Денежный фактор
Реабилитация наркоманов - очень недешевая процедура. И, как объясняет начальник учебно-методического отдела городского информационно-методического центра "Семья" Марина Середа, в подавляющем большинстве случаев за реабилитацию нужно платить либо самим зависимым, либо их родственникам. Это норма. Минимальная планка - 1000 рублей в сутки.
По словам эксперта, цены оправданны, ведь реабилитанта увозят в центр, где обеспечивают ему трехразовое питание. Нужно платить за коммунальные услуги, а, помимо волонтеров, в организациях есть и штатные сотрудники.
Но за свои деньги реабилитант должен получать определенный набор услуг, предусматривающий общение с психологом, социальным работником. И, естественно, условия проживания должны соответствовать санитарным нормам.
По словам Марины Середы, реабилитационные центры сейчас находятся в жесткой конкурентной среде, причем за петербургских наркоманов активно борются и организации из других регионов.
С глаз долой
Николаю 36 лет. Он стал настоящим знатоком реабилитационных центров.
- Я плохой пациент, - признается он. - Раз в год-полтора непременно срываюсь.
Дважды он попадал в центры, деятельность которых могла бы вызвать интерес у правоохранительных органов.
- Мои родители вышли на благотворительный фонд, сотрудники которого пообещали, что я непременно вылечусь, но для этого меня нужно отправить в Свердловскую область. В так называемом центре реабилитации никаких психологов не было, собственно реабилитационных программ тоже. Мы спали, ели, переписывали книги. Применялась сила, могли запросто избить, у многих сотрудников учреждения уголовное прошлое, - вспоминает Николай.
Из центра он сбежал спустя три месяца. Без денег, документов добирался до Петербурга на попутках. Приехал домой, рассказал все родителям, но ему не поверили.
- Когда меня помещали в центр, родителей предупреждали, что при первом же телефонном звонке, а позвонить можно через две недели, я буду проситься обратно и жаловаться на невыносимые условия. Так и получилось, но родители посчитали это бредом зависимого, - говорит Николай.
Его слова подтверждает Зинаида Богдановская, председатель координационного совета общественной организации "Азария". Эта структура объединяет людей, близкие которых стали наркоманами или алкоголиками.
- Принимают решение о реабилитации, как правило, не сами зависимые, а их близкие, и это рождает почву для манипуляций, - говорит Богдановская.
- Жалобы на различные реабилитационные центры поступают регулярно, - отмечает Марина Середа. - Но вычленить правду непросто.
Эксперт объясняет: практически все реабилитационные центры подразумевают разрыв связей с прежней средой. То есть теоретически зависимых можно закрывать в помещениях и не выпускать. Не секрет, что многие реабилитанты могут сами перегнуть палку, и опять же нет критериев, позволяющих определить, где заканчивается бытовой конфликт с сотрудником центра и начинается насилие.
Отделить зерна от плевел помогли бы правоохранительные органы, но реабилитанты обращаются к ним крайне редко.
Николай признается: сам он тоже не писал заявления, не хотел подводить родителей, которые подписали договор с центром.
- Да и кто мне поверит, я же наркоман сбежавший, - грустно усмехается Николай.
За завесой
И. о. начальника отдела по противодействию незаконному обороту наркотиков прокуратуры Санкт-Петербурга Константин Игнатенко утверждает: ведомство готово принимать заявления реабилитантов. Также в прокуратуре готовы работать с общественными организациями, с близкими зависимых, ведь у правоохранителей есть серьезные подозрения, что не все центры одинаково полезны.
Зинаида Богдановская объясняет: многие боятся огласки. Люди опасаются не то что писать заявления, они даже не делятся информацией в социальных сетях, лишь бы себя не выдать. Отсутствие негативных отзывов недобросовестным организаторам только на руку.
Интерес к работе центров реабилитации проявляют и в полиции. Но, как признается Марина Середа, действующие правила не позволяют проводить мониторинг среди тех, кто вернулся из реабилитационных центров. Дело в том, что наркологическая помощь оказывается анонимно. Поэтому имя, фамилия и паспортные данные реабилитанта не фигурируют ни в каких отчетных документах, только номера, которые им присваивают в центрах. Вычислить по ним конкретного человека без желания самого центра невозможно.
В принципе, свои проверки на территории Петербурга и Ленобласти проводит центр "Семья". Но эта структура городская, соответственно, она проверяет только организации, зарегистрированные в Петербурге.
Вопросы рентабельности
Очевидно, что если реабилитационный центр честно выполняет взятые на себя обязательства, то, получая 30 тысяч с пациента в месяц, он не живет, а выживает. Правда, учитывая масштабы борьбы за клиента, можно предположить, что некоторыми движет не только острое желание нести добро в массы...
- Однажды я оказался в подмосковной Апрелевке. Это был тоже закрытый реабилитационный центр, он, кстати, связан с тем свердловским, и методы у них похожие. Мне там доверяли, и я с сотрудником центра еженедельно осуществлял закупку продуктов. На питание 15 человек еженедельно тратилось 8,5 тысячи рублей.
Николай не знает, сколько организация тратила на аренду дома, но анализ сайтов объявлений показывает, что полноценный коттедж в подмосковном городе можно снять за 100-150 тысяч рублей в месяц. В среднем в реабилитационном центре с клиентами работали четыре-пять человек из бывших наркоманов, платили им по минимуму, а сами они оставались работать, чтобы не сорваться. Обычно центры рассчитаны не более чем на 20 человек. Николай утверждает, когда он уезжал из Апрелевки, в доме было 38 реабилитантов. В общем, получаются неплохие обороты.
Учитывая, что центр в Апрелевке функционирует как благотворительный фонд, то налога на прибыль с целевой деятельности, то есть с реабилитации наркозависимых, он не платит. Николай вспоминает, что родители перечисляли деньги за реабилитацию на карточку, оформленную на физическое лицо. Это считалось не оплатой услуг, а пожертвованием.
Марина Середа такую схему знает. Она называет это скрытой коммерческой деятельностью. Эксперт утверждает: именно такой алгоритм скрывается за большинством объявлений типа "Бесплатное избавление от наркозависимости".
Эксперты сходятся во мнении: большинство реабилитационных центров в Петербурге - это добросовестные участники. Организаций, которые ставят себе цель заработать на больных людях, меньшинство, но своими методами они дискредитируют всю систему в целом. Столкнувшись с насилием и нечеловеческими условиями, люди разочаровываются в самой идее реабилитации, многие больше никуда не обращаются и тем самым практически лишают себя шанса вернуться к нормальной жизни.
Законодательство в данной сфере только формируется. Руководитель петербургской антинаркотической комиссии Михаил Коржик констатирует: до сих пор нет ни одного регламента, который бы прописывал, какие именно мероприятия по реабилитации и ресоциализации должны проводиться в центре. Поэтому каждая организация может формировать свою методику и не обязана доказывать ее эффективность. Вот и появляются центры, которые, вместо того чтобы возвращать человека к нормальной жизни, заставляют его клеить листовки на столбах. Много пробелов и в вопросах отчетности.
Дискуссионный вопрос и с правами потребителей. Вроде как, заключая договор на реабилитацию, человек соглашается на услугу. Недобросовестные центры зачастую обещают 100-процентное избавление от зависимости. Но таких методик не существует. Если человек сорвался, значит ли, что его обманули в центре?
- Увы, практика показывает, что однократного курса реабилитации бывает недостаточно, - говорит Зинаида Богдановская. - Люди срываются, идут на повторную реабилитацию, потом снова обращаются в центры, у многих этот процесс продолжается всю жизнь, кто-то находит в себе силы остановиться. По самым оптимистичным подсчетам, к наркотикам спустя три года после прохождения реабилитации не возвращается лишь каждый третий.
По другой статистике Марины Середы, эффективность реабилитационных мероприятий составляет 17 процентов. Но в это же время она утверждает, что если не посещать центры совсем, то шанс бросить наркотики не превышает трех процентов.