Александр Романов, живущий в Хотееве Брасовского района, несколько лет держит 120 ульев. И дед, и прадед жили этим тонким ремеслом, понимая жужжание пчел как особый язык. Сам Александр первый самостоятельный опыт приобрел на колхозной пасеке, когда запил пчеловод. Председатель предложил ему заняться эти делом, с той поры и пошло. В институте будущий знаток пчелиных секретов занимался селекцией, скрещивая одни виды с другими.
- У моего дядьки в деревне двадцать ульев, но подходить к ним даже я не смогу - злющие. Даже сам он работает в резиновом плаще. Зачем такие пчелы?
У Романова все иначе. Он часами может сидеть около ульев или поднимать крышки, проверяя рамки: не кусают его хозяева маленьких деревянных домиков. Злятся лишь тогда, когда косит траву. Не косить ее нельзя, так как спотыкаться будешь, да и пчеле труднее работать. А размахнуться негде. И как только начинается суета, войско с жалами тут же норовит напасть. Только в этом случае хозяин пасеки тоже надевает резиновое облачение, в котором работать одна мука.
Пасечник обычно проверяет настрой пчел. Достаточно приоткрыть крышку и посмотреть, много ли бездельников собралось в одном месте. Если кишмя кишат - будут роиться. Что ни улей - свой норов. Ведь не всех разом вдруг одолевает охота к перемене мест.
- Их сто лет будешь изучать - не выучишь все повадки. У меня знакомый есть пчеловод. Ох и спорить любит! И у него опыт большой, и у меня, а все равно про пчел можно сутками говорить, - рассказывает Александр Романов со своей неизменной улыбкой очарованного странника.
Его супруга Любовь подтверждает:
- Он меня замучил своими рассказами про пчел. Иной раз телевизор смотрю, а он говорит, говорит... Потом уже поймет, что я не слушаю, и замолкает.
В действительности супруга - помощник капитана медового судна. Она всегда рядом, и особенно нужна ее помощь, когда начинают качать мед. У Романова старая медогонка, электрических он не признает. Пару минут - и соты за счет центробежной силы опорожняются от текучего янтаря. Но при огромном хозяйстве и без других помощников не обойтись. Они крутят медогонку в горячую пору с утра до вечера.
Хозяин в это время разжигает дымарь и вынимает из ульев сотни рамок. Они запечатаны пленкой, которую бортники называют пчелиным жиром. Причем уже по цвету пленки, закрывающей соты, Романов может определить, какой вид пчел носил нектар - помесь кавказских и местных, привезенных из соседних областей или каких-то других. Дымарем работает аккуратно, не слишком пугая обитателей ульев, которые воспринимают дым как сигнал опасности и кидаются к сотам, чтобы запастись медом на два-три дня. Из-за набитого брюшка им уже труднее изогнуться и выпустить жало в обидчика, чем и пользуются пасечники.
- Когда жара, запах нектара волной идет над всей пасекой...
Блаженство. Мирное жужжание, запах нектара и часы наблюдения, которое сродни мечтаниям. Так - час за часом, год за годом. Но вот и печали подоспели.
- Теперь бывает, что открываешь улей, соты медом наполнены, а пчел нет, - поведал Романов. - Много читал, ученые говорят, что сбивает их ориентацию электромагнитное излучение сотовой связи. Вон у меня две антенны на доме, они тоже влияют на пчел из ближних ульев, это я давно заметил.
Кто-то радуется подъему сельского хозяйства, а бортники лишились цветущих лугов, которые теперь стали пашнями. Пчеле надо искать новые медоносы и летать все дальше. Но Романов относится к таким испытаниям как к неизбежности. Тем паче что глухие места еще есть.