А первым зрителей встречает портрет Томаса Карлейля, историка, вдохновенно писавшего о роли героев в истории, и ставшего одним из идеологов Национальной портретной галереи. Он уверял, что лишь благодаря портрету историк может узнать, "каким был человек и его образ жизни". И констатировал, что ему "нередко попадались такие портреты, что оказывались поучительнее полудюжины биографических книг". Поэтому, когда дело дошло до его собственного портрета, за который взялся знаменитый Джордж Фредерик Уоттс, Карлейль, без сомнения, точно знал, какой портрет ему нужен. Два написанных портрета он отверг как "самые невыносимые из всех, что до сих пор написаны с меня". История умалчивает, что он сказал о третьем. Поскольку последнее слово оказалось за художником: тот передал свою работу в дар Национальной портретной галерее. И теперь каждый волен судить о том, каким был Карлейль и его образ жизни, по портрету Уоттса.
Но вообще-то в потенциальном споре художника и модели Национальная портретная галерея практически всегда на стороне модели. Не потому, что она не ценит работу художника, а потому, что изначально создавалась как музей, посвященный британской истории, а не портретной живописи как жанру. И этот принцип за 160 лет не изменился. Соответственно, при приобретении работ попечительский совет должен "учитывать скорее известность персонажа, нежели художественные достоинства произведения". Из этого, понятно, не следует, что мастерство художника не имеет значения. Судя по тому, что в Москву привезли работы кисти Антониса Ван Дейка, Геррита ван Хонтхорста - голландского последователя Караваджо, Джошуа Рейнольдса и Томаса Гейнсборо, Джонатана Ричардсона, Уильяма Хогарта, Джона Сарджента, прерафаэлита Джона Эверетта Милле и упомянутого уже Уоттса, с мастерством все в порядке.
"Известность персонажа", между прочим, не самый простой критерий. Вопрос сразу: кому он известен и, не менее важно, чем. Чтобы исключить "лоббирование" для своей партии или друзей тепленького места в истории, а как минимум - в портретной галерее, было решено, что нельзя приобретать портреты живущих и умерших менее десяти лет назад и что нужно проводить обсуждения с голосованием по поводу приобретения новых работ. Вообще, отцов-основателей беспокоил вопрос объективности отбора, и они специально подчеркивали, что нужно включать и портреты тех, что совершил "большие промахи и ошибки", поскольку они могут быть отличной иллюстрации "истории гражданского общества, церкви и литературы". Это гарантировало, по крайней мере, что портреты деятелей прошлого не будут тасоваться на манер карт в зависимости от текущего политического момента. В таких играх политикам обыкновенно трудно удержаться от соблазнов передергиваний.
Поэтому на московской выставке мирно уживаются в одном зале парадный портрет "повелительницы света" немолодой королевы Елизаветы I, где она стоит на карте Англии, и ее последнего фаворита высокого рыжебородого красавца Роберта Деверё, казненного как изменник за попытку мятежа (а вовсе не из-за романа на стороне с женой друга, как уверяет опера Доницетти). А уж само собой разумеется, что поблизости оказываются портрет адмирала Горацио Нельсона и леди Эммы Гамильтон, которая, будучи женой британского посла в Неаполе, покорила сердце адмирала, пока ухаживала за ним, раненым, после битвы при Абукире (1798). К тому времени адмирал уже потерял глаз и правую руку, но оставался совершенно неотразимым для романтически настроенных дам. Их роман спровоцировал международный скандал, зато, видимо, помог адмиралу выздороветь, так что он смог семь лет спустя разгромить французский флот в битве при Трафальгаре.
Говоря об историях, к которым отсылают портреты исторических лиц, нельзя не вспомнить сюжеты, связанные с Россией. Речь идет не только о писателях и поэтах, без чьих произведений невозможно понять русскую классику. Пушкин не только заказывал обедню в Михайловском за упокой души Байрона, перечитывал Вальтер Скотта в Тригорском, а во время путешествия на Кавказ поражал своих спутников странным английским произношением и отменным пониманием Шекспира. "Евгений Онегин" пестрит отсылками к поэмам Байрона, "Анджело" - к шекспировской комедии "Мера за меру", "Капитанская дочка" многим обязана историческим романам Вальтера Скотта… А кладезь пушкинских заметок Table Talk вдохновлена аналогичными заметками Кольриджа. Между прочим, на выставке можно увидеть копию портрета Байрона 1813 года, заказанного самим поэтом к выходу в свет поэмы "Корсар". В экзотическом восточном халате, с подобием тюрбана на голове, поэт смотрелся alter ego своего "Корсара". Если не портрет, то поэма произвела фурор, разойдясь небывалым для 1814 года тиражом - 10 тысяч экземпляров.
На выставке можно увидеть, например, портрет Аделины Патти. Той самой итальянской певицы, которой восхищались Чайковский, Станиславский, Серов, и на концерт которой Толстой отправил в романе "Анна Каренина" свою героиню. "При том, что Патти ежегодно в течение 12 лет приезжала на гастроли в Москву и Петербург, у нас нет ее портрета. Она была европейской знаменитостью, у нее был потрясающий голос - колоратурное сопрано. Она много выступала и в Великобритании, а в 1898 получила британское гражданство и поселилась в Уэльсе. Поэтому ее портрет присутствует в Национальной портретной галерее. Мне показалось интересным включить ее портрет в экспозицию", - рассказывает российский куратор выставки Татьяна Львовна Карпова.
Но в Россию приезжали не только певцы, но и английские художники. "Так, Уильям Аллан, написавший портрет Вальтера Скотта незадолго до смерти писателя, уже в Шотландии создал серию картин по мотивам своих путешествий в России, - продолжает Татьяна Львовна. - Некоторые из них находятся в Государственном Эрмитаже. Вальтеру Скотту картины, рисующие далекую жизнь, очень нравились, и он вдохновил Аллана на написание своих записок о России. Художник был замечен русскими царями. По крайней мере, есть свидетельства о встрече с ним в Шотландии Николая I".
Что же тогда говорить о путешественниках! Но даже те герои, о которых мы, кажется, знаем много, как, например, о капитане Джеймсе Куке, оказывается много нам ближе, чем можно предположить. Легендарный капитан из Северного Йоркшира, составивший карты очертаний Новой Зеландии, восточного побережья Австралии и западного - Северной Америки, на обратном пути из Полинезии приплыл на Камчатку, где был принят тепло губернатором. В благодарность капитан оставил губернатору в подарок боа из перьев колибри, которое вез с южных островов Тихого Океана. А губернатор - отправил боа в Петербург, где оно нашло достойное место в экспозиции Кунсткамеры. О Джеймсе Куке, как и о художнике Джоне Уэббере, который был официальным художником и топографом в последней кругосветке капитана Кука, обещают отдельную лекцию в богатой образовательной программе к выставке, подготовленной Британским советом в России.
Если учесть, что образовательные проекты - традиционный конек Национальной портретной галереи, то на эти лекции стоит обратить внимание. Так же, как и на образовательный онлайн-проект, посвященный театру Шекспира.
Текст публикуется в авторской редакции и может отличаться от вышедшего в номере "РГ".