Визуально изысканный фильм снят по мотивам книги Остина Райта "Тони и Сьюзен" - роман есть на русском языке, и желающие могут убедиться, в какой мере он труден для экранизации. Его герои - писатель Эдвард и его бывшая жена Сьюзен, живущая уже новой жизнью. Эта новая жизнь, на первый взгляд благополучная, на самом деле не складывается, и когда героине приходит пакет с рукописью романа ее экс-супруга, она вдруг понимает, что рубцы не зажили.
"Эмма Бовари - это я" - утверждал Флобер: любой романист черпает образы из собственной жизни. Читая книгу Эдварда, Сьюзен узнает в ее героях и событиях и его, и себя, и даже кошмарная смерть героини воспринимается теперь как месть за нанесенные ею раны. Она никогда не верила в его талант, со скукой читала его рассказы и в конечном итоге лишила его веры в себя, сломала его судьбу. Пережив теперь этот новый литературный опыт бывшего мужа, она словно заново проходит ту, прежнюю часть жизни, обнаруживая не известные ей нюансы их совместного существования - открывает внутренний мир человека, с которым была близка. Такова психологическая подоплека этого триллера, по мучительности переживания родственного фильму Михаэля Ханеке "Забавные игры".
Сложная композиция романа обусловила многослойную структуру картины: в единый поток экранного действия на равных вошли сцены настоящего и прошлого, события, реально происходящие, - и вымышленные романистом. В сущности, фильм Форда продолжает игры с подсознанием и со временем, которыми все чаще увлечено серьезное кино. Напомню фильм Ежи Сколимовского, растянувшего свои "11 минут" на два часа причинно-следственных связей и создавшего один из самых сильных саспенсов киноистории. Или только что прошедшее в Венеции "Прибытие" канадца Дени Вильнёва, где в стремнину реального времени равноправно введено будущее. "Прибытие" с "Ночными животными" объединяет и всегда замечательная Эми Адамс - качаться на волнах времени становится ее эксклюзивным ноу-хау.
Сюжет "романа в романе" прост и жесток: муж, жена и дочь едут по ночному техасскому шоссе и подвергаются внезапному нападению дорожных головорезов, которые вволю измываются над беззащитным семейством, насилуют женщин и в конечном итоге их убивают. Остальная часть действия - акт расследования и мщения, которыми одержим потерявший смысл жизни муж. В поисках экранного эквивалента Том Форд скрупулезно разрабатывает точный образный ряд картины, от ее ритма до облика персонажей, до их костюмов, ищет изобразительное решение внутренних монологов героини, обдуманно живописует сшибку гламурного, но выхолощенного мира, в котором обитает теперь Сьюзен, с отталкивающей, полной жестокости и темных страстей реальностью.
Сшибает с ног уже преамбула к фильму: на вступительных титрах кадры увиденного с высоты городского лабиринта перемежаются шоковыми картинами самой уродливой женской плоти, какую только видели экраны, - идет стриптиз конкурса толстух. Все это не будет иметь никакого отношения к грядущему действу, но задает тон этому фильму контрастов реального и подсознательного. Связь этих двух миров подчеркнута многократно, предусмотрена масса намеков - наподобие кроваво-красной софы, на которой, скучая, когда-то читала рассказы благоверного Сьюзен, а теперь в романе свершается ее виртуальное убийство.
Две роли - героя романа Тони и его автора Эдварда - играет Джейк Джилленхол, показывающий чудеса перевоплощения. Вместе с режиссером он ухитряется передать не только терпкий вкус кровавых событий, протекающих параллельно с гламурной рутиной, но даже разную природу действа кинематографического и литературного. Это чувствуешь не только в разительных контрастах облика двух персонажей, но и в ритме их существования, в разной мере условности этих жизней - реальной и вымышленной. Дуалистична и тема мщения - одна заложена в литературном сюжете: смертельный поединок, пистолет в руках и все такое, - вторая проходит в подсознании и стала импульсом к созданию романа. И над всем происходящим - тема беззащитности всей этой гламурной цивилизации перед разлитым во Вселенной злом. Главная тема и романа, и фильма.
Новая работа Тома Форда в кино, думаю, выводит его в ряды первых мастеров современного экрана. При всей классической традиционности киноязыка она без манифестов и рекламной суеты внедряется в такие психологические бездны человека и его мира, каких достигали редкие шедевры киноистории.
В российском прокате "Ночных животных" собираются переименовать в безликое "Под покровом ночи". Что весьма неосмотрительно: это как если бы "Анну Каренину" для мнимой завлекательности преподнесли под названием "Смерть под электричкой".