Одна из таких вспышек единым целым сконцентрировалась на пластинке под названием "Звездопад". Вышла она в 2002 году и содержала 15 перепевок советской песенной классики и одну инструментальную композицию - летовский взгляд на саундтрек к "Своему среди чужих", написанный великим Эдуардом Артемьевым. Летову тогда пеняли: мол, разучился писать, взялся за чужое, с непонятным азартом полез ворошить прошлое. Спустя время стало ясно: Егор не просто был вправе петь стихи Анчарова и Окуджавы на музыку Френкеля и Шаинского. Он был обязан это сделать. Потому что каждую из песен он превратил в свою собственную.
Назвать "Звездопад" банальным сборником каверов попросту не поворачивается язык. Это, скорее, пропуск в далекое прошлое - в тот самый "небесный союз", о котором замечательный Михаил Елизаров писал в своем "Библиотекаре". В мир ностальгии по безвозвратно ушедшему, светлой печали и ничем еще не тронутой детской радости. В мир, где не варится кровавая каша и не царит бетонная свобода. Города в нем - не чугунные, а те, в которых "сосны до неба, до солнца дома". А на дальней станции - "все свое, родное". Обо всем этом Летов рассказал без привычного для себя отчаяния, без желания достучаться и сделать семь шагов за горизонт - но с такой тоской, что пробирает до мурашек. Таким образом он вернул к жизни дорогие любому имеющему сердце человеку образы, не отделяя их искусственно от того, с чем они неразрывно связаны - как это обычно делают любители порассуждать о "достижениях вопреки".
Еще тут есть песни о войне - например, "Шел солдат" того же Окуджавы или пропетый с каким-то удивительным - торжественным, что ли - надрывом "Циркач". Или стремительная, мальчишеская, азартная, в хорошем смысле "гайдаровская" "Песня красноармейца" - про винтовку, голодного конька и подвиг благородный. Или героическая "На всю оставшуюся жизнь" (недаром ее - именно в этом исполнении! - не так давно включили под Салют Победы на одном из федеральных каналов). Есть радостный гимн пионерии - титульный "Звездопад" Добронравова и Пахмутовой. Есть даже песня из "Земли Санникова" - не сомнительная ода "мигу между прошлым и будущим", а яростная баллада Высоцкого про "снег без грязи" и "долгую жизнь без вранья" - вполне себе летовские принципы.
И - есть музыка. Бережно сохранив оригинальные мелодии, Игорь Федорович и его соратники по "ГО" радикально изменили звук. Конечный результат таков, что можно лишь гадать о том, насколько кропотливой и трудной была студийная работа. С одной стороны, пронзительные гитары и синтезаторы "Звездопада" звучат приветом из советской эпохи. С другой - вышивают масштабное психоделическое полотно, причем, как это всегда бывало у поздней "Обороны", - многомерное и бездонное, бесконечно далекое от так называемого "русского рока".
Наверное, особенно показательна в этом смысле инструментальная кода: воображается под нее не только финальная сцена бессмертного фильма Михалкова, но и щемящее слово "Родина" из старого иллюстрированного букваря - с огромными подсолнухами, улыбающимся солнцем (которое, конечно, несмотря ни на что взойдет), ежиком в тумане и играющими в классики девчонками.
Без этого диска спустя несколько лет, наверное, не случилось бы и прощальной - так уж вышло - трилогии. Которую завершила искрящаяся всеми земными и неземными красками немного ироничная и грустная пластинка "Зачем снятся сны".
"Звездопадом" Игорь Федорович приоткрыл занавес над той частью себя, к которой долгое время никого не допускал - даже когда пел под акустику другие советские песни ("Госпожу удачу", "Вновь продолжается бой" или "Туман"). Допустив же, остался в нашей памяти не только непримиримым борцом с самим собой и людским несовершенством. Но и человеком, изо всех сил рвавшимся сквозь разноцветный мрак к свету. И, кажется, все-таки в этом преуспевшим.