Легендарный физик Виктор Веселаго: Я остался советским ученым

Его трудно не заметить даже среди множества людей: высокий (под два метра!), приветливый и ободряющий взгляд больших красивых глаз, изящные руки пианиста. Мы с женой долго смотрели ему вслед.

В тот же вечер мы оказались за одним столом в доме отдыха. Так я познакомился с выдающимся физиком Виктором Георгиевичем Веселаго, доктором физико-математических наук, заведующим лабораторией в Институте общей физики им. Прохорова РАН.

70 лет назад Виктор Веселаго стал студентом первого набора физико-технического факультета МГУ, на базе которого был создан МФТИ - Московский физико-технический институт. Сегодня 87-летний Виктор Георгиевич Веселаго - почетный профессор знаменитого Физтеха.

Три вечера мы провели в беседах о жизни, о науке, о счастье.

Вечер первый

Ваш род упоминается на страницах истории русского флота...

Виктор Веселаго: Да, среди выпускников морского корпуса - более десяти представителей рода Веселаго. Мой дед совершил два кругосветных путешествия, занимался системами вооружения кораблей, в 1915 году дослужился до поста товарища министра промышленности и торговли, курировал морские торговые порты. В 1941 году умер от голода в блокадном Ленинграде.

А отец?

Виктор Веселаго: На нем прервалась флотская династия. Отец был инженером-гидротехником, участником плана ГОЭЛРО, руководил гидротехническими работами левого берега на строительстве Днепровской гидростанции. Там, в селе Кичкас, я и родился. Кстати, до войны в Запорожье стоял монумент с именами рабочих и инженеров, отличившихся при строительстве Днепровской ГЭС. Там было и имя моего отца, Георгия Сергеевича Веселаго.

Получается, ваше детство прошло в странствиях по стране.

Виктор Веселаго: Да, после Днепрогэса отца перевели на строительство гидростанции в районе Ярославля. Станцию хотели поставить на Волге чуть выше Ярославля, близ Толгского монастыря. Монахов там уже не было, в кельях жили инженеры с семьями. А мы занимали две комнаты в "Красном" доме, в бывшей монастырской гостинице. Меня привезли туда в 1933 году, мне было три года.

Ничего монастырского в монастыре уже не было?

Виктор Веселаго: Ничего, кроме стен. В трапезной, помню, помещалась гидротехническая модель плотины.

Благодать уже не чувствовалась?

Виктор Веселаго: Она чувствовалась прежде всего как благодать природы. Летом - лес, поля, монастырские пруды, кедровая роща, пароходы на Волге. После зимы - мощнейший ледоход. Помню лошадь, которая стоит на льдине и плывет. Я побежал к матери: лошадь-то пропадет! А мама мне объяснила, что на железнодорожном мосту через Волгу стоят мужики с веревками, которые накидывают петли на лошадей и коров и поднимают их со льда. До сих пор не знаю, так ли это, но тогда меня это утешило. Не так давно я вновь побывал в Толгском монастыре, в кедровой роще...

Вы рассказали нынешним насельницам монастыря, что вы здесь жили?

Виктор Веселаго: Нет, не сказал...

Я заплакал, потому что понимал: ничего лучше Толги, монастыря я в жизни не увижу

Когда вас увезли из Толги?

Виктор Веселаго: В 1935 году, в августе. Помню, отец пришел с работы и сказал, что строительство прекращается, и мы уезжаем в Москву.

Что вы почувствовали в этот момент?

Виктор Веселаго: Я сел на пол и заплакал. Мне было всего шесть лет, но я понимал, что ничего лучше Толги я уже в жизни не увижу. Рано утром отец посадил нас в машину. Отец с шофером спереди, а я, мама и мой старший брат Андрей, погибший потом на войне, сели сзади.

Брат был намного вас старше?

Виктор Веселаго: На одиннадцать лет. Андрей поступил на физфак МГУ, а потом ушел в инженерно-строительный. С началом войны весь его курс перевели в военно-инженерную академию. Потом их направили на фронт...

А где вы жили, когда оказались в Москве?

Виктор Веселаго: Нарком Орджоникидзе подарил отцу трехкомнатную квартиру за успешное строительство Днепрогэса. Теперь отец стал главным инженером треста Главгидроэнергопроекта. В 1937 году он погиб в железнодорожной катастрофе. Мне было восемь лет, когда это произошло. Потом война. Вывез нас из Москвы мой дядя, муж маминой сестры. В Ташкенте я научился ремонтировать обувь: заливать калоши, подметки менять, и этим зарабатывал.

Вечер второй

Что же искали послевоенные мальчишки в физике и математике в то время, когда всего важнее был кусок хлеба?

Виктор Веселаго: А я и не знал, что иду в науку. Я мечтал попасть на завод, где делают радиоприемники, и работать там инженером. В конце войны я учился в старших классах и с упоением занимался радиолюбительством. Среди ребят это было массовое увлечение.

Но в войну ведь запрещали пользоваться радиоприемниками?

Виктор Веселаго: На 22 июня 1941 года у нас в доме было два радиоприемника, их велели сдать. Мы с мамой с громадным трудом отнесли наш ламповый приемник, он был тяжелый. Но в запретах были свои нюансы. С одной стороны, запрещалось иметь радиоприемники, а с другой стороны, на Арбате в доме номер 29 был знаменитый магазин "Радиодеталь". Я каждую неделю ходил туда, получая от мамы пятьдесят рублей, покупал там радиодетали и собирал приемник. 9 мая известие о конце войны я услышал по приемнику, собранному своими руками. Поймал Би-би-си на русском языке и услышал: подписан акт о капитуляции Германии.

Услышали по собственноручно собранному приемнику?!

Виктор Веселаго: А что тут такого? Это же элементарно. Ламповый радиоприемник я и сейчас могу построить за один рабочий день, если дадите лампы и радиодетали. При этом мне не нужна схема приемника.

Боюсь, для нынешних мальчишек это не элементарно.

Виктор Веселаго: Ну нынешние мальчишки компьютеры собирают!

И как же вы попали в физики?

Виктор Веселаго: Я ходил по институтам и приглядывался, куда поступить. И тут мой приятель достал книжечку "Физико-технический факультет МГУ", буклет для абитуриентов. Там было сказано, что на этом факультете готовят по шести специальностям, в том числе по радиофизике. Я пошел на первый экзамен по алгебре и получил "двойку".

Провалились?

Виктор Веселаго: С треском! На другой день иду в учебную часть на Моховую, чтобы забрать документы. Там сидит замдекана факультета: "Слушай, говорит, тебе завтра делать, очевидно, нечего?" "Да, - говорю, - в общем-то нечего". "Тогда приходи завтра сдавать следующий экзамен, а там посмотрим".

Все восемь оставшихся экзаменов я сдал на "пятерки". За этот свой триумф я благодарен нашей 135-й школе.

9 мая известие о конце войны я услышал по приемнику, собранному своими руками

Она была какая-то особенная?

Виктор Веселаго: У нас были хорошие учителя. Я всю жизнь признателен и нашему директору Федору Федоровичу Рощину. Мы с мамой совершенно подыхали от голода, она зарабатывала какие-то сто пять рублей, и я решил, что надо уходить из школы и поступать в техникум, чтобы работать и помогать матери. Я учился тогда в девятом классе. Был сорок пятый год. Пришел к директору за документами, а он говорит: "Прежде чем уходить от нас, позови мать". Рощин сказал маме: "Ваш мальчик должен обязательно учиться в институте. Я хочу вам помочь. Вот вам ордер на получение галош". Галоши были тогда громадным дефицитом. Их выдавали в Сокольниках, на заводе "Красный треугольник". Мы продали галоши и купили буханку хлеба, кусок масла, и мы выжили, и я окончил десять классов.

Иногда очень важно вовремя подарить человеку галоши. По вашей судьбе можно изучать цепную реакцию добра...

Виктор Веселаго: Да, мне везло на хорошее отношение, но, конечно, было всякое. В Физтехе у Капицы я получал только "пятерки", а у Ландау - только "двойки". Несколько раз я у Ландау проваливался. Бывало, что он целому курсу - а это почти сто человек - поставит "двойки" и "тройки".

А все дело в том, что мы были голодные. Это очень сказывалось на результатах наших умственных усилий. Ландау этого не учитывал. Он задавал невыносимый темп усвоения материала. Однако я благодарен ему за то, что он задал всем нам планку, уровень, к которому надо всеми силами тянуться.

А Капица?

Виктор Веселаго: Петр Леонидович был чутким и мягким человеком и общался с нами совершенно иначе. Наверное, он понимал, что у нас голодные головы. Он беседовал с нами, задавал вопросы, что-то сам говорил. Когда на первом курсе я сдал ему экзамен по экспериментальной физике и уже пошел на свое место в аудитории, Петр Леонидович окликнул меня: "Веселаго, вернитесь сюда". И оказалось, что мой отец учился с ним в одной гимназии.

Вечер третий

Когда я первый раз вас увидел, то подумал: вот счастливый человек.

Виктор Веселаго: А что - в юности мне крупно повезло. Я попал в команду Александра Михайловича Прохорова. Этого везения мне хватило на всю жизнь.

Как получилось, что еще студентом вы оказались в команде будущего нобелевского лауреата?

Виктор Веселаго: Зимой 1949 года я позвонил профессору Рытову, который в ФИАНе был куратором студентов Физтеха, и сказал, что хотел бы на зимних каникулах поработать в институте. Он говорит: "Хорошо, приходите завтра". Со мной пришли еще пять или шесть однокашников. Рытов был теоретиком, и он сразу спросил, кто из нас хочет быть теоретиком. Таких не оказалось. Рытов стал совершенно грустный. И тут он говорит: "Ну ладно, тогда я позову Сашу". И пришел будущий академик Прохоров. Тогда он был кандидатом наук. Я его узнал, потому что он вел у нас паяльную практику. Он мгновенно оценил ситуацию, указал пальцем на меня и сказал: "Этого я беру к себе, а остальных распределим как-нибудь". Прохоров привел меня в какую-то комнату и познакомил с Марком Ефремовичем Жаботинским, это был его сотрудник, который потом стал руководителем моей дипломной работы. И вот тогда началась наука.

Почему Прохоров выбрал вас?

Виктор Веселаго: Ему нравилось, как я работаю паяльником. Тогда ведь радиотехника была наукой, которая помещалась на столе. Это потом уже - создание первого лазера, эра квантовой электроники...

У меня никогда не было другого начальника, кроме Прохорова. Меня много раз пытались переманить, но я оставался у Прохорова до самой его смерти в 2002 году. По стилю своего мышления Прохоров был радист. У людей, которые занимаются радиотехникой, у них психика определенная, харизма. Так вот Прохоров был радистом до мозга костей. И в то же время он, бесспорно, был ученым-энциклопедистом. Исключительный человек. В этом году исполнилось сто лет со дня его рождения, но где об этом можно было узнать? По телевидению показали малюсенький кадрик. Правда, был открыт памятник Прохорову в Москве.

Чем Прохоров так притягивал людей?

Виктор Веселаго: Обаяние личности. Прохоров за все годы не выгнал из своей лаборатории ни одного человека! Люди дурные отсеивались сами. От нас требовалось только одно: работать в команде, не жалея себя. Не жмотствовать, настаивая на своем авторстве той или иной идеи. В общем, важно было отсутствие сволочизма.

А сейчас получение и дележка грантов часто вносят этот сволочизм в научную среду.

Виктор Веселаго: Если вы будете печатать наш разговор, то можете прямо написать, что Веселаго остался советским ученым. Я не смог освоить эту возню с грантами. Я считаю, что грантовая система у нас не сработала. На Западе ученый имеет некий минимум, который позволяет успешно работать. Да, у тебя немного аспирантов, ты не можешь покупать дорогое оборудование, но жить и работать ты можешь. Тебе не приходится подрабатывать частным извозом. У нас же все на грантах. Меня, как руководителя лаборатории в Институте общей физики РАН, упрекают, что у меня мало грантов, я мало дохода приношу. Но прежде чем вы начинаете реформы, вы должны понимать, чего хотите достичь. А у нас не было ФАНО - крыша протекала и есть ФАНО - крыша протекает. Конечно, есть островки успеха, но пока я вижу, что происходит схлопывание научных коллективов.

В какую сторону направил Прохоров ваши научные интересы?

Виктор Веселаго: Прохоров не навязывал всем свою тематику, позволял всем раскрыться. Я, к примеру, не занимался квантовой электроникой, а стал заниматься магнетизмом, и он поддержал меня. На этом пути в 1967 году мне довелось получить теоретический результат, касающийся структур, которые позже получили название "метаматериалы". Электромагнитное излучение, в частности свет, распространяется в метаматериалах необычным способом, испытывая отрицательное преломление. Эта моя работа была опубликована, но большого резонанса не вызвала,так как тогда в наших руках еще не было метаматериалов. Все изменилось в 2000 году, когда группа ученых из университета Сан-Диего сконструировала первый метаматериал, определила его основные свойства и полностью подтвердила мои предположения.

После этого сформировалось новое научное направление - физика материалов с отрицательным преломлением. Было показано, что применение таких материалов позволяет в принципе направлять электромагнитное излучение в обход некоторых областей пространства - этот эффект получил название "шапка-невидимка". Плоская пластина из материала с отрицательным преломлением способна фокусировать электромагнитное излучение, и такая пластина получила название "линза Веселаго". В 2013 году эта моя работа, по имеющимся сведениям, была номинирована на Нобелевскую премию.

В чем счастье ученого: в результате или в пути к нему?

Виктор Веселаго: Странный вопрос. Вы идете по дремучему лесу и время от времени натыкаетесь на поляну, всю усеянную земляникой. Когда вы счастливы: когда идете от одной поляны к другой или когда вы сидите на поляне и едите землянику?

Дата

25 ноября исполняется 70 лет со дня создания Московского физико-технического института. За эти годы МФТИ выпустил 36 тысяч специалистов. Из них 150 стали академиками и членами-корреспондентами РАН, 6000 - докторами наук, 17 000 - кандидатами наук. Физтех дал миру двух нобелевских лауреатов, трех космонавтов, трех министров по науке и ныне действующего президента Российской академии наук.