Здесь сделано три открытия до того неизвестных физических явлений. Два из них - на счету Владимира Барышевского, бывшего директора НИИ ядерных проблем Белорусского государственного университета.
А совсем недавно на все Союзное государство прозвучало имя ученика Барышевского - Михаила Коржика: проект, предложенный им и коллегами из НИЦ "Курчатовский институт", победил в конкурсе мегагрантов правительства Российской Федерации. На создание новых кристаллических сцинтилляционных материалов и детекторов на их основе для регистрации нейтронов в широком энергетическом диапазоне белорусско-российскому тандему в ближайшие три года будет выделена значительная сумма - 90 миллионов российских рублей.
Корреспондент "СОЮЗа" побеседовал с Михаилом Коржиком о перспективах белорусско-российского научного сотрудничества.
- Наша задача - создать лабораторию в НИЦ "Курчатовский институт" по изготовлению детекторных материалов, - конкретизировал цель совместной работы белорусский ученый.
- Напомню: именно российское предприятие произвело основную массу кристаллов вольфрамата свинца для экспериментальных установок двух научных коллабораций на Большом адронном коллайдере в Швейцарии, - продолжил ученый. - Это сыграло решающую роль в открытии бозона Хиггса. Я был научным руководителем производства кристаллов. Более 10 лет сидел на двух стульях - тут, в институте, и на заводе технохимических изделий в Богородицке. И то, что я получил грант совместно с Курчатовским научным центром, рассматриваю как один из итогов совместной деятельности.
А что планируется создать за счет гранта?
Михаил Коржик: Вначале необходимо пройти этап моделирования. Это составная часть физических исследований, позволяющая определить то, что вы хотите получить. Год уйдет на это. Потом появятся экспериментальные образцы материалов для детекторов, потребуется их подробное измерение. И далее методическая работа.
Как будете сотрудничать?
Михаил Коржик: Думаю, 120 дней в году придется проводить в курчатовском центре. Средства гранта пойдут на заработную плату, приобретение оборудования, участие в конгрессах и симпозиумах. Это, кстати, очень важно.
А как вы пришли в физику?
Михаил Коржик: Наверное, благодаря отцу. Так вот: 9-й класс, 1974 год, Юпитер вышел на наиболее близкое расстояние от Земли. Мне очень хотелось посмотреть на планету. Мы с отцом решили сделать телескоп, но не успели соорудить подставку. И вот он стоял как скала на балконе, держа телескоп на плече, пока я старался что-то рассмотреть. Телескоп даже не дрогнул. И дедушкины братья были очень интересные. Один был проректором академии связи в Ленинграде, стоял у истоков развития связи для самолетов. Его сын стал изобретателем системы кодирования телеметрии. Второй дед возглавлял горную академию в Харькове. Прадед работал мастером на Путиловском заводе и вложил все в образование детей. Техническое. В 39-м в Ленинграде дедов брат Иван, будучи уже известным специалистом в своей области, попал под репрессии. По этому поводу однажды сказал мне, еще ребенку: "Смотри, защищайся. В то время кандидатов наук уже не расстреливали".
Современная молодежь как относится к науке?
Михаил Коржик: Половина моей лаборатории - молодые магистранты, аспиранты, кандидаты наук. Они хорошо вписались во многие исследовательские платформы. Работают и с Россией, и с европейским ЦЕРНом. Вот на них не жалею времени. Когда я поступал на физфак, это был один из самых престижных факультетов БГУ, с конкурсом медалистов и победителей олимпиад. Сейчас на смену факультетам фундаментальным пришли факультеты IT-технологий, это их время. И отток молодежи в этом направлении - положительное явление. Единственное - нельзя забывать о фундаментальной составляющей. К слову, мехмат и ФПМ БГУ прекрасно дают такую фундаментальную подготовку - мой сын окончил факультет прикладной математики. И ребята, которых мы воспитываем, дают уверенность, что последователи у нас будут.
Но ученый - не оракул. Кажется, Ньютон сказал: если я вижу дальше других, то потому, что стою на плечах гигантов. Как обеспечить такую опору нынешней молодежи?
Михаил Коржик: Думаю, целесообразно создание единого центра физических исследований, чтобы не распылять средства. И не только в Беларуси, но и в Союзном государстве. Я выполнял свои работы совместно с российскими коллегами (хотя реализация результатов была на европейской площадке в ЦЕРНе). Эти связи не разорвались при распаде СССР. Ведь речь идет не о дележе чего-то, а о созидании. То, что появились такие гранты, - дань высокому уровню совместных исследований. Для примера возьмем европейский ЦЕРН. Это большие затраты, но и фантастическая отдача. Нам участие в таких проектах позволит получать кандидатов наук в физике, технике, медицине. С этой точки зрения для Беларуси объединение усилий с Россией тоже очень эффективный путь развития науки. Союзное государство может выступить в этом драйвером. Мы иногда подаем предложения на союзные программы. Желательно упростить рассмотрение заявок, сделать его более прозрачным.