Как случилось, что именно вам выпал жребий стать первой русской певицей в Байройте?
Елена Панкратова: Год назад я спела на сцене байройтского Фестшпильхауса 15-минутное прослушивание, где меня услышали руководитель фестиваля Катарина Вагнер и маэстро Кристиан Тилеман, и буквально через пару часов мой агент позвонил мне, высказав конкретные предложения. Речь шла, в первую очередь, о Кундри в "Парсифале", а также о Венере в "Тангейзере" и о других интересных партиях.
Согласились без раздумий?
Елена Панкратова: Размышлять долго было незачем: и морально, и вокально я давно была готова к подобному дебюту. Я взвалила себе на плечи громадную ответственность, став первым русским драматическим сопрано в истории этого фестиваля и понимая, по каким меркам весь мир будет судить мою работу. Конечно, для этого мне понадобились годы работы в Германии с хорошими дирижерами и концертмейстерами. Кроме того, мой голос очень хорошо звучит в акустике этого особенного театра, что бывает далеко не с каждым певцом.
Вы освоили "азбуку" Вагнера. Сложно было входить в мир этого композитора? Насколько он близок вам духовно?
Елена Панкратова: "Азбуку" Вагнера я освоила лет этак двадцать назад, на заре своей карьеры в партии одной из цветочных дев в "Парсифале" в Нюрнберге. После этого активно исполняла по всей Европе Елизавету в "Тангейзере", Сенту в "Летучем голландце", Гутруну и Зиглинду в "Кольце нибелунга". Сейчас готовлюсь к дебюту в партии Ортруды в "Лоэнгрине" и Венеры в "Тангейзере". Он действительно очень близок мне духовно, поскольку почти все его героини обладают сильными характерами и способны на большие чувства и поступки. Кроме того, музыка Вагнера очень хорошо ложится на мой голос.
Кундри - страшно противоречивая, с зашкаливающими эмоциями то в жар, то в холод, она мечется между землей и небом. Как вы нашли ключ к пониманию этого образа?
Елена Панкратова: Для этой роли мне понадобилась целая связка ключей, поскольку Кундри - самый сложный и многогранный женский персонаж, созданный маститым композитором для очень опытной певицы и актрисы. На мой взгляд, Вагнер посвятил этот образ всем женщинам, любившим или вдохновлявшим его в жизни: и своей матери, и обеим женам, и Матильде Везендонк, и всем тем, кто продолжал его дело в ХХ веке, вплоть до своей правнучки Катарины, которая руководит его фестивалем сегодня. Кундри прожила несколько жизней, была и помощницей рыцарей Грааля, и оружием в руках Клингзора, и матерью, и любовницей, и страдалицей, ищущей искупления за свой смертный грех - насмешку над распятым на кресте Иисусом! В ее музыке есть абсолютно все краски: и тончайшие нюансы на пианиссимо, и длинные фразы, которые должны быть спеты на одном дыхании, как в бельканто, и экспрессионистские скачки на септиму через октаву - с экстремального верха до самого низа. Певица должна иметь для этой роли большой запас энергии.
Каков мир Байройта сегодня?
Елена Панкратова: Это замечательный мир: место, где летом собираются лучшие на сегодняшний день силы - солисты, хор, оркестр, дирижеры, поэтому при всей сложности исполнения вагнеровской музыки, работается здесь очень продуктивно и дружно. Репетиции любой новой постановки в Байройте длятся шесть недель. При этом, несмотря на то, что "Парсифаль" - сложная трехактная опера, первые два акта были поставлены за четыре дня, а вся опера - за неделю!
Насколько интересной и рискованной была режиссерская концепция в контексте сверхнапряженной ситуации в мире, в частности, тотального терроризма?
Елена Панкратова: Если так ставить вопрос, тогда надо взять и изъять из репертуара театров такие оперы, как "Похищение из сераля" Моцарта, и "Итальянку в Алжире" с "Турком в Италии" Россини, и все другие оперы, где хоть как-то упоминаются арабские страны, мусульмане и связанная с ними символика. Ничего опасного, на мой взгляд, в нашей постановке не было: подумаешь, женщины в стилизованных бурках и место действия второго акта - хамам. Ничего критичного в отношении ислама - скорее это призыв похоронить раз и навсегда разногласия между всеми существующими религиями мира и начать "жить дружно". Лично мне очень понравилась сцена с беженцами, нашедшими приют в монастыре у рыцарей Грааля, которой открывалась опера.