.
На соседней странице альбома - изысканный акварельный рисунок. На нем изображена спокойная река, на берегу, среди дубрав и полей, виднеется светлый дом. Очевидно, те идеальные пенаты, о возвращении в которые мечтает израненный воин.
Год кончился - но все ль напасти
Пройдут с его последним днем?
Престанут ли держать нас страсти
Под тягостным своим ярмом?
Исправятся ль народов нравы,
Прервутся ли войны кровавы,
Грабеж, убийство, плач и стон?
Дождемся ль мы
Астреи царства,
И на развалинах коварства
Воздвигнет ли свой
правда трон?
Ах! нет, друзья, и мы напрасно
Толкаться будем к счастью
в дверь.
Веков с начала солнце красно
Сияло, точно как теперь...
* * *
...Чтоб знать вернее, что есть свет.
Бродил довольно по России,
Шатался и в края чужие,
Ученых многих вопрошал,
Занявшись прозой и стихами,
Искал я правды с мудрецами,
Но труд и время потерял.
* * *
Так друг наш - с нами разлучаясь,
И славою войны прельщаясь,
Нас вспомнит в дальней стороне.
Средь пуль, бомб, ядер и картечи,
Среди смертей, среди увечий
Есть чувство дружбы на войне.
Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru