"Песня из романа Платонова" для мужского хора и оркестра Александр Вустин написал в 1995-м. Композитор признавался, что важной находкой стало начало с флейты - не обычной, а продольной: "Она создает ощущение какой-то особой тишины, даже нереальности". Завершая работу над музыкой, Вустин вдруг обнаружил на страницах "Чевенгура" песню анархистов: "Есть в далекой стране, / На другом берегу, / Что нам снится во сне, / Но досталось врагу". И понял, пораженный, что обойтись без этих строчек нельзя. Так в пьесе появился тихий хор мужских голосов и мелодия, напоминающая знаменный распев.
- Что-то инопланетное в этой музыке есть. Некоторые фрагменты из Платонова, по-моему, тоже инопланетные - научный коммунизм-то мы все учили… Раньше я с этим писателем не сталкивался, только недавно стал листать - чтобы понять, что именно значит это произведение Вустина, - рассказал Гинтарас Ринкявичюс, в последний момент заменивший Юровского за дирижерским пультом. - Пьеса немножко импрессионистическая, очень глубокая, но очень короткая, мимолетная. И в ней от романа Платонова - четверостишие. "Что нам снится во сне, но досталось врагу…" - конечно, тут не конкретный враг, а что-то такое нереальное, несбыточное.
Песня Вустина стала своего рода камертоном к концерту. А продолжила его музыка к балету "Орфей" (1947) Игоря Стравинского: от плача по Эвридике, разжалобившего фурий, к песни любви, гибели героев и торжеству поэзии над смертью. И Первая симфония Рахманинова.
- Произведения Стравинского и Рахманинова отражают платоновское время, но не отражают его творчество. Ну вот нету у них этого странного, утопического, инопланетного коммунизма! - отметил Ринкявичюс. - Хотя гениальная музыка отражает все времена. Мне кажется, эти два композитора всегда будут актуальны.
Симфония Рахманинова, закрывшая вечер, была впервые сыграна до рождения Андрея Платонова. Но в музыкальном плане она созвучна "его" эпохе - первой половине, или даже трети ХХ века. Да и история композитора, чей язык и образ мысли оказался не понят современниками, очень напоминает судьбу самобытного писателя.
После премьеры этой симфонии молодого Рахманинова буквально зашельмовали - музыка не понравилась ни публике, ни критикам, ни коллегам по цеху. Во многом провал объяснялся тем, что ее просто плохо сыграли: оркестранты недоучили партитуру, "вялый" дирижер не позаботился о ритме и экспрессии. Да и другие произведения, исполнявшиеся в тот вечер, создали довольно серый фон. Член "Могучей кучки" Цезарь Кюи назвал симфонию "оргией и анархией звуков", найдя в ней "болезненную извращенность" - которая, по его едкому замечанию, привела бы в восторг обитателей ада, если бы в аду была консерватория…
От таких отзывов Рахманинова на три года охватил творческий паралич. Больше он Первую симфонию никому не показывал. Лишь спустя полвека, когда автора не было в живых, нашлись оркестровые голоса, по которым восстановили партитуру. Музыку вторично - и очень удачно - представили публике в Москве и США после Второй мировой и с тех пор исполняют не редко. Специалисты знают ее слабые стороны, но при умелой трактовке они публику уже не огорчают.
Энергичный Ринкявичюс и один из старейших симфонических оркестров страны (ГАСО - 80 лет) подарили слушателям достойный концерт. Но он мог быть лучше.
- Мы работаем для публики, и она может быть только очень хорошая или очень хорошая. Если что-то пошло не так - значит, виноват исполнитель. Или, иногда, акустика зала, - добавил литовский дирижер. - Например, мне кажется, что Первая симфония Рахманинова гораздо лучше бы звучала в настоящем большом концертном зале. Здесь, в оперном театре, акустика неплохая - но она театральная! Когда оркестр сидит не в… не хочу говорить "яма" - в ложе! - много звука пропадает за кулисами. Нужна специальная раковина. Тогда и впечатление от симфонических концертов будет гораздо лучше. Конечно, дело не только в зале, но и в качестве исполнения, и в маркетинге, и в воспитании… в музыкальных школах, детских садах, научных учреждениях, в политике государства… Но концертный зал Воронежу нужен в первую очередь. Если человек музыку слушает, а не "смотрит", ему важна акустика зала, а не позолота или хорошая мебель. Допускаю, что какие-то внешние эффекты, шоу, элементы поп-культуры и нужны, чтобы приблизить к классике молодую публику. Все это можно делать. Но я думаю, что мы еще не потеряли настоящее академическое искусство. И не должны потерять.
Кстати
На Платоновском фестивале в Воронеже выступил и известный итальянский виолончелист Марио Брунелло. Билеты на его концерт разлетелись чуть ли не в первый день продаж. Утром на репетиции его раскрыв рот слушали ученики музыкальных школ и те, кому не досталось мест на вечер. Вечером в филармонии заняли все кресла, стулья и банкетки… "Античные танцы и арии" Респиги перенесли воронежцев в мир Древнего Рима. Впервые исполненный в Воронеже концерт Нино Рота (автора музыки к фильмам великих Феллини, Висконти и Дзеффирелли) - в Италию наших дней. Симфония Шумана подняла над временем. На бис Брунелло играл один. И его виолончель Маджини 1600 года звучала так, что оставалось лишь жалеть, что в обозримом будущем музыкант вряд ли даст здесь сольный концерт.