У многодетной Оксаны из Клинского района Подмосковья огромные долги по квартплате и нет работы. В прошлом году соцорганы пригрозили забрать детей. Оксана не пьет, в квартире у нее бедно, но чисто. Горячая вода отключена за долги. Дело закончилось тем, что Оксане назначили социального куратора. Но кураторство через полгода окончилось. Оно заключалось в том, чтобы прийти проверить, проконтролировать мать. Один раз выделить матпомощь на погашение крохотной доли долга за коммуналку. И предложить работу с неподходящим графиком. Больше помощи не было.
Недавно Оксана написала отказ от соцуслуг: "Какой от них толк?". Долги остались. По словам соседей, женщине не хватает жизненной хватки, мол, могла бы оформить инвалидность на одного из детей и получать пособие. Но она тяжела на подъем. Соцорганы ее пока не навещают.
- Когда в семье плохо, у нас нет никакой возможности помочь. Есть только два варианта - отобрать детей или смотреть сквозь пальцы, - приводит слова сотрудницы опеки правозащитник Борис Альтшулер, говоря о законодательной вилке для сотрудников соцорганов.
Казалось, с появлением закона о социальном обслуживании населения появился срединный путь - путь помощи. Почему же родители часто "бегут от психологов", как выразилась адвокат Лариса Павлова, к которой обращаются родители с жалобами на соцорганы.
В опеке обязаны принимать меры и устранять условия, при которых ребенок может лишиться жизни и здоровья. Случись беда, и отвечать сотрудникам соцслужб - уже полиция будет выяснять, почему дети продолжали жить в опасной ситуации. Работа с кризисной семьей предполагает, что мамам-папам укажут на недостатки, спросят за безответственность, потребуют устранить опасные условия проживания.
Одновременно с проверками соцработникам надо завоевать доверие родителей, чтобы "замотивировать человека на путь изменений". Людмила Кононова, зав. кафедрой теории и технологии социальной работы Института профессионального дополнительного образования работников социальной сферы Москвы, видит искусство социальной работы в поиске пути к конкретной семье. Но часто этот путь начинается с того, что родителям указывают на их недостатки. Если привлекается еще и комиссия по делам несовершеннолетних, то родители уже не разбирают, где психологи, а где полиция. Кажется, что угроза исходит от всех.
- Они накинулись на меня скопом, всей комиссией, сыпали вопросами, я не понимала, что им нужно от меня, говорили, что таким как я нельзя детей рожать, назначили каких-то психологов, - говорит Анастасия Т., которая прошла через несколько комиссией и отказалась от соцподдержки.
Вместо того, чтобы почувствовать доверие после общения с соцслужбами, у родителей возникает желание защищаться, напуганные родители ищут защиту, звонят на "горячую линию" родительских, просемейных объединений, которые поднимают шум и иногда добиваются признания нарушений соцорганов.
Этой весной в Воронежской области неожиданно вернули трех детей Евгении Л. - после поднятого общественниками шума местная администрация признала утратившим силу собственное постановление об отобрании детей. Или нашумевшее дело москвички Елены Коробовой, которая превратила квартиру в грязный "кошкин дом". Родители-общественники помогли ей с ремонтом и с уборкой. После возвращения детей Коробова написала отказ на соцсопровождение и заявила, что "соцорганы на порог не пустит". Хотя еще не со всеми проблемами ей удалось справиться.
Социальное сопровождение в шести крупнейших регионах реализуется по модели, разработанной Фондом поддержки детей в трудной жизненной ситуации. По итогам работы сделан вывод о низком профессионализме соцработников.
Сотрудницы соцслужб в своей жизни тоже столкнулись с трудностями. Но им никто не помогал, сами выстояли. Поэтому они часто произносят фразы вроде: "Почему я должна тебя за ручку водить?"
- У нас большинство клиентов надо водить за ручку. Мы не говорим им, мол, что расселась, иди и работай, - говорит Елена Альшанская, президент фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам".
Волонтеры фонда, ведущие сложные семьи, тоже уже давно не девчонки, а женщины в районе 40 лет, прошедшие тренинги. Своих подопечных называют "клиентами". Не контролируют, не устраивают проверки и акты обследования, у них нет такой обязанности. Но действительно поначалу "водят за ручку", кропотливо опекают. В результате семья дорастает до того, чтобы идти по жизни самостоятельно.
Государство привлекает фонд Альшанской к обучению своих сотрудников и готово выделять деньги социально ориентированным НКО на программы по поддержке семей. Объявляются конкурсы, где победители, получившие соцзакз от государства, могут рассчитывать на компенсацию расходов. Есть реестр поставщиков социальных услуг, который тоже предполагает получение финансов от государства.
- В реальности ничего из этого не работает, - отмечает Альшанская. По ее словам, неподъемные условия выполнения конкурсного заказа заставили отказаться от участия в конкурсе ее фонд и подобные организации. Войти в реестр поставщиков соцуслуг тоже невозможно. Все упирается в региональные стандарты предоставления госуслуг, которые фактически описывают работу госорганов. А общественники делают эту же работу по-другому. Например, не 15 минут знакомятся с семьей, а несколько дней тратят на установление контакта. Но поэтому не могут соответствовать условиям предоставления господдержки. Хотя могут делать свою работу лучше, эффективнее, быть более полезными.
НКО остается рассчитывать на получение правового статуса "некоммерческая организация - исполнитель общественно полезных услуг". Такая возможность появится со следующего года. По словам председателя думского Комитета по труду, социальной политике и делам ветеранов Ольги Баталиной, "те НКО, которые в силу своей компетенции, квалификации и кадрового состава будут способны работать в этом направлении, будут делать это на равных за счет средств бюджета с другими государственными и муниципальными учреждениями".